Бизнес идеальных пропорций. Беседа с философом
Юрием Боревым

Великий Нанни Гроссо умирал в больнице для бедных. Исповедовав скульптора, священник протянул крест для поцелуя. Но Гроссо оттолкнул его: «Это некрасивый крест! Дайте мне распятие работы Донателло!» Так ценилась красота в былые времена, пока не появился ширпотреб. Доктор филологических наук Юрий Борев, автор более двадцати книг по эстетике, уверен: чувство прекрасного полезно и в бизнесе. В своей теории он установил взаимосвязь между экономикой и эстетикой. О том, какое воздействие оказывает культура на экономику, ученый рассказал редактору «HBR — Россия» Дмитрию Фалалееву.

В своих работах вы указываете на связь экономики и эстетики.

Эстетика и производство были связаны изначально. Во всех музеях мира сегодня хранятся амфоры и другие гончарные изделия древних греков, которые создавали красивые сосуды для практических целей — для хранения вина, оливкового масла, зерна. Взаимосвязь эстетики, экономики и промышленности стала проявляться в конце XVIII — начале XIX века, в период бурного развития производства. В Средние века, в эпоху Возрождения всякий предмет, будь то скульптура, картина, стол или шкаф, мастер делал вручную. Причем это было именно художественное произведение, даже если речь шла об обычной утвари!

Прекрасный пример такого мастера — Кола Брюньон. В романе Ромена Роллана есть описание стола, который Кола на протяжении многих лет делал для курфюрста. С ножек стола свисали резные гроздья винограда, пропорции его были идеальны. Мастер создавал вещь полезную и прекрасную одновременно, выражая свою личность в акте творчества. Так было практически до XIX века. Но что происходит дальше? Промышленное и экономическое развитие набирает обороты, появляется массовое производство. Время великих мастеров уходит, рождается, по меткому выражению Гегеля, «частный и частичный человек», который делает только ножку от стола, в то время как другой работник делает столешницу. Массовое производство приводит к тому, что эстетическая ценность вещей становится минимальной, с этого момента главный критерий — утилитарность.

И что в этом плохого?

Наступила эпоха ширпотреба. И в ответ на это в XIX веке в Англии, Германии и других развитых промышленных странах возник целый ряд школ единения пользы и красоты, индустрии и художества. Над этими вопросами работали и известные теоретики: инженер Франц Рело, написавший в 1862 году книгу «О стиле в машиностроении», и архитектор Готфрид Земпер, автор знаменитого труда «Стиль в технических и тектонических искусствах». Английский теоретик искусства Джон Рескин даже ввел в 1857 году понятие «эстетически ценных продуктов производства». Согласно этим теориям, потребитель должен получать от вещей не только пользу, но и радость. В России в тех же традициях с 1919 года работало творческое объединение Вхутемас.

Какой урок из этого может извлечь бизнес?

Искусство полифункционально, оно воспитывает, информирует, обучает. Но самая главная (и незаменимая) его функция — вызывать у человека эстетическое наслаждение. Эстетическое наслаждение социализирует личность и превращает человека в творца. Микелан-джело, Шекспир, Толстой, все великие художники думали, как доставить мне эстетическое наслаждение, заботились о моей личности. И такая забота вызывает во мне желание социализироваться, интегрироваться в общество, творить. Я далеко не все приемлю в теоретическом наследии Ленина, но у него есть одна заслуживающая внимания мысль: «Искусство пробуждает в людях художников». Это не значит, что, посмотрев «Лебединое озеро», я сам выйду на подмостки Большого театра. Но это должно пробудить во мне дух творчества. После спектакля я приду на завод, где собираю те самые столы, и уже не позволю себе допустить брак, а буду стремиться работать по законам красоты. Всякое творчество, в том числе индустриальное, должно протекать по законам красоты.

То есть просвещенный, эстетически образованный человек работает эффективнее, чем человек глухой к искусству?

Разумеется. Скажу больше: умный бизнес — не тот, который стремится побыстрее выкачать нефть и увезти полученные деньги за границу, а тот, который думает о своем будущем и о будущем страны. Умный бизнес патриотичен. Такой бизнес должен заботиться о культуре и искусстве, об эстетике хотя бы потому, что они учат людей лучше работать. Я абсолютно уверен, что эстетически развитый человек не может быть бракоделом. Конечно, он будет добиваться нормальной зарплаты, в случае необходимости пойдет и на забастовку. Но при этом останется преданным своей работе и даже при несправедливой оплате не позволит себе делать некачественный продукт.

Мы вышли на актуальную для бизнеса проблему — человеческий фактор.

Да, не секрет, что экономика сильно зависит от человеческого фактора. Тот, кто преследует лишь цель «заработать миллион» или «побыстрее сколотить стол», как правило, и создает эстетически ущербные вещи. К сожалению, таких «утилитарных» людей сейчас много и среди бизнесменов, и среди рабочих.

То есть искусство может быть полезно бизнесу даже с чисто прагматической точки зрения?

Эйнштейн говорил, что Достоевский ему дает больше, чем Гаусс, на работы которого он опирался. Экономисты и бизнесмены должны понять, что искусство и культура имеют больший экономический потенциал, чем нефть, газ и металл, потому что полезные ископаемые в отличие от человеческого ресурса исчерпаемы. Это прекрасно подтверждает пример Японии, которая и без богатых недр во многих областях «впереди планеты всей» в немалой степени за счет вложений в эстетическое воспитание.

Вы бывали в Японии. Создавая свою теорию, вы опирались на опыт этой страны?

Да. Надо сказать, что в Японии меня едва ли не больше всего поразила система образования. Эстетический компонент проходит красной нитью через всю программу обучения: литературу, рисование, гравирование, лепку, пение, художественную гимнастику преподают на протяжении всего школьного курса. Идет мощнейшая эстетическая подготовка будущих специалистов. За счет квалификации, ума, целеустремленности и эстетического подхода к работе японцы вывели экономику страны на высочайший уровень.

Не могли бы вы привести примеры?

Я побывал на одном из заводов Sony. Главный инженер устроил мне экскурсию, из которой я узнал много интересного. У компании очень любопытная стратегия бизнеса. В отличие от европейцев и американцев, Sony не ведет дорогостоящих и ресурсоемких прямых исследований в области радиопромышленности и электроники (поэтому в тот момент на заводе трудилось около двухсот «белых воротничков» против двух тысяч на аналогичном западном производстве). Компания планомерно скупает лицензии на все более или менее интересные изобретения в своей области, среди которых в свое время оказался, кстати, и популярный советский приемник «Спидола». Но японцы не запускают их немедленно в производство. Те самые двести экспертов изучают каждый узел изделия и берут только лучшее. Соединяя лучшее, они и получают на выходе совершенные продукты, опережающие по своим качествам конкурентов.

Однажды Sony купила лицензию на популярную в то время американскую радиолу компании National. По своему обыкновению эксперты стали изучать устройство и пришли к единодушному мнению, что механизм практически идеален и улучшать тут нечего. Через какое-то время компания запустила приемник в производство, внеся лишь одно изменение — переделав дизайн. Американский дизайн был довольно грубым, а имеющие богатые эстетические традиции японцы придали аппарату безупречную форму. И этот приемник вытеснил своего прародителя сначала с японского, потом с мирового, а затем и с североамериканского рынка. Причем только за счет дизайна, то есть эстетики!

Дизайн всегда был слабым местом нашей промышленности. Не потому ли у нас мало известных брэндов?

Это не совсем так. Советская военная техника снискала мировую славу. И это только подтверждает мою теорию — ведь при взгляде на наши истребители всегда бросается в глаза их красота, мощь, выверенность пропорций. Да и часовая, и радиопромышленность одно время выпускали очень достойные изделия. Однажды, еще в советские времена, в поезде Москва — Киев я познакомился с директором крупного радиозавода. Продукция, выпускавшаяся этим гигантом, использовалась в космических экспедициях и по своим техническим характеристикам не уступала западным аналогам, а порой и превосходила их. Однако выйти на мировой рынок заводу не удавалось. Как признался мой собеседник, главной проблемой был неэстетичный внешний вид изделий. И ничего сделать, по словам директора, было невозможно. Через час я предложил ему идею — приемник, по форме и стилистике повторяющий обычную костяшку домино. Характерная белая поперечная линия должна была служить шкалой частот, а справа и слева, как в домино, можно было расположить до шести белых сенсорных кружочков (ручек управления). Новый знакомый оценил задумку и сказал: «Лаконично и функционально».

Выходит, вы не только ученый, но и успешный дизайнер.

Нет, приемник так и не попал в разработку. Через некоторое время попутчик позвонил и признался, что проект заблудился в лабиринтах бесчисленных министерских коридоров, так и не получив одобрения нужных инстанций.

Как я понимаю, дизайн и есть одна из точек соприкосновения мира бизнеса и мира искусства?

Главное правило дизайна гласит: объект творчества человека, делающего любую вещь, — не сама вещь, а человек — потребитель вещи. Другими словами, целью дизайна является гуманизация и продуктов производства, и человека, в то время как ширпотреб, наоборот, их дегуманизирует. Чтобы сделать стол, автомобиль, кресло, любую вещь, нужен инженерный проект. Однако создавать его должен не только инженер, но и дизайнер. А там, где дизайнера нет, и появляется ширпотреб, утилитарная бездарность. Поэтому бизнесмен должен не только включить дизайнера в процесс производства, но и отвести ему важную роль в этом процессе. И тогда выпускаемый продукт будет произведением хотя бы и массового, но все-таки искусства. Все народное творчество утилитарно и прекрасно — например, знаменитая расписная ложка. И это отличный ориентир для современных предпринимателей.

Есть одно противоречие. Производство эстетически совершенной вещи дороже, чем изготовление ширпотреба.

Производство эстетически совершенной вещи обойдется «на пять копеек дороже», но будет в десятки раз эффективнее в финансово-экономическом отношении.

Чем, кроме моральной стороны, можно обосновать целесообразность «эстетически идеального продукта»?

Чем красивее вещь, тем она полезнее и экономичнее. Делать плохую вещь в конечном счете дороже. Перефразируя афоризм Корнея Чуковского «быть честным выгодно», можно сказать «быть щедрым выгодно». Красивая вещь доставляет эстетическое удовольствие, поднимает настроение, приятна в обращении — а значит, будет хорошо продаваться. Изготовление эстетически совершенных вещей несколько удорожает производственный процесс, но при массовом производстве эти издержки минимальны, а цена изделия может вырасти в разы.

В свое время я был знаком с известным летчиком-испытателем, героем Советского Союза Марком Галлаем. Получая самолет, он в первую очередь оценивал его с эстетической точки зрения. У него была интересная теория: красивая машина будет хорошо летать. Галлай был опытнейшим летчиком, он испытывал множество самолетов, и его жизнь во многом зависела от интуиции, поэтому можно доверять мнению этого человека.

Как я понял, ваша теория о тесной взаимосвязи между бизнесом с одной стороны и искусством, культурой, эстетикой - с другой применима и к макроэкономике?

Одна из популярных идей современной макроэкономики, которую в нашей стране начал развивать академик Сахаров, — конвергенция, соединение капиталистических и социалистических принципов, рыночная экономика с сильным социальным уклоном. По этому пути пошел Китай, а также некоторые европейские страны — например, Швеция и Финляндия, где традиционно сильны социалистические, гуманистические взгляды. Они-то и показывают высокие экономические результаты.

Вы сказали, что бизнес должен заботиться об искусстве. Но как?

Есть много способов. В первую очередь меценатство. В США, где гораздо более прогрессивная система налогообложения, чем в России, при определенных условиях часть прибыли можно потратить на приобретение духовных и эстетических ценностей. В Америке не очень глубокий культурный слой — чуть больше трехсот лет. И американские предприниматели едут в Европу с ее тысячелетней культурой, скупают замки, которые переносят по камушку на родину, и полотна великих художников. Интересно, что в Соединенных Штатах даже музейная классификация строится по совершенно иному принципу. В музее Метрополитен есть зал Рокфеллера, зал Моргана, других меценатов. Конечно, такие вложения в отличие от нефтяной скважины не дают моментальной прибыли, но они в исторической перспективе выгодны бизнесу.