Спасти экономику
от экономистов

Экономика в том виде, в котором ее сегодня преподают в университетах, имеет мало общего с управлением бизнесом и еще меньше — с предпринимательством. Степень оторванности экономической теории от повседневной деятельности человеческого общества поражает и удручает.

Раньше все было иначе. Когда современная экономика только зарождалась, Адам Смит представлял ее исследованием «природы и причин богатства народов». Его труд «Богатство народов» изучали многие предприниматели, хотя Смит вовсю честил их за алчность, недальновидность и другие пороки. Книга вызвала оживленную полемику среди политиков, ссылавшихся на нее в спорах о торговле и прочих видах экономической деятельности. Академическое сообщество в те дни было небольшим, и экономистам приходилось апеллировать к широкой публике. Еще в начале ХХ века Альфред Маршалл мог писать, что экономика, «с одной стороны, представляет собой исследование богатства, а с другой — образует часть исследования человека». В то время экономическая наука все еще оставалась актуальной для капиталистов.

В XX веке экономика окончательно утвердилась как профессия, и ученые получили возможность писать исключительно друг для друга. Одновременно произошла смена парадигм: главенствующую позицию занял теоретический подход к сокращению расходов, а реальная экономика реального мира перестала быть предметом изучения. Сегодня экономическая наука уделяет мало внимания производству, сосредоточившись на вечном вопросе распределения ресурсов. Инструменты, которыми пользуются экономисты для анализа предприятий, слишком абстрактны и умозрительны, чтобы помочь предпринимателям и менеджерам в их борьбе за разработку новых все более дешевых продуктов.

Отдаление теории от реальности нанесло урон и деловому сообществу, и самой дисциплине. Теоретики могут предложить мало конструктивных идей, поэтому менеджеры и ­бизнесмены, ­принимая решения, полагаются на собственные смекалку, интуицию и опыт. Во времена кризисов, когда лидеры бизнеса теряют уверенность в своих силах, они обращаются к государству в надежде, что оно заполнит образовавшийся вакуум. Во власти все чаще видят универсального помощника при решении трудных экономических проблем.

Теперь, вместо того чтобы показывать обществу, как функционирует экономика, наука становится инструментом власти для регулирования этой самой экономики. Но поскольку наука больше не опирается на эмпирические исследования, такая задача ей не по силам. Большую часть человеческой истории племена и семьи жили за счет натурального хозяйства; их связи друг с другом и с внешним миром были непрочными и кратковременными. Современная же рыночная экономика зависит от постоянно расширяющихся торговых связей. Она требует сложной системы социальных институтов для координации работы рынков и компаний в разных странах. Экономическая деятельность становится все более институционно насыщенной, и сведение экономической науки к теории ценообразования вызывает тревогу. Рассматривать экономику как науку об ограниченности и выборе, игнорируя влияние общества, истории, культуры и политики на хозяйственную деятельность человека, — равносильно самоубийству.

Пора вновь объединить теорию и реальную жизнь. Рост рыночных экономик в Китае, Индии, Африке и других странах возвещает новую эру предпринимательства и вместе с ней — беспрецедентные возможности для исследований. Экономисты могут изучать, каким образом рыночная экономика доказывает свою устойчивость в обществах, отличающихся друг от друга в культурном, общественном и политическом плане. Но эти знания откроются ученым, только если наука сможет снова переключиться на изучение реального человека и реальной экономической системы.