Сполохи инноваций

В чем проблема всех инновационных инициатив в России? В бессистемности. Она всегда была и, к сожалению, никуда пока не делась. Эта бессистемность не только страшно мешает создать нормальную венчурную индустрию в стране, но и хоронит даже самые перспективные начинания. С другой стороны, я вижу — может, летняя погода навеяла оптимизм? — что в последнее время происходят очень обнадеживающие вещи. Они никак не связаны между собой, инициируются разными людьми и организациями, это такие вспышки — то тут, то там.

Наблюдение первое. Для того, чтобы появлялись инновации, нужна специальная среда, культура. Тут мало даже государственной поддержки: надо, чтобы молодых изобретателей, условно, любили девушки, чтобы они чувствовали себя героями. Такая культура есть в США. Даже в СССР она в какой-то степени была: я помню, как фильм «Иду на грозу» повлиял на мой выбор профессии. У нас, в современной России, этой культуры нет — пока нет. Недавно я был на молодежном форуме «Селигер». Скажу сразу: у меня очень неоднозначное отношение к подобным мероприятиям — вся эта «пионерщина» и «комсомольщина» всегда была не по мне… Но то, что я увидел, удивило: меня пригласили на смену зворыкинского инновационного проекта. 7000 участников, 500—1000 активных молодых изобретателей — это впечатляет. Ежедневно какие-то лекции, занятия, выступления известных людей; специальный город, где ребята придумывали и пытались на базе полученных знаний превратить свои идеи в бизнес-проекты; действующая больница, где рассказывали об инновациях в медицине и давали советы. Выставка инноваций там не уступала по качеству проектов «Российской венчурной ярмарки». Пусть методы остались комсомольскими, и на палатках было написано что-то вроде «Поддержим инициативу президента Медведева по увеличению рождаемости», а половину людей туда наверняка загоняли палками. Но на фоне всего этого «боя барабанных палочек» происходили незаметные на первый взгляд вещи, которые меня очень обнадежили. Если Федеральное агентство по делам молодежи и его руководители продолжат начатое, эта инициатива может сработать. Чего стоит один тот факт, что лучшим изобретателям вручали награды перед огромной семитысячной толпой — они почувствовали себя героями. Конечно, многие ребята совсем не представляют себе, что дальше делать со своими разработками и как вообще устроена эта индустрия. Был забавный десятилетний мальчик, который собрал какой-то микроскоп, и потом говорил, что очень рад, что у него появились инвесторы в лице президента и министра образования. Это забавные моменты, но все равно такие вещи формируют культуру инновационного предпринимательства в стране.

Наблюдение второе. Новый глава РВК Игорь Агамирзян стал регулярно собирать 20—30 серьезных людей из венчурной индустрии (начиная частными инвесторами типа Андрея Головина и заканчивая представителями таких корпораций, как Intel и IBM) — на его совещаниях обсуждается идея посевного финансирования венчурных проектов на самой ранней стадии. Как строить этот процесс — отдельный разговор, главное, что его завели. Насколько я понимаю, в России планируется создать некоторое количество сервисных компаний — венчурных партнеров, которые будут заниматься пестованием талантливых изобретателей, ничего не понимающих в бизнесе, находить им частных инвесторов, «совмещая» их вложения с деньгами посевного фонда РВК (похожим образом работает венчурная индустрия в Испании, Германии, Голландии и т.д.). И пусть у меня есть свое понимание идеи посевного финансирования, но это неважно — наконец-то на рынке появятся «правильные» государственные деньги. Теперь главное — терпение и настойчивость.

Наблюдение третье. В России исторически сложно инициировать серьезные проекты — у нас практически нет глобальных high-tech-лидеров, которые могли бы их поддержать и направлять. Это серьезная, системная проблема. Возможно, развитие сервисных компаний, о которых я уже сказал, сможет ее отчасти решить, но пока об этом говорить преждевременно. В Америке, вложив полмиллиона или миллион в многообещающий технологический стартап, я иду через пару лет, например в Google, и продаю его за десять-двадцать миллионов. Это абсолютно естественный процесс: есть корпорации, которые покупают уже сложившиеся инновационные бизнесы. В России до последнего времени с таким проектом было идти некуда: у большинства глобальных игроков даже нет здесь своих R&D—офисов. Это значит, что покупка российских технологических компаний маловероятна, ведь вывозить их за пределы России экономически невыгодно. Так что, признаться, я был очень удивлен и обнадежен, когда ко мне стали обращаться серьезные люди из нашего телекома с предложениями: давай вместе искать инновационные проекты, мы готовы их покупать. Думаю, это естественный процесс: такие компании, как Yandex и Mail.ru, теперь тоже могут позволить себе потратить 10—20 миллионов на многообещающую технологию. Наконец-то наши инноваторы и венчурные инвесторы смогут реализовывать свои проекты в России.

Наблюдение четвертое. На Петербургском экономическом форуме Анатолий Чубайс объявил о поддержке РОСНАНО идеи открытия технологической площадки на ММВБ. Здорово, подумал я тогда, ведь Чубайс обладает всем, чтобы реализовать эту идею. В самом деле, почему, например, в Польше такая биржа есть и что мешает создать ее в России? Я был приятно удивлен, когда на прошлой неделе эта история получила продолжение. Теперь главное, чтобы Чубайсу, РОСНАНО и ММВБ хватило сил, знаний и инновационных компаний, чтобы построить в России прообраз NASDAQ.

Все это, конечно, обнадеживает, по крайней мере меня. Кроме того, наблюдения натолкнули меня на одну любопытную мысль: а нужна ли вообще какая-то специальная госкорпорация или программа, чтобы поддерживать индустрию инноваций в России? Может, нужно просто создавать нормальные условия и положиться на невидимую руку рынка, которая все расставит по своим местам?