Дмитрий Жуков. Животное
начало лидерства

Лидеры есть во всех коллективах — и человеческих, и животных. И хотя, казалось бы, между ними не так много общего, наблюдение за сообществами ­животных и их предводителями может дать главам компаний повод по-новому взглянуть на собственный стиль руководства и, возможно, переосмыслить саму концепцию лидерства. О том, как устроены животные стаи, какие роли в них существуют и кто, как и зачем становится вожаками, рассказывает доктор биологических наук, доцент по специальности «Физиология», старший научный сотрудник лаборатории сравнительной генетики поведения Института физиологии им. И. П. Павлова РАН Дмитрий Жуков.

Какова структура сообщества людей и животных и какое место в ней занимает лидер?

У большинства животных, как и у людей, есть потребность принадлежать к какому-либо сообществу, а также занимать в нем то или иное положение. Эту потребность они удовлетворяют благодаря тому, что сообщества организованы по иерархическому принципу. Положение особи в иерархии определяют три критерия. Первый — доступ к ­витальным ресурсам. У животных это корм, самки, удобные места для дневок, ночевок, гнездования; у человека — деньги, то есть нечто, открывающее доступ практически ко всем витальным ресурсам. Этот критерий называется «доминированием в узком смысле». Второй критерий — лидерство. Чем больше членов сообщества ориентируется на определенную особь, тем выше у этой особи ранг лидерства. Лидер обладает властью и управляет поведением других членов сообщества. Третий критерий — независимость, то есть свобода в социальной структуре сообщества.

Чтобы проиллюстрировать эти критерии, обратимся к мифологии Древней Греции и вспомним суд Париса. Афродита предлагала Парису красавицу, то есть виталь­ный ресурс: похитив Елену, он прихватил с собой и казну царя Менелая. Гера наделяла его властью над всей Азией, то есть лидерством: он бы распоряжался жизнью и смертью большого количества людей. Афина сулила ему славу — естественно, воинскую: Парис был простым пастухом и никакой другой славы получить не мог. Слава — это большая степень независимости. Человек, пользующийся славой, может, и не обладает властью, но свободен в своих поступках.

Эти три критерия не зависят друг от друга, но иногда совпадают. ­У ­людей это происходит, как правило, в жестких структурах вроде армии. Чем больше у военного звездочек на погонах, тем выше его денежное довольствие, тем большему количеству людей он ­может приказывать и тем меньшее ­количество людей может приказывать ему. В гражданском обществе все размыто: у человека может быть много денег, но мало власти. У животных, напротив, эти критерии обычно жестко связаны между собой. Если животное — лидер, то все следят за его поведением, ему достаются самые лако­мые кусочки, оно вправе кого-то наказывать, кого-то поощрять и т. д.

Для чего вообще нужно сообщество?

Сообщество обеспечивает эффек­тивность охоты и защиты. У рыбы, которая плывет в стае, меньше шансов быть съеденной. С другой стороны, у тех, кто охотится на ту же самую рыбу, объединяясь в стаи, тоже больше шансов на успех. Некоторые животные образуют крупные сообщества только для охоты или в какой-то определенный сезон. Например, волки сбиваются в стаи зимой, когда не размножаются. Летом они живут ­небольшими группами: самец и самка с волчатами и несколько волков обоих полов, которые не имеют права размножаться и только помогают паре с волчатами.

Главная характеристика любого сообщества — наличие социаль­ной специализации. У всех членов сообщества свои функции: кто-то берет на себя роль лидера, кто-то только размножается, кто-то несет охрану, кто-то охотится, кто-то занимается исследованиями. Скажем, у диких крыс есть не только альфа-, но и бета-особи — они стоят на второй ступени иерархии. Альфа-самец — вожак, бета-самец — исследователь. Чтобы понаблюдать за их поведением, ученые помещали в клетку с крысами незнакомый предмет. Лидер исследовал его и, если предмет не представлял опасности или не мог удовлетворить витальных потребностей сообщества, утрачивал к нему интерес. А бета-самец долго его обнюхивал, пытался перевернуть и т. д. Поведение бета-особи напоминает работу академических ученых, которые трудятся над тем, что, казалось бы, нельзя применить. В сообществе должно быть какое-то количество особей, которые, говоря библейским языком, смотрят на облака. Они вроде бы занимаются ерундой, но потом, если условия существования меняются, их разработки и наблюдения оказываются исключительно важными для выживания.

То есть исследовательская функция настолько важна, что выполняющая ее особь оказывается второй в иерархии сообщества?

Именно так. Бета-самец потому и может посвящать себя исследовательской деятельности, что занимает высокое положение и ему не нужно заботиться ни о еде, ни об укрытии. На него работают те, кто «внизу». Он всем обеспечен, и его репродуктивный успех не меньше, чем у альфа-особей. Между прочим, у него остается больше, чем у лидера, сил и энергии на контакт с самками, так что его положение в целом даже более завидное.

Значит, забираться на самый верх социальной лестницы не всегда выгодно.

Более того, не все туда стремятся. Утверждение, что все мечтают стать лидерами, не выдерживает критики. Многим — и людям, и животным — интереснее посвящать себя той же исследовательской деятельности. Кроме того, высокое ­положение обязывает — и не все готовы к этой ответственности. У всех свои потребности: кто-то хочет занимать высокое положение, кто-то, напротив, следовать за лидером. Еще древние греки отмечали, что, когда нет царя или явного лидера, люди создают себе кумиров из спорт­сменов, актеров. Такова природа человека. То же самое происходит в современном сообществе. Многие хотят быть подчиненными, потому что это освобождает от умственной нагрузки: выполняй приказания — и все. По этой же причине некоторых притягивает служба в армии. Потребность следовать за лидером сильно недооценивают, хотя она очень важная: если все будут метить в начальники, кто будет работать?

Какие обязанности ложатся на лидера в животном сообществе?

Лидер — это защитник. Он оберегает от внешних угроз и обеспечивает спокойствие и стабильность внутри сообщества. Когда приходит другая стая, он идет выяснять, в чем дело, разрешать конфликты, обозначать территорию. Описаны случаи, когда павианы, защищая свое стадо, бросались на сидевшего в засаде леопарда — и гибли вместе с ним. Так что еще одна функция лидера — жертвовать собой. В мирное время лидер улаживает внутренние противоречия и следит за безопасностью. Когда стая волков пересекает какую-то границу — скажем, выходит из леса в поле, вожак всегда оказывается впереди и долго всматривается и принюхивается. Он почти всегда каким-то образом чувствует охотника и уводит стаю.

Любопытно, что у некоторых животных, например у всех ­мигрирующих копытных вроде северных оленей, диких лошадей, бывает два лидера: один — для мирного времени, когда все идет хорошо, другой — для экстренных ситуаций. Это своеобразный кризис-менеджер, он нужен, когда, ­например­, случается пожар, внезапно увеличивается ­количество хищников или ­уменьшается количество ­добычи. В таких случаях первый ­вожак отступает и на его место встает второй. Как только кризис проходит, первый возвращается. Это не очень распространенное явление, но сама идея здравая.

Каким образом лидер разрешает внутренние конфликты в сообществе?

Ему достаточно взглянуть — и драку прекратят. Такова сила его авторитета. Преимущество иерархии в том, что каждый знает свое место и это существенно экономит силы. Не надо всякий раз драться за кусок мяса, потому что все понимают, в каком порядке подходить и получать еду. Никто не выясняет, кто главнее. Как в армии: посмот­рел на погоны и понял, имеешь ли ты право обратиться к человеку. У животных вожак может подойти к кому угодно, понюхать его, поинтересоваться, в чем дело, а у младших «по званию» такого права нет: молчи, пока к тебе не обратились.

Кто может стать вожаком? Существует ли, например, ­особый ген, который определяет предрасположенность к лидерству?

Все запрограммировано на генетическом уровне: нужно иметь врожденную склонность к тому, ­чтобы стать лидером. Но сущест­вуют ли гены, отвечающие за это, мы не знаем: биологические детерминанты этой склонности науке не известны. Невозможно провести тесты и сказать, что тот или иной младенец — наш будущий пре­зидент.

Признав наличие предрасположенности, мы подходим к очень важному практическому вопросу. Далеко не у всех есть врожденные особенности психики, позволяющие человеку стать лидером. При этом обилие школ, курсов и ­тренингов лидерства как будто говорит об обратном. Люди поступают туда, думая, что смогут выучиться на руководителя. Это не так. Те, кто не обладает необходимыми свойствами, в результате зарабатывают психические расстройства. Потому что лидерство — это не только «плюшки» вроде высокой зарплаты, но и, повторюсь, ответственность, необходимость все время общаться с людьми, во все вникать. Если человека, не способного, например, вести социально активную жизнь, заставлять быть вожаком, он или сразу убежит, или заболеет.

Предрасположенность к лидерству проявляется в раннем возрасте: уже в детском саду кто-то пытается верховодить и активно ­участвовать во всем. Получится ли у него стать лидером, не известно, но вероятность есть. А кто-то, наоборот, сидит и помалкивает. Но даже такой человек в определенных ситуациях — например, при кризисе — может оказаться полезным. Яркий ­пример — древнеримский полководец Квинт Фабий Максим, прозванный Кунктатором, то есть Медлителем. В детстве он был тихим, робким мальчиком, которого педагоги, как пишет Плутарх, подозревали в тупости. Но, когда все римские лидеры, пытавшиеся победить Ганнибала наскоками и яростно бросавшиеся в атаку, были разбиты и по большей части погибли, диктатором назначили Кунктатора. И он своей медлительностью, стремлением не вступать немедленно в битву в конце концов измотал Ганнибала и выдавил его из страны. Так что лидер — это не обязательно тот, кто размахивает руками и предлагает немедленно провести кучу реформ. Иногда в критические моменты необходим человек с противоположными свойствами.

Как у животных происходит выбор вожака?

У всех по-разному. В целом, животное должно доказать свое право быть лидером. Причем дело не только в физическом превосходстве.

Так называемые турниры между самцами проходят у животных, у которых нет иерархии — например, у оленей, стадо которых состоит из одного самца и нескольких самок. А вот у человекообразных обезьян нет драк. У макак, живущих в Японии, самки, каким-то образом общаясь друг с другом, назначают лидером одного из самцов, и он руководит всем сообществом.

А могут ли самки стать лидерами?

Конечно. Например, матриархат царит у слонов и у касаток. Касатки, кстати, интересны тем, что у них, как у человека, есть менопауза и они рано прекращают рожать. Раньше ученые не могли понять, зачем им существовать на белом свете, если они не рожают детенышей? Думали, в том числе, что их миссия — быть бабушками, то есть тратить энергию на помощь молодым самкам. Но потом выяснилось, что, когда у касаток наступает менопауза (в 30—40 лет, а живут они до 90), они полностью посвящают себя социальной активности. То есть, прекратив рожать, они могут стать лидерами; до этого — нет, потому что они заняты детьми. При этом у них нет постоянного вожака — лидирует тот, кто руководит охотой. Каждый раз это разные особи, но всегда — старые самки.

Женские особи могут посвящать себя либо личной жизни, либо общественной — смешивать практически невозможно. Если женщина заводит личную жизнь, она, как правило, полностью в нее погружается, в отличие от мужчины. Если вновь обратиться к греческой мифологии, мы увидим, что все богини с социальными функциями были девственницами. Например — ­Афина Паллада. Афиняне попросили ее, а не Посейдона, стать ­покровительницей их города, хотя, казалось бы, защитник должен быть сильным, отважным, мужественным, а среднестатистический мужчина сильнее, выносливее и лучше приспособлен для драки, чем женщина. Но покровитель — это еще и усмиритель внутренних раздоров. Как отмечали сами греки, раздоры внутри сообщества опаснее, чем внешняя война, поэтому очень важно иметь медиатора, посредника, способного сгладить конфликты между гражданами. И действительно, Афина примирила Одиссея с родственниками женихов, сватавшихся к Пенелопе. А ведь Одиссей перебил огромное количество местных царьков, за каждым из которых стоял народ, так что это могло привести к серьезному кровопролитию.

Женщины нередко лучше мужчин справляются с социальными обязанностями, потому что их поведение гораздо более пластичное, они менее склонны к принятию резких решений, к самоутверждению. Мужчины же часто думают о том, насколько они великолепны на фоне окружающей природы, и хотят сделать свое правление эффектным.

К мужчинам принцип «либо личная жизнь, либо общественная» никогда не применяли?

Применяли. Он находит отражение в институте евнухов, существовавшем у многих древних народов. У них государственный аппарат формировался главным образом из евнухов. Считалось, что это уменьшает уровень коррупции: зачем воровать, если сколоченное состояние некому оставить, а в могилу с собой не унести. А для человека, имеющего семью, нет пределов воровства, ведь надо обеспечить всех своих детей. У евнуха нет личной жизни — он ни на что не отвлекается и посвящает себя должности, на которую его ­поставили­, стараясь добиться как можно большего.

Вернемся к животным: может ли во главе сообщества встать особь извне?

Животное извне вообще с большим трудом может влиться в сообщество. Нас сейчас призывают быть толерантными, забывая о том, что одно из неотъемлемых свойств любого организованного сообщества — ксенофобия. Если ксенофобии нет — это анонимная стая. К анонимной стае может примкнуть любая рыбка или птичка. Это стая без иерархии, без лидера, без социальной стратификации, без социальных функций. Некоторые птицы собираются в анонимные стаи, потому что вместе удобнее выкармливать птенцов и заниматься другими делами. Но их ничто не связывает между собой: когда к ним подлетает ястреб или подкрадывается хищник, хватает кого-то и уносит, все остаются к этому безучастны. А в организованном сообществе есть лидер, разные социальные роли, и чужаку в него проникнуть крайне сложно. Чужак никому не нужен, в сообществе хватает своих. Такая замкнутость не приводит к генетическому вырождению, потому что к размножению часто привлекают самцов из других, соседних стай.

Лидерство у животных — ­пожизненная функция?

Как правило, да: ее выполняют, пока ноги носят и здоровья хватает. Смена лидера происходит по естест­венным причинам: когда, например, вожак волчьей стаи становится слишком старым, когда у него стираются клыки, выделяется другой предводитель. Иерархия установлена — и все живут по этим правилам, не пытаясь ничего изменить. Это позволяет экономить энергию: не надо стараться взобраться на следующую ступеньку социальной лестницы. Попытки сместить лидера в животных сообществах крайне редки и обычно давятся на корню. Бунтарь ставит на карту все свое ­существование­. Если его не убьют, то изгонят из ­стада, а жизнь в одиночку для стайного животного равносильна смерти. Поэтому у животных, в отличие от человека, попыток переворотов и захвата власти почти не бывает.

Конечно, есть исключения. ­Драматичнее всего смена власти происходит у львов. Когда самец-львенок подрастает, достигает половой зрелости, отец выставляет его из стаи, и тот ведет одиночный образ жизни. Он бродит, копит силы и периодически пытается папу сместить. Поединок львов очень жестокий. Какое-то время отцу удается отбиваться от сына, но в конце концов он терпит поражение: сын его убивает и получает его гарем. В каком-то смысле это не очень корректный пример, потому что одинокому льву в саванне нечего терять. Ему хочется размножаться, и ради этого он готов рискнуть своей жизнью.

Может ли человек чему-нибудь научиться у вожаков животных стай?

У животных тот, кто находится на вершине иерархии, не только получает все бонусы, но и несет ответственность за благополучие сообщества. Он должен уметь решительно действовать в критической ситуации, потому что одна из его функций — защита от внешней агрессии. Он должен быть готов броситься на врага и даже пожертвовать своей жизнью — или, по крайней мере, так пометить территорию, чтобы отпугнуть всех возможных агрессоров. Эти качества нужны и руководителю человеческого коллектива.

Животные обычно меняют стиль лидерства в зависимости от условий существования. Когда какой-то ресурс в дефиците, вожаки ­проявляют жесткость — например, не кормят слабых, обрекая их таким образом на гибель. А когда все хорошо и нет внешней угрозы, то они смягчаются. У животных не бывает назначенных начальников — они всегда возникают естественным путем. А значит, не бывает формальных и неформальных лидеров и разногласий между ними. А в человеческих коллективах руководителями часто назначают людей со стороны, которых никто не знает и не уважает. Но у человека все сложнее, и полностью полагаться на мнение коллектива не всегда правильно. Перед животными стоят другие задачи, у них нет понятия прибыли, добавочной стоимости, они ничего не производят и не продают. У них иной критерий эффективности и целесообразности — поддержание сообщества.

А вот что у животных точно можно перенять, так это наличие социальной специализации и понимание того, что не все должны стремиться в лидеры.