Венчурный ответ: как кризис может привести к росту бизнеса
и экономики

Пандемия COVID-19 повергла мировое сообщество в состояние глобальной растерянности. Ни одна страна, и Россия в том числе, не была полностью готова к новому вызову. Бизнес, вынужденный выживать в условиях нерабочих дней с сохранением выплат сотрудникам, оказался в тяжелой ситуации. Предпринимательский простой неизбежно приводит к сокращению налоговых поступлений и росту числа безработных — только за март-апрель официально их было зарегистрировано около 735 тыс. человек.

Ситуация усугубляется усилившейся волатильностью рубля и турбулентными процессами на мировых рынках. В Международном валютном фонде называют этот кризис Великой самоизоляцией и считают, что он станет «самым сильным экономическим спадом со времен Великой депрессии» и намного более серьезным, чем мировой финансовый кризис 2008 года: по прогнозам, рост мировой экономики снизится до −3%, в России — до −5,5%.

Однако исследователи предыдущих экономических кризисов неоднократно отмечали, что чем сильнее кризис, тем мощнее последующий этап развития инноваций. Кризис всегда запускает процесс технологической модернизации во многих отраслях экономики. Чтобы выиграть в борьбе за клиентов в условиях снижающейся покупательской активности, нужно атаковать: внедрять принципиально новые технологические решения, развивать альтернативные услуги и выходить на смежные рынки. Успешных компаний, которые поднялись именно в условиях кризисов, на удивление много. Из старых примеров можно назвать американскую Salesforce, которая начала развитие в момент кризиса доткомов: предложив своим клиентам новую модель сотрудничества — SaaS (software as a service), ИТ-разработчик смог стать мировым лидером на рынке CRM-систем. На фоне кризиса 2008 года появились и выросли Airbnb и Uber — компании, кардинально изменившие подход к сервисам аренды жилья и такси (правда, нельзя не отметить, что в нынешней ситуации экономика совместного потребления оказалась в наиболее уязвимом положении).

На мой взгляд, коронакризис не станет в этом смысле исключением — он тоже может привести к рождению новых чемпионов. Но при одном условии.

Венчурное плечо

Это условие — адекватное моменту состояние рынка венчурного капитала и наличие на нем «длинных денег». Несмотря на то, что бизнес-ангелы, осуществляющие первые инвестиции в стартапы, и посевные венчурные фонды априори готовы работать с высокорисковыми активами, сейчас они теряют аппетит к риску: ужесточают требования к потенциальным объектам для инвестирования, сосредотачиваются на управлении текущим портфелем и поддержке наиболее перспективных в сложившихся условиях компаний. В отличие от них «длинные деньги» — в том числе инвестиционный капитал страховых и пенсионных фондов — не требуют возврата в ближайшие три-пять лет. Это тот ресурс, на который могли бы опереться многие компании для роста, а некоторые — и для выживания. Но, к сожалению, российские страховые и пенсионные фонды сейчас не являются участниками рынка прямых и венчурных инвестиций, как это произошло во многих развитых странах, модернизация регуляторной базы в этом направлении у нас только началась. Сегодня институциональную функцию во многом реализуют венчурные фонды корпораций и с участием государства. Однако это является совершенно недостаточным для развитого рынка, предполагающего более сложную систему ролей и горизонтов инвестирования.

Новые экономические драйверы

В список лидеров, интересующих венчурных инвесторов в новых условиях, предсказуемо попали проекты, связанные с цифровой трансформацией традиционных общественных и корпоративных процессов.

Среди них — EdTech-индустрия: закрытие школ, затронувшее почти 1,8 млрд школьников и студентов в 188 странах, привело к многократному увеличению нагрузки на сервисы дистанционного обучения. Ощутимо вырос запрос инвесторов на любые решения в области удаленного взаимодействия: от развлечений и торговли до производства и государственных сервисов. И это при том, что сфера ИТ и так занимала более 80% в структуре венчурного рынка.

Хорошо себя чувствует онлайн-ритейл: эксперты предполагают, что после завершения пандемии привычка покупать продукты через интернет сформируется у каждого десятого человека, а значит, целесообразно наращивать инвестиции в разработку технологических решений, сервисов для платформ e-commerce, автоматизации процессов бэк-офиса и цифровизации операций в торговых сетях. Венчурные фонды активно осваивают и рынок финансово-технических сервисов: банковская область представляет собой грандиозное поле битвы между традиционным бизнесом и новыми типами игроков, причем каждая сторона вносит свой вклад в гонку технологических вооружений.

Пандемия COVID-19 вывела на передовую проекты в области Life Science, фармацевтики и биотехнологий. Здравоохранение сейчас — это не просто перспективный рынок, а вопрос выживания экономик и скорейшего выхода из ситуации глобальной разобщенности. На этом фоне принимаются стимулирующие меры поддержки биомедицинских компаний, участвующих в разработке вакцины против коронавируса и сопутствующих технологических решений: запускаются новые грантовые программы, акселераторы для стартапов, а Всемирная организация здравоохранения при поддержке стран-участников объявила о международном сотрудничестве в интересах ускорения создания и производства новых вакцин, тестов и лекарственных средств для COVID-19.

Существенный рост наблюдается и на рынке телемедицинских технологий: тактика социального дистанцирования, которой придерживаются большинство стран мира для борьбы с распространением коронавируса, приводит к популяризации телемедицинских консультаций. Кроме того, телемедицина — это возможность обеспечить качественные услуги на рынке электронного здравоохранения для жителей отдаленных районов. По экспертной оценке, если в 2019 году объем рынка телемедицины составлял $45 млрд, то к 2026 году он превысит $175 млрд при среднегодовых темпах роста 20%.

Но есть и проигравшие отрасли. Из неочевидного, например, в США упали объемы венчурных инвестиций в частную космонавтику. Но угадать направления, которые оказались под прямым ударом кризиса, не составит труда. Российские инвестиционные фонды говорят о снижении интереса к офлайн-ритейлу, туристическому и ресторанному сегменту, развлечениям, связанных с физическим присутствием, строительной и нефтяной сфере, и многим другим традиционным индустриям.

На распутье

Российский рынок венчурного капитала по сравнению со своими зарубежными аналогами довольно молодой — ему около 20 лет. Однако он представляет уже сложную и развитую экосистему с точки зрения структуры и поведения игроков. В сфере прямых и венчурных инвестиций активно работают частные и корпоративные фонды, семейные офисы, бизнес-ангелы, государственные институты. Существует целая индустрия посредников в виде небольших инвест-банков и инвест-бутиков, идет конкуренция среди инфраструктурных игроков, вроде акселераторов, консультантов, аудиторов, оценщиков, профессиональных менторов и независимых директоров.

Безусловно, у рынка немало проблем и зон роста: недостаток длинных денег, избыточная регуляторика госинститутов, лишающая их аппетита к риску и ограничивающая приток ликвидности на рынок, слабая интегрированность предпринимателей в глобальное инвестиционное сообществе, высокая степень монополизации ряда отраслей, снижающая возможности выхода для многих компаний.

Однако мы видим, что по всем этим направлениям идет активная совместная работа государства, институтов и рыночных игроков. Данные ограничения вполне естественны для текущего этапа развития отрасли и вполне преодолимы. Сейчас нормальный ход событий нарушил глобальный кризис. Что дальше?

Краткосрочный сценарий, безусловно, негативный. Во втором-третьем квартале венчурный рынок может забуксовать. За первый квартал 2020 инвестиционные программы корпораций и активность фондов скорректировались незначительно, однако дальнейшая статистика будет ухудшаться. И не только в связи с общим снижением деловой активности, но с тотальным переходом игроков к более консервативным стратегиям.

Однако в целом для российского венчурного рынка эпоха посткризиса может оказаться очень значимой вехой. Корпорации и государства прошли форсированную цифровизацию, кардинально изменившую качество процессов. Существенная часть мирового населения была вынуждена изменить потребительское поведение, и многие приобретенные за период карантина привычки наверняка останутся, создавая нового потребителя. Глобальный запрос на новые продукты и технологии, который сформировал кризис, можно сравнить только с такими тектоническими сдвигами, как популяризация интернета и распространение смартфонов.

В период кризисов всегда создавались новые чемпионы, и российские предприниматели и инвесторы сегодня получили шанс, который выпадает не каждое десятилетие. Главный вопрос — достаточно ли наш рынок насыщен такими специалистами, чтобы дать фазовый переход в виде новой генерации национальных чемпионов и глобальных компаний с российскими корнями. Мы ждали время смелых. Вот оно.