Пусть призвание само
найдет вас

Вот в чем вопрос. Кто же вы на самом деле?

Есть один вопрос-тире-жалоба, который я получаю чаще всего, особенно в последнее время, и он звучит так: «Что мне делать с моей жизнью? Я искал там, где высоко и низко, смотрел и в длину, и в ширину, слушал долго и громко: но я все еще не могу найти ничего, что хотя бы отдаленно напоминало мое предназначение».

Позвольте мне дать вам четыре совета, несколько своеобразных, и все же, надеюсь, разумных.

Забудьте об устоявшемся в наши дни стереотипе, что любовь — это «больше не круто». Призвание — это своего рода любовь, ведь оно устраняет разрыв между человеком и внешним миром. В наше время машин с ледяными кремниевыми сердцами мы избегаем употреблять само слово «любовь» — конечно, если только оно не способствует продажам бриллиантов, чизбургеров или внедорожников. Да и то предпочитаем низкосортные симулякры, говорим о «страсти», «мечтах» или «списке желаний». Точно так же, как бигмак скорее является пищей, чем едой, так же и «маклюбовь» дает нам лишь ощущение эмоциональной наполненности, но отнюдь не греет душу.

Настоящая любовь сегодня устарела: она больше не крута. Любите свою работу? Любите своих соседей? Любите свою жизнь? Человечество? Самих себя? Видите, я добился только того, чтобы на высокомерном лице усатого хипстера иронически приподнялись брови.

В нашей бесчувственной «культуре суперкрутизны» мы гораздо чаще ощущаем нечто, противоположное любви: ненависть, злость, страх, зависть. Да, все эти чувства могут послужить стимулом для движения. Но движение не самоцель — это ярость, которая должна быть утолена, амбиция, которая должна быть осуществлена. Предназначение же — это любовь, и не с маленькой буквы «л», но Большая Любовь, великое дело, которое определяет жизнь. Сначала завязывается роман между вами и улучшенной, более глубокой, честной, истинной версией вас, а затем между ней и всем миром. И чем больше времени вы тратите на сарказмы, такие нереально крутые в вашей виртуальной яранге — тем дольше торчите на вечных каникулах в ледяных пустошах человеческой души.

Отважно стремитесь в зону тревоги. Как найти выход из замороженной арктической ловушки? Призыв «выйти из зоны комфорта» давно превратился в клише. Большинство из тех, кто попытался это сделать, в итоге оказались в пустынях человеческой души, возможно, не в арктических бесплодных землях, но уж точно не в долинах успеха, скорее в зоне бесконечной скуки, где нет удовлетворения и где так и не появилась цель и все остается, как раньше. Итак, вперед, в зону дискомфорта — прямо на горячие тропические острова горя. Говоря это, я не призываю отказаться от всего, что вам дорого. Вот что я имею в виду: погрузитесь в то, что заставляет вас страдать — возможно, это слегка разобьет вам сердце (а может, и не слегка). Вы почувствуете, как в вас просыпается сострадание, ведь призвание (Большая Любовь) требует Большого Сострадания. Так задумано природой: сострадание вливается в любовь, как река впадает в море.

Когда я поступил в колледж, уже через месяц я пресытился девятым кругом Макдекаданса, в который, как казалось, я попал. И тогда я проделал нечто невероятное: никто не мог ожидать от семнадцатилетнего парня с зеленым ирокезом и в огромных военных ботинках (и меньше всего я сам ожидал этого от себя). Я отправился волонтером в больницу для детей с опасными неврологическими заболеваниями, которые могли умереть после операции на головном мозге. Я думал, что надо будет просто поболтать с людьми, которым хотят общения в трудный момент жизни, и это будет интересно или даже весело. До чего же я был не прав! Это было мучительно, ужасно, это западало в память. Первые два месяца я плакал как ребенок, один в подвале, после каждого разговора. Но это не разрушало мою душу, скорее наоборот. Это научило меня решать только те проблемы, которые действительно того стоили. Если сегодня у меня есть Большая Любовь к тому, чем я занимаюсь, то только потому, что я вырвался из зоны комфорта напрямик в зону горя. Дело в том, что в горе, и только в горе мы обнаруживаем не только благодать и силу любви, но открываем в себе безграничную способность любить и помогать ближним.

Большинство из нас не просто скрывают свое горе — хуже того, мы сами скрываемся от него. В итоге мы становимся немыми, не ориентирующими в человеческом мире сиротами, мы не в состоянии говорить на языке смыслов, наш словарь жизни навеки выхолощен лайками и картинками.

Возьмите на вооружение принципы гонщиков NASCAR. Мой друг Джеймс — очень «удачливый» банкир, но с каждым днем на работе он, по собственному признанию, чувствует себя все более глупым и безразличным. Мой друг Стив, с другой стороны, все третье и большую часть четвертого десятилетия своей жизни безрезультатно организовывал одно предприятие за другим, но после многих провалов сегодня он — у руля стартапа и чувствует себя не просто комфортно или даже «счастливо», но абсолютно, едва ли не «бессовестно» реализовавшимся.

Тем не менее большинство из нас готовы поспорить: и предпочтут видеть свое предназначение так, как его видел Джеймс — это что-то вроде гонок «Формулы 1». То есть призвание в том, чтобы лучше проходить круги, приближаясь к платоновскому хрестоматийному идеалу, обойти соперника, вырвать долю секунды. Все, ура: гонка выиграна! (Это, конечно, не контактный вид спорта: только если вы не столкнетесь с другой машиной). Но на самом деле призвание конструируется не по образцу платоновского идеала совершенной жизни, а по правилам гонок NASCAR: воля сталкивается с волей, это грубая с кровоподтеками и безвкусная гонка.

На этом пути вы набиваете шишки, и эти раны формируют вас. Вопрос лишь в одном: что именно вы пытаетесь пробить? Стоит ли рисковать: ведь оно само может уничтожить вас?

Вот несколько полезных советов для ограниченной любви — к работе, статусу, карьере. А вот несколько более трудоемких ответов, что требуется Большой Любви: к человечеству, истории, обществу, миру. Любовь — это процесс преображения в ходе преобразований, это своего рода взаимозависимая трансформация, где субъект делает объект более полным, истинным, цельным, и объект этот наделяет взыскующего человека полнотой, истиной и цельностью. Вот почему, когда мы наполнены любовью, мир вокруг кажется больше, светлее и лучше — он ведь и правда таков.

Призвание — голод, присущий и вам, и мне, и чтобы его утолить, нужно заняться преображающими нас делами. Это доставит нам радость, удовлетворение, удовольствие, а главное — приблизит к наполненности, законченности и цельности. Это не просто аппетит, который можно утолить в Макдональдсе: вас не насытит ничто, кроме смысла.

Стремитесь вырастить могучее дерево, а не зажечь яркий трехсекундный фейерверк. Маленькая любовь — она как фейерверк. Вспыхивает, искрит, шипит — и выдыхается. Большая Любовь? О, это секвойя, медленно и величественно вырастающая из семечка. Она углубляется, пускает все новые корни, тянется кроной к небу. Ваше предназначение так же динамично и могущественно, как и то, что я только что описал. Поэтому не совершайте ошибку, думая, что найдя призвание, вам остается просто выполнить все аспекты из сложной и механической программы судьбы. Призвание — это не результат, а процесс, вечное незавершенное стремление, а не алгоритм. Таким образом, все, что описано выше, — не ступеньки, ведущие к удобной площадке, а волшебная лестница, карабкаться по которой придется довольно долго.

Поиск цели — не фаза в молодости, но образ жизни.

Я не могу найти предназначение за вас. А может быть, вы и сами пока не можете. Оно само, если повезет, найдет вас. Как и любой вид Большой Любви, это не поддается вашему контролю. Любовь поражает внезапно и с яростью урагана. Или, наоборот, накапливается медленно, так медленно, как тает по весне снег. Но чем больше вы кропотливо преследовали и терпеливо охотились, обхаживали и выпрашивали, уговаривали и заманивали свое призвание детскими игрушками и дешевыми трюками, тем больше вероятность, что оно уже скачет вдаль и вот-вот скроется на горизонте, махнув хвостом.

Если, конечно, вы настолько глупы, наивны, невинны и ранимы, чтобы позволите ему удрать.

Возможно, многие пытаются приобрести смысл так, как мы делаем покупки в магазине, выбирая попсу среди давно знакомых упаковок, вынимая их с загруженных, озаренных искусственным освещением полок. Мы пробуем юридическую школу (синяя коробка), гео-мобильный-социально-игровой стартап (зеленая коробка), интернет-банкинг (желтая коробка) или любую организацию из сотен других, а еще всякие малооплачиваемые, социально значимые некоммерческие проекты (красная коробка). Но поиск смысла — это не шоппинг. Вот вам ужасная правда: это скорее похоже на учебный военный лагерь. Вам будет тяжело и больно, но вы станете крепче, сильнее, упрямее. Хотите найти призвание? Будьте готовы к синякам и ссадинам — и снова, и снова, и снова пробуйте. Ваша цель много раз положит вас на лопатки, она наставит вам синяки, это не просто бой с тенью, с надуманными «жизненными целями», но кулачный бой между вами и чемпионом в супертяжелом весе (его боевое прозвище — «Смысл-Жизни»). Как и Большая Любовь, этот Большой Смысл не оцарапает слегка — он оставит глубокие шрамы на всю жизнь.

И, возможно, ваше изрубцованное тело покажется тем, кто сидит на трибунах (иронично и хладнокровно ухмыляясь жизни, вместо того чтобы бороться за право действительно жить) изуродованным, безобразным, заслуживающим насмешек. Но мы-то, кому посчастливилось понять свое предназначение, мы-то знаем секрет: рост — это страдание.

Призвание, как и великая любовь, требует искупления. Пусть из ада не вытащит, но от пустоты спасет. От жизни, где никак не насытиться самообожанием в виде миллионов селфи, где нет ничего, кроме пустоты — ведь так мы живем. Единого для всех, простого, окончательного смысла существования нет и не будет. А эти заслуженные шрамы не просто придают смысл нашей жизни: они облекают нас властью придать жизнь этому самому смыслу.