Учебный разворот

Cфера образования в России переживает непростой период — перед ней стоят как минимум три серьезных вызова. Во-первых, она оказалась в вынужденной изоляции от международного образовательного и научного сообщества. Во-вторых, режим санкций и ожидание экономического кризиса резко изменили потребности аудитории платных программ. Учебные заведения теперь должны перестроиться, чтобы предложить своим слушателям полезный продукт. Наконец, образование во всем мире до сих пор переживает последствия пандемии, и это не может не отразиться на России.

По данным ЮНЕСКО, в 2021 году в России учились более 280 тыс. иностранных студентов (75% из стран СНГ, 10% — из Индии и Китая). За рубежом проходили обучение почти 50 тыс. россиян, в том числе около 5 тыс. — в международных бизнес-школах. Наша страна занимала 5% мирового рынка международной академической мобильности.

Однако с конца февраля многие иностранные образовательные организации приостановили сотрудничество с Россией. Сейчас в нашей стране невозможно сдать экзамены, необходимые для поступления в международные университеты. Это, в частности, тесты TOEFL и IELTS, оценивающие уровень владения английским языком, они обязательны для поступления на зарубежные программы бакалавриата и магистратуры. Кроме того, нет возможности сдать GRE, открывающий доступ к международным аспирантурам и постдипломному обучению, а также GMAT — основной инструмент отбора на программы MBA ведущих бизнес-школ мира. Это означает, что в ближайшие несколько лет у российских студентов будут сложности с поступлением в иностранные учебные заведения. Во всяком случае, для сдачи тестов придется выезжать в другие страны.

ИДЕЯ КОРОТКО

ПРОБЛЕМА

Сфера образования сегодня серьезно меняется. Мир переживает последствия пандемии и деглобализацию, а в России происходит резкая перестройка экономики из-за военной спецоперации и международных санкций. В результате многие образовательные программы уже не отвечают потребностям аудитории.

РЕШЕНИЕ

Российские вузы и бизнес-школы будут ориентироваться на новых партнеров в СНГ, Азии и на Ближнем Востоке. Учебные планы придется пересмотерть, отказаться от традиционного дисциплинарного подхода в пользу комплексных знаний. Нужно искать новые ниши, ориентированные на жизненные потребности человека.

Глобальное сотрудничество в области онлайн-образования тоже поставлено на паузу. Например, крупнейшие международные провайдеры онлайн-обучения Coursera и EdX закрыли доступ к платным курсам для российских студентов. В режиме просмотра они пока доступны, но сертификат и диплом иностранного университета получить не удастся. В 2021 году на Coursera обучались более 700 тыс. россиян, а международная аудитория десяти российских университетов, которые размещали свои онлайн-курсы на этих платформах, насчитывала несколько миллионов человек. С марта 2022 года доступ к контенту российских организаций и вузов на Coursera и EdX также закрыт.

Российские бизнес-школы больше не могут получить международную аккредитацию. В мире действуют три ассоциации, определяющие глобальные стандарты в бизнес-образовании — европейская EFMD (аккредитацию имеют две российские бизнес-школы), американская AACSB (две бизнес-школы из России) и английская AMBA (аккредитует программы MBA, в России ее имеют 14 организаций). Хотя текущие аккредитации не отзываются, получить новую или продлить имеющуюся пока невозможно. У этого запрета есть важные последствия. Так, в международных рейтингах (самый известный из них публикует Financial Times) могут участвовать только аккредитованные бизнес-школы.

Российские университеты также рискуют выпасть из международных рейтингов. Две крупнейшие исследовательские организации, Times Higher Education и QS, самостоятельно определяют политику допуска участников. Решение об исключении российских вузов они пока не приняли, но такая вероятность существует. Неприятным следствием станет исчезновение российских вузов с международных радаров, сложности с привлечением иностранных студентов и профессоров даже из дружественных стран. Международные рейтинги и аккредитация сегодня — не лучший, но один из немногих способов подтверждения академической репутации.

Наконец, приостановлены совместные образовательные программы российских и иностранных вузов. В 2021 году в России насчитывалось более 500 программ двойных дипломов, которые позволяли студентам учиться сразу в нескольких университетах мира. Не все, но многие образовательные учреждения и иностранные профессора приняли решение приостановить сотрудничество. Это приведет к сокращению международных академических обменов, на перезапуск которых может уйти несколько лет. Для россиян перекрыт наиболее простой путь к обучению за рубежом. Кроме того, для исследователей ограничен доступ к международным базам знаний и научным журналам, что негативно скажется на международных научных публикациях.

Скорее всего, в среднесрочной перспективе внешнее давление заставит российское образование переориентироваться на партнеров из СНГ, Ближнего Востока и Азии, с которыми за последние годы сложились хорошие отношения. Развитие новой академической географии — долгая и кропотливая работа по выстраиванию доверия на уровне команд и институтов. Возглавят этот процесс ведущие российские университеты, бизнес-школы и корпоративные университеты, имеющие сильный бренд, значительный кадровый потенциал и опыт реализации образовательных программ мирового уровня.

ЧЕМУ УЧИТЬ ПРОФЕССИОНАЛОВ ВО ВРЕМЯ КРИЗИСА

Несмотря на разрыв отношений с иностранными партнерами, российские вузы вряд ли почувствуют недостаток абитуриентов, желающих получить высшее образование. Однако перед бизнес-школами и университетами, которые работают с профессионалами, стоит еще один серьезный вызов — перестройка экономики, из-за которой резко устарели прежние программы. Можно ожидать снижение спроса на дополнительное профессиональное обучение и платные образовательные программы. Это приведет к сжатию рынка частного образования и ухода бизнес-школ и тренинговых центров, не обладающих сильным брендом и репутацией. Учебным заведениям придется многое пересмотреть, чтобы привлечь внимание платежеспособной аудитории.

Большинство компаний сегодня борются за выживание, горизонт планирования схлопнулся до нескольких месяцев. По сути, повторяется картина первых месяцев пандемии, когда менеджмент концентрировался на решении срочных бизнес-задач и откладывал образовательные программы. Весной 2022 года профессора Московской школы управления «Сколково» провели серию стратегических дискуссий, в которых приняли участие более 150 руководителей российских компаний из 12 отраслей. В марте более половины руководителей ответили, что им «пока не до обучения». Спустя месяц ситуация улучшилась — доля поставивших обучение на паузу составила менее 20%. Респонденты ссылались на нехватку времени, денег, а самое главное — кардинальное изменение внешней среды, в результате чего предыдущее образование стало нерелевантным. Менеджеры не понимают, как учебные программы помогут им в решении текущих задач и в развитии карьеры. Тезис о том, что кризис — лучшее время для получения образования, в нынешней ситуации не подтверждается.

Люди сейчас не готовы тратить время и деньги на длительные программы, им важнее поддержка и осмысление происходящего. На первый план выходят короткие коммуникационные форматы: встречи с экспертами, обмен опытом, стратегические дискуссии, групповой коучинг. Например, в последние месяцы большую популярность получил формат «мастермайнд» — это работа в небольших группах, где обсуждение начинается с разбора личных проблем и заканчивается совместным поиском решений. Менеджеры хотели бы найти безопасное интеллектуальное и социальное пространство, где они могут осмыслить происходящее, познакомиться с работающими практиками и пересмотреть личную стратегию. Образование временно берет на себя функцию психотерапии, оказывая поддержку человеку, оказавшемуся в ситуации неопределенности.

Новая реальность ставит перед бизнес-школами и университетами вопрос о ценности знаний, умений и навыков, которые они предлагают менеджерам и корпоративным клиентам. Из результатов нашего опроса следует, что в данный момент руководителей больше всего волнует несколько тем. Это, в частности, новая экономическая география (где искать новых поставщиков, партнеров, альтернативные рынки сбыта), перестройка логистических цепочек, международных платежей, лидерство в кризис, разработка сценариев будущего. В дальнейшем повестка будет меняться. Вот основные задачи, которые профессионалы собираются решать по мере стабилизации геополитической ситуации.

Международное развитие. Бизнесу предстоит заново определить свою географию в условиях многополярного мира и найти возможности для роста в дружественных странах. Помимо поиска новых рынков сбыта большим вызовом станет создание международных логистических и платежных экосистем, устойчивых к вторичным санкциям. Корпоративная дипломатия и стратегические партнерства будут важным фактором успеха на международных рынках.

Операционное превосходство. Преодоление санкционных ограничений в поставках оборудования и комплектующих, а также международная система финансовых транзакций с большим количеством посредников приведут к росту себестоимости продукции на 20—40% (об этом, например, говорит опыт Ирана). Поэтому оптимизация структуры затрат и непрерывное улучшение операционных процессов будут в фокусе внимания руководителей большинства компаний. Контроль издержек при сохранении качества продукции станет новой бизнес-философией.

Технологическая и цифровая устойчивость. Замещение выбывших цифровых и промышленных технологий, запуск наукоемких производств становится перво­очередной задачей, которую бизнес будет решать в партнерстве с ведущими техническими университетами и малыми технологическими компаниями. Наукоемкие инновации придется запускать быстро, в условиях ограниченных ресурсов и с фокусом на клиента — это потребует пересмотра текущих R&D-процессов в сторону гибкости и клиентоцентричности, объединения инженерных и управленческих знаний.

Устойчивое развитие. ESG-повестка, ставшая приоритетом в последние годы, не утратит своей значимости. Но если раньше основное внимание компании уделяли экологии и снижению выбросов СО2, то в среднесрочной перспективе будет доминировать социальный аспект. В зоне ответственности бизнеса — достойные условия труда сотрудников, благополучие их семей, а также ­развитие социальной инфраструктуры в городах присутствия. Это особенно важно для градообразующих предприятий.

Командное лидерство. Обострение конкуренции за таланты — прежде всего, за инженерные и ИТ-кадры — заставит бизнес пересмотреть подходы к управлению персоналом. Уже сегодня руководители обсуждают новый профиль лидера, который способен принимать решения в условиях неопределенности и вести за собой людей. Лидерство становится не столько задачей топ-менеджмента, сколько ежедневной практикой работы сотрудников в малых командах. Гибкие команды — основная единица развития компании в условиях быстрых изменений. Бизнес ждет организационная трансформация — создание сильной корпоративной культуры, основанной на ценностях и вдохновляющем видении будущего.

В новой реальности руководитель перестает быть менеджером в привычном смысле этого слова. Помимо ежедневных управленческих задач ему придется разбираться в широком круге вопросов — от технологий и экономической географии до этики и психологии. Поэтому само управленческое знание становится комплексным, включающим в себя все аспекты жизни человека и компании. Бизнес-школы и вузы будут вынуждены пересмотреть традиционные учебные планы, построенные вокруг отдельных дисциплин. Новая парадигма обучения — работа со сложным знанием, позволяющим решать комплексные управленческие, инженерные и гуманитарные задачи.

В мире уже есть подобные образовательные программы — например, Future London Academy, которую в 2019 году запустила компания Bauhaus, один из лидеров дизайн-мышления. Курс объединяет в себе знания по управлению, дизайну и технологиям. В качестве российского примера можно привести образовательную программу Moove, которая готовит технологических предпринимателей и реализуется бизнес-школой «Сколково», МФТИ и компанией МТС. С каждым годом таких образовательных программ становится все больше.

ГЛОБАЛЬНЫЕ ВЫЗОВЫ

Несмотря на растущую изоляцию, российские учебные заведения отслеживают общемировые образовательные тренды. В мире происходит много масштабных изменений, на которые придется дать свой ответ.

Последние десятилетия в образовании доминировала идея глобальности, и ее результатом стала растущая борьба за таланты. Так, с 2010 по 2020 год количество международных студентов в мире выросло с 3,5 млн до 6,5 млн человек. В первую очередь от этого выиграли страны с топ-университетами (США, Германия, Франция и Австралия), которые притягивают студентов со всего мира — и прежде всего, из Китая, Индии и Африки. Особенно высока доля иностранных студентов на магистерских и докторских программах. После получения диплома такие студенты часто остаются в стране обучения и продолжают карьеру в исследовательских лабораториях, международных компаниях, стартапах.

Однако пандемия и геополитическая напряженность замедлили эти процессы. На смену глобальной интеграции приходит деглобализация, цель которой — усиление интеллектуального суверенитета стран и борьба с утечкой мозгов. Возможно, само понятие глобальности в образовании будет пересматриваться. Если раньше международным считался вуз с большим количеством иностранных студентов и профессоров, то в будущем «географическая» трактовка глобальности может быть дополнена «интеллектуальной» — новизной и масштабом мышления, способностью вуза решать интеллектуальные задачи, важные для всего мира.

Россия сейчас вынужденно пересматривает свою политику в области международных академических обменов, но следом за ней могут последовать и другие страны — например, Китай и Индия. Сегодня в мире сложились две образовательные системы — англосаксонская (США, Великобритания, Австралия) и европейская (Германия, Франция, Испания и проч.). В каждой из них действует единое образовательное пространство с общими стандартами. В ближайшее десятилетие может сформироваться третий макрорегион — евразийский (Китай, Центральная Азия, Россия). Это станет возможным при более тесной экономической, политической и гуманитарной интеграции стран данного региона, в том числе в случае успеха глобальной внешнеэкономической инициативы Belt & Road («Один пояс — один путь»), объявленной Китаем в 2010-х годах.

Еще одним драйвером изменений образовательного ландшафта может стать переоценка возможностей онлайн-обучения. В России, согласно прогнозам экспертов, рынок онлайн-курсов в 2022 году сократится на 35—40%, и причиной тому станет завершение пандемии и новый экономический кризис. Однако в глобальном онлайн-обучении спад начался еще раньше: после рекордного роста выручки Coursera в 2020 году уже в следующем 2021-м этот показатель упал на 35% и вернулся к доковидному уровню. Крупнейшие международные платформы, предлагающие массовые открытые онлайн-курсы, испытывают сложности с ростом количества пользователей и их удержанием. Основная причина — слабый образовательный опыт, который проигрывает опыту очного обучения. Учащимся нужно нечто большее, чем записанный контент и сертификат. Люди хотят получать не только новые знания, но и живое общение, эмоции и нетворкинг, которого так не хватало в пандемию. Кризис текущей модели онлайн-обучения заключается в том, что информационные и коммуникационные технологии подменили образовательные. По сути, современный онлайн-курс — это лишь цифровая упаковка старых лекционных форматов с элементами интерактива, которые стали доступны миллионам пользователей благодаря ИТ-платформам. Но на базовый педагогический вопрос — как человек учится в цифровом пространстве, что с ним происходит в каждый момент времени и какую трансформацию он проживает — ответа пока нет.

Возможно, следующий этап в развитии онлайн-образования будет связан с созданием виртуальных вселенных, которые смогут дать образовательный опыт, превосходящий опыт обучения в реальном классе. По мнению экспертов компании Docebo, здесь важны три элемента.

1. LXP-платформы (от англ. learning experience platforms — платформы образовательного опыта), которые обеспечат интерактивное взаимодействие студентов и преподавателей, в том числе в формате один на один.

2. Искусственный интеллект и персональные цифровые помощники, которые могут анализировать мотивацию, потребности и способности конкретного человека и выстраивать для него персональный образовательный путь.

3. Массовые VR/AR-технологии — новый интерфейс/стандарт взаимодействия между людьми, обеспечивающий большую вовлеченность и эмоциональную привязку.

Подобные инновации потребуют больших инвестиций в технологии и контент, поэтому основным драйвером нового поколения онлайн-обучения станут технологические корпорации (Samsung, Microsoft и др.) и отдельные страны. В глобальном плане наибольший шанс совершить прорыв есть у Китая, который, по данным HolonIQ, инвестировал в EdTech-проекты почти $30 млрд за последние 10 лет, что значительно больше аналогичных инвестиций США, Европы и других стран. России также предстоит включиться в эту гонку образовательных технологий в ближайшие годы.

Наконец, еще одной зоной изменений в образовании станет обучение взрослых. По данным ОЭСР, в формальное и неформальное обучение вовлечено почти 50% трудоспособного населения развитых стран. В России этот показатель, по данным отчета «Education at a Glance 2021. OECD Indicators», менее 25%. Концепция непрерывного образования активно продвигается образовательными учреждениями во всем мире с начала 2000-х годов. Текущее понимание этой идеи в основном сводится к необходимости постоянной профессиональной переподготовки и повышению квалификации на базе существующих государственных и общественных институтов. Однако развитие человека — это не только его карьерный рост или соответствие ожиданиям работодателя. Запрос на развитие зачастую связан с личными целями, сменой жизненных приоритетов, желанием быть частью определенной социальной группы и ответом на вопрос: «Как устроен мир на самом деле?» В условиях перманентных кризисов многие люди хотели бы выстроить для себя устойчивую систему координат и определить успешную жизненную стратегию.

Например, во время пандемии резко вырос спрос на коучинг, работу с собой и своим состоянием, духовные и энергетические практики — то, что сегодня называют личным благополучием. Сейчас мы находимся в ситуации, когда вопросов о будущем больше, чем ответов. Это новая зона роста, которая приведет к появлению образования, построенного на следующих новых принципах.

1. Обучение будет происходить не столько в образовательных учреждениях, сколько в сообществах — небольших группах, объединенных общими ценностями и интересами. Доверие и социальная безопасность — основа для раскрытия человеческого потенциала.

2. Целью обучения станет не получение правильных ответов, а постановка адекватных вопросов с последующим поиском решений при поддержке преподавателя. Образование — это не только новые знания, но, прежде всего, коммуникация, рефлексия и мышление, которые позволяют сохранять устойчивость в ситуациях неопределенности.

3. Работа с многообразием, а не с унифицированными образовательными стандартами станет основой обучения. Ключевым будет вопрос: «С каким количеством новых, нестандартных, непохожих на себя людей я познакомился в последнее время и чему у них научился?» Это идет вразрез с привычным подходом, который строится на принципе подобия — инженеры учатся у инженеров, менеджеры у менеджеров. Выработка общего языка и взаимопонимания с людьми из разных социальных групп и профессий позволит обогатить представление человека о себе и мире.

4. Помимо тренировки умственных способностей, важное место будет занимать физическое и психологическое развитие человека. В учебном процессе одинаково важное значение имеет как содержательный аспект, так и эмоциональный. Это потребует перехода от разработки образовательных программ к конструированию персонального образовательного опыта.

В мире пока нет сложившихся образовательных институтов, работающих на новых принципах. Создание образовательных практик идет на уровне программ отдельных вузов, EdTech-команд и аналитических центров по всему миру, таких как Brookings, WISE и проч.

В ближайшие годы привычный образовательный ландшафт будет изменяться под влиянием двух процессов. С одной стороны, нас ждут деглобализация, появление нескольких крупных образовательных макрорегионов и адаптация существующих образовательных институтов к новым правилам игры. С другой — мы увидим формирование множества локальных образовательных экосистем и неформальных сообществ, предлагающих персональные решения для обучения и развития. Поиск баланса между формальным и неформальным образованием станет одним из главных вызовов и персональной зоной ответственности каждого человека. В российской образовательной среде предстоящие годы будут временем определения новой глобальности и формирования интеллектуальной повестки, значимой для российского бизнеса и общества. Этот процесс возглавят крупные образовательные и научные учреждения при поддержке государства. Параллельно продолжится создание частных образовательных проектов в новых нишах, ориентированных на жизненные потребности человека. Они будут возникать на стыке с медиа, сферой развлечений, карьерного сопровождения и личностного развития.