Такие,
как есть

Знакомый моего знакомого, только-только став главой небольшой продюсерской фирмы, так случилось, напился на вечеринке почти до беспамятства и устроил для присутствующих концерт матерных частушек. Уже утром «выступление» было в интернете, и он предстал, мягко говоря, в невыгодном свете. А у него как раз уже было назначено несколько важных встреч с инвесторами по поводу нового проекта. Он в отчаянии метнулся к специалисту по пиару с просьбой убрать из интернета эту гадость — но, увы, все, что туда попало, останется там навеки.

С появлением сети и современных гаджетов кое-что изменилось в нашей жизни: практически стерлась граница между частным и публичным. Вы не можете быть уверены в том, что ваш как бы приватный разговор не будет записан на пленку, выложен в социальных сетях и не станет всеобщим достоянием, а тайно купленная собственность или частная вечеринка на миллион долларов останется семейным делом. Тайна в наше время — вещь условная. Она остается ею, пока кто-нибудь не перекопает открытые базы данных и не извлечет оттуда ваш секрет или не щелкнет вас с людьми, связь с которыми вы не хотели бы афишировать. Если информация представляет интерес для широких масс, она найдет к ним дорогу.

Теперь у каждого под рукой камера, диктофон и доступ к СМИ, но дело не только в этом: выходя в социальные сети, мы сами рассказываем о себе гораздо больше, чем нам кажется. Штука в том, у каждого текста есть метатекст, а люди считывают и то, и другое. Скажем, депутат Госдумы, делая перепост «жабы» с чернокожим президентом и бананом, полагает, что всего лишь пошутила. Но заодно она сообщает всему миру о своем бытовом расизме и недостатке ума — неспособности предвидеть очевидные последствия. Что толку сокрушаться из-за невозможности защитить свою частную жизнь. Надо просто принять как факт, что прошли те времена, когда можно было иметь два лица — для себя и для публики. Теперь нас будут знать ­такими, какие мы есть.