Шаг к
космической мечте

От редакции. Ричард Брэнсон, один из самых эксцентричных миллиардеров современного мира, написал новую книгу «В поисках невинности: новая автобиография». В ней он рассказывает о событиях, случившихся с ним на протяжении последних 20 лет, сразу после выхода в свет его первой книги «Теряя невинность». Мы публикуем главу из русского перевода книги (выходит этой зимой в издательстве «Альпина паблишер»), посвященную старту космического проекта Брэнсона Virgin Galactic.

Если бы один из пилотов Virgin Atlantic не забрел как-то по ошибке не в тот ангар, возможно, компания Virgin Galactic никогда бы не появилась. Этим пилотом был Алекс Таи, а ангар, о котором речь, находился в пустыне Мохаве в Калифорнии. Не смахивает на научную фантастику? Это вы еще не знаете, что было в том ангаре: там стоял почти полностью собранный космический корабль.

Ангар и корабль принадлежали авиационному инженеру Берту Рутану и его компании Scaled Composites. Впервые наши с Бертом пути пересеклись в 1980-х, во время моих воздухоплавательных приключений. Прежде чем лететь через Атлантику в 1987 году, я посетил калифорнийскую базу Берта, чтобы проконсультироваться с ним по вопросам герметизации кабины и аэродинамики. Там я поближе взглянул на его чертежи — затейливые самолеты больше походили на зарисовки в студенческой тетради. У его конструкций были странные названия вроде Long-EZm, VariEze и Quickie — брендинг не был сильной стороной Берта.

Пятнадцать лет спустя я снова столкнулся с Бертом, на этот раз в рамках проекта Virgin Atlantic под названием GlobalFlyer. Задачей проекта было создать одноместный самолет полностью из углекомпозитных материалов и совершить на нем беспосадочный кругосветный перелет без дозаправки. Многие годы я пытался убедить Boeing и Airbus строить их самые популярные самолеты из углеволокна. Во-первых, намного меньше выбросов углекислого газа, во-вторых, намного меньше потребление топлива, так что это было бы целесообразно и с экономической точки зрения. Несколько лет крупные авиапроизводители отмалчивались, и мы решили доказать им, что это реализуемо. Управлять самолетом должен был Стив Фоссетт, мой партнер по путешествию, когда мы в 1998 году пытались облететь Землю на воздушном шаре. А Берт должен был этот самолет сконструировать.

В середине 2003 года Алекс Таи после перелета из Лондона в Лос-Анджелес решил слетать в Мохаве. Стив Фоссетт предупредил нас, что Берт, помимо создания самолета GlobalFlyer для Virgin Atlantic, занимается и каким-то секретным проектом в другом ангаре. Когда Алекс случайно забрел не в тот ангар, строение №75, мы узнали, что это был за проект. Как только Уилл услышал об этом, он тут же позвонил мне и затараторил в трубку, глотая слова:

— Ричард, в задницу GlobalFlyer. Они строят, мать его, космический корабль!

Это было слишком круто, чтобы быть правдой. Двенадцать лет мы по всему миру искали гениального конструктора, который смог бы воплотить в жизнь наши мечты о космосе, а столкнулись с ним случайно, по ошибке, пока работали над другим проектом всего в двух шагах. Меня не пришлось специально уговаривать — я тут же полетел в пустыню, чтобы увидеть все своими глазами. В дорогу я взял классическую книгу Тома Вулфа «Битва за космос», историю первых космических путешествий, и под конец полета уже не мог усидеть на месте от нетерпения.

Пустыня Мохаве видела немало экспериментальных полетов: именно здесь Чак Йегер преодолел звуковой барьер на самолете X-1, и здесь же Боб Уайт летал на ракетоплане X-15.

Да и вообще это просто поразительное место: горячий и сухой воздух, желтая земля и выгоревшая зелень под яркой синью неба, то тут, то там торчат кактусы и щетинится юкка. Дом Берта производит не меньшее впечатление: воткнутая посреди пустыни пирамида, которая высится над горизонтом будто какая-то кинодекорация. Внутри дом украшен древнеегипетскими фресками, а боги и фараоны соседствуют с безумными изображениями пришельцев. Очевидно, я попал куда надо.

Когда мы расположились внутри пирамиды, я попросил, чтобы Берт рассказал мне поподробнее о своем корабле, который он назвал SpaceShipOne.

«На самом деле все просто», — сказал он. Я ожидал увидеть какие-нибудь подробные чертежи, но вместо этого Берт достал салфетки. Этот парень мне определенно нравился! Оказалось, что у Берта довольно приличная коллекция исчерканных салфеток с идеями. Эскиз SpaceShipOne был на салфетке номер 316, а эскиз корабля-носителя — на салфетке номер 318. Меня так и тянуло спросить, что же было на салфетке номер 317. Чертеж еще одного космического корабля? Просто пятно от кетчупа?

Берт рассказал, что основное предназначение SpaceShipOne — победа в конкурсе Ansari XPRIZE, объявленном в мае 1996 года. Это был конкурс с самым большим призом в истории — 10 миллионов долларов уйдут тому, кто сумеет выполнить почти неосуществимые условия. Победителем должна стать первая в мире частная компания, которая построит и запустит в космос корабль с человеком на борту. Ах да, это нужно сделать дважды в течение двух недель. Легче легкого! В общем, за приз сражались 26 команд из семи стран — не только ради денег, ради славы: и в космосе надо быть быстрее, выше, сильнее.

Затем Берт объяснил, в чем уникальность конструкции его системы. Запуск кораблей NASA Mercury и Apollo, за которыми я следил по телевизору много лет назад, его не слишком впечатлил. В системе Берта не было огромной ракеты, вертикально выстреливающей в космос, и не предполагалось театрального обратного отсчета перед запуском двигателей. Берту было интереснее раскрутить идею, лежащую в основе ракетопланов серии X, принадлежащих американским ВВС: они пробивали звуковой барьер совсем недалеко от пристанища Берта, на военной авиабазе Эдвардс. Ракетопланы Х-15 прицеплялись к бомбардировщикам B-52. На большой высоте бомбардировщики сбрасывали ракетопланы, которые тут же включали ракетные двигатели, что позволяло им экономить горючее и резко взмывать к границе стратосферы, подобно стреле.

Салфеточные чертежи Берта предлагали особое развитие этой концепции. Корабль WhiteKnightOne должен был выполнять роль сверхлегкого самолета-носителя, рассчитанного на большую нагрузку в виде SpaceShipOne, прицепленного снизу. Он должен поднять космический корабль на большую высоту и отцепить его прямо в небе. А теперь — самое интересное. Добраться до космоса — невелика проблема. Главная задача космических путешествий — это безопасное возвращение на Землю. Берт был уверен, что его система, разработанная для SpaceShipOne, может решить эту задачу. После отстыковки от WhiteKnightOne космический корабль взмывает вверх и летит, пока не достигнет максимальной высоты. Когда приходит время возвращаться на Землю, уникальная система оперения корабля показывает себя во всей красе. SpaceShipOne в прямом смысле разворачивает крылья, которые теперь могут менять свое положение и складываться вверх. И корабль, входя в верхние слои атмосферы, превращается, по сути, в гигантский волан. Вместо того чтобы камнем падать вниз с дикой скоростью, корабль будет спокойно и плавно скользить по воздуху, как перышко, а потом тихо приземлится на взлетно-посадочной полосе, с которой и стартовал несколько часов назад.

Все это выглядело замечательно, но я понимал, что такой корабль обойдется безумно дорого. И тут оказалось, что в игре участвует Пол Аллен, сооснователь компании Microsoft и большой мечтатель. Он тоже помешан на космосе, наизусть знает имена астронавтов миссии Mercury-7 и даже сам хотел стать астронавтом. И у него тоже горели глаза, он тоже хотел решать неразрешимую задачу и тоже был убежден в гениальности Берта. Берт сказал, что сначала он несколько раз беседовал с Полом, но решил пока не просить об инвестициях. Он хотел поверить в собственный проект настолько, чтобы спокойно говорить: «Были бы деньги, сам бы вложился». Наконец Берт обратился к Полу и с железобетонной уверенностью заявил: «Я знаю, что у меня все получится, и я хочу начать работать прямо сейчас». Пол кивнул, пожал Берту руку и сказал: «Тогда мы начинаем работать. Прямо сейчас».

Пол согласился вложить около 25 миллионов долларов, так что у программы появились деньги, чтобы противостоять конкурирующим проектам из США, Британии, России, Аргентины, Румынии и Канады. Пол никогда не пенял Берту за дикие траты, даже когда срывались сроки, а деньги улетали как в трубу. И Берт, и Пол были уверены, что надежда на победу в XPRIZE есть, и мне было этого достаточно. Мы быстро пришли к соглашению, что Virgin станет спонсором команды Mojave Aerospace Ventures и что на хвосте корабля будет логотип Virgin. Я мог принести пользу — ни Пол, ни Берт никогда не занимались продвижением и были очень рады нашему участию.

И потом, я бы все равно их достал, не согласись они сразу!

***

21 июня 2004 года я вернулся в пустыню Мохаве вместе с разношерстной толпой — сотни энтузиастов космоса, местные зеваки, ученые, студенты, дружеские и семейные компании. Virgin уже включилась в игру, разработка продолжалась, а проект совершенствовался. Еще 17 декабря 2003 года, в столетний юбилей первого управляемого полета братьев Райт, наш корабль совершил свой первый полет на реактивной тяге. Кораблем управлял пилот Брайан Бинни, и это был первый в мире сверхзвуковой полет частного воздушного судна. Полгода ушло на технические доработки, и теперь корабль был готов к первой попытке космического полета. Берт даже признался журналу Time перед стартом: «Я много чего видел в жизни, но такое...»

За штурвалом корабля был Майк Мелвилл, улыбчивый летчик-испытатель из Scaled Composites. Майку было 64, и он носил совершенно выдающиеся очки: в них он был само спокойствие. Я бы тоже излучал спокойствие — с такими-то очками. По плану Берта WhiteKnightOne под управлением Брайана Бинни должен был поднять SpaceShipOne на расчетную высоту. Когда корабль с Майком достиг нужной отметки, у всех захватило дух: вот-вот начнется обратный отсчет.

«Запуск, запуск, запуск!» Прозвучала команда, и мы увидели, как космический корабль сначала отцепился от нижней части самолета-носителя, а затем взмыл вверх под острым углом. Пока все шло хорошо. Но затем, когда перегрузки выросли, что-то пошло не так: корабль завалился на 90 градусов влево. Майк отчаянно пытался с этим справиться, и корабль развернуло на 90 градусов вправо. Видимо, были какие-то неполадки в главной системе управления, и SpaceShipOne не мог выйти на запланированный угол атаки. Тут, на земле, мы уже опасались худшего. Была опасность, что Майк не сможет даже нормально приземлиться — не то что подняться в космос. И когда уже казалось, что все потеряно, Майк переключился на запасную систему управления и направил корабль вверх, в небо, к звездам. Корабль поднялся на 400 метров выше отметки 62 мили, что требовалось по условиям XPRIZE. Под аплодисменты и вздохи облегчения корабль вышел в космос — правда, всего лишь на спринтерскую дистанцию.

Предстояло еще много работы. Надо было решить массу проблем, прежде чем попытаться дважды подняться в космос в сжатые сроки, как того требовали условия XPRIZE, но в целом впечатление было хорошее. Прошло совсем немного времени после пробного запуска, и я уже начал задумываться о будущем. В те годы мы с Полом Алленом оба жили в Холланд-парке, в Лондоне, и однажды я зашел к нему домой на чашку чая. В просторном жилище Пола было тихо, совсем не как у меня дома, где царила суматоха, постоянно толклись какие-то люди и повсюду носились дети. Как и наши дома, такой же разной была у нас с Полом и философия бизнеса: у меня душа нараспашку, я вечно сначала говорю, потом думаю, а Пол держит свои карты при себе. Как-то после встречи с ним меня окружила толпа его сотрудников. «Что он вам сказал?» — любопытствовали они.

Я спросил Пола, что он собирается делать с космическим кораблем в случае удачного завершения проекта. К моему ужасу, он ответил, что хочет передать его Смитсоновскому институту, как только осуществит свою мечту и впишет свое имя в историю авиации.

— Слушай, но так же нельзя, — сказал я. — Ты занимаешься потрясающим проектом, но хочешь упустить такую возможность! Государство не собирается отправлять людей в космос — а мы это можем. Если запереть SpaceShipOne в музее, мы лишим наше поколение единственной надежды. И не только наше!

— А что ты предлагаешь? — спросил Пол.

— Я говорю о развитии Virgin Galactic как потребительского бренда, — объяснил я. — Virgin делает бизнес для людей. Мы выходим на те рынки, где обществу недодают услуг, и все меняем в лучшую сторону. А где ты видел рынок больше, чем космос?

Я был уверен, что в перспективе некоторые технологии могут оказаться полезными для Virgin, и сказал Полу, что мы будем охотно выплачивать роялти за их использование. Пол согласился, что это разумно, но никак не желал отказываться от идеи передать SpaceShipOne и WhiteKnightOne Смитсоновскому институту. Я смирился: очень хотелось поскорее заключить лицензионное соглашение. Удивительно, что никто, кроме нас, не заинтересовался этими технологиями: мне казалось, за дверью должна была выстроиться очередь из желающих! Пол, в свою очередь, был готов заключить сделку прямо там, на кухне.

***

29 сентября 2004 года я стоял на бетонированной площадке в Мохаве, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу, и смотрел, как наш бело-красный SpaceShipOne сверкает на солнце. Пришло время важнейшего испытания — мы претендовали на победу в XPRIZE. Два дня назад я официально объявил о нашей новой компании — Virgin Galactic. Я пообещал, что, если SpaceShipOne выиграет XPRIZE, мы привлечем компанию Scaled Composites для работы над еще более масштабным проектом: созданием WhiteKnightTwo и SpaceShipTwo, самолета-носителя и космического корабля для пассажирских полетов в космос. Первым пассажиром буду я сам. В ближайшее время, добавил я, мы начнем принимать предварительные заказы от клиентов, готовых сразу выложить предоплату — полную сумму, 200 тысяч долларов. Впрочем, пока Virgin Galactic не будет готова к пассажирским полетам в космос, каждый клиент может потребовать свои деньги назад. Мое заявление наделало немало шума и привлекло к нашей затее огромный интерес. Оставалось только выиграть XPRIZE.

Первый из двух полетов, оговоренных условиями конкурса, выполнял Майк Мелвилл. Пока мы следили, как SpaceShipOne отделяется от самолета-носителя и выходит в стратосферу, я гадал, кому было страшнее — нам на твердой земле или Майку, устремившемуся в космос. Было чего испугаться — полет проходил далеко не гладко. На высоте около 52 тысяч метров корабль вдруг начал крутиться вокруг своей оси и к отметке 92 тысячи метров сделал уже 29 оборотов. Удивительно, как Майк не отключился в этой неуправляемой космической банке, которая неслась быстрее пули. Однако системы работали, корабль достиг космической высоты 102,9 километра, после чего доставил Майка на Землю живым и здоровым.

Когда Майк выбрался из кабины под аплодисменты публики, я спросил, что он чувствовал, столкнувшись с чудом космоса. Майк, который видел, как закругляется Земля, ответил: «Это как божественное откровение». В маленьком корабле, в одиночестве он почувствовал то, что известно как «эффект наблюдателя»: сдвиг сознания, когда астронавт вдруг понимает, какая это хрупкая драгоценность — жизнь на Земле. Это сквозило даже через внешнюю невозмутимость Майка.

Второй полет должен был состояться через пять дней. Первый полет, помимо вращения корабля, выявил еще некоторые проблемы, которые пришлось решать предельно быстро. И все же команда Scaled не теряла уверенности: хоть вращение и выглядело жутковато, оно все же продемонстрировало прочность корабля и его устойчивость к большим нагрузкам. Надо было решать, кто будет пилотом на этот раз, и выбор пал на Брайана Бинни.

Пришло время старта. Брайан полез в SpaceShipOne, а я стоял в Центре управления и изводился. Насколько спокойным выглядел в это утро Брайан, настолько же тревожными были лица людей в Центре управления. Ставки были высоки: все или ничего. Если мы не выиграем XPRIZE, вряд ли Virgin Galactic что-то светит. Я скрестил пальцы, чтобы Брайан смог поднять SpaceShipOne на нужную для победы высоту, но вдруг меня накрыла новая, еще более гнетущая тревога. А вдруг он не сможет вернуться? Но беспокоиться было уже поздно: решившись на этот полет, мы прошли точку невозврата.

Наконец SpaceShipOne, наш красавец, отделился для одиночного полета. WhiteKnightOne тряхнуло, и его пилот Майк Мелвилл увел самолет-носитель в сторону. Через шесть секунд свободного падения на высоте около 14 тысяч метров Брайан запустил реактивный двигатель. Он заработал с невероятной мощью, и корабль развил максимальную тягу за доли секунды. Полет начался настолько плавно, насколько это вообще можно было ожидать от экспериментального корабля, взмывающего вверх на безумной скорости. Через несколько секунд звуковой барьер был преодолен. Еще через минуту корабль набрал скорость около пяти тысяч километров в час, и вокруг него начали меняться цвета. Ярко-голубое калифорнийское небо становилось все темнее и темнее — от свинцово-синего до смоляно-черного.

И вдруг радиосвязь прервалась. Поначалу Берт и бровью не повел, но я видел, как мрачнело его лицо с каждой следующей секундой тишины в эфире. Прошла, казалось, вечность, когда вдруг радио ожило, зашипело, и в комнате раздался голос Брайана: «Я в верхних слоях атмосферы, все в порядке». Было заметно, как всем полегчало. Я обменялся взглядом с Алексом и Уиллом и одновременно с Полом судорожно выдохнул. Примерно через 80 секунд двигатели отключились, а глубокая тишина наложилась на темноту и сделала ее как будто еще непрогляднее. Из иллюминатора Брайана кривизна Земли была видна ясно и четко. Появилось ощущение невесомости, и стало понятно, что теперь Брайан в космосе. SpaceShipOne развернул систему оперения — а перед этим достиг рекордной высоты 112,2 километра над поверхностью Земли, лихо преодолев требуемую отметку. Победа в XPRIZE осталась за нами.

SpaceShipOne с триумфом вернулся на Землю — улыбки, радостные объятия, кто-то пустил слезу. Мне выпала честь пожать руки пилотам и поздравить их с потрясающим успехом. Оказалось, что сегодня еще и 47-я годовщина запуска на орбиту первого искусственного спутника Земли. Мы действительно стояли на плечах гигантов.

Я забрался на крышу пикапа вместе с пилотами, Бертом, Полом и другими членами команды. Пока мы приветственно махали толпе и обнимались, я вспомнил правила XPRIZE и похолодел. По условиям конкурса пилоты должны были оставаться в живых в течение по крайней мере суток после завершения полета, чтобы результат зачли. А крыша была, по моим ощущениям, довольно-таки скользкой, особенно после того, как мы начали раскачивать машину и разбрызгивать шампанское. Пока мы ехали на этой скользкой крыше, я не сводил глаз с Брайана в надежде, что он не упадет и не убьется. Такими же круглыми глазами Берт смотрел на Пола и на меня. Потом он сказал: «Я больше боялся, что навернутся миллиардеры, чем пилот, который стоит 10 миллионов долларов!»

Мы подписали контракт со Scaled Composites, чтобы они начали работу над нашей новой космической программой, но мы также собрали с нуля и свою собственную команду, чтобы было кому подхватить результаты работы Scaled. Затем пришлось заниматься приемом предварительных заказов, продираться через всевозможные правила и законы и пытаться понять, как вообще все это встроить во вселенную Virgin. Мы не знали, как будет работать эта система, но я был уверен, что мы создадим сотни рабочих мест и вдохновим миллионы мечтателей. Разрушив барьеры и дав крылья двум коммерческим астронавтам, я и сам сделал один (маленький) шаг к своей мечте. Вдруг оказалось, что у наших семей, наших друзей и тысяч других людей есть надежда слетать в космос: мы все-таки дожили!

С тех пор, как в 1961 году люди вышли в космос, там побывало менее 500 человек... Прекрасно, что кому-то повезло выбраться за пределы атмосферы, но у меня захватывало дух от предвкушения: мы подарим мечту многим людям из разных стран, говорящим на разных языках и принадлежащим к разным культурам. Один запуск шаттла обходился NASA почти в полтора миллиарда долларов, но мы были уверены, что космонавтика будущего — это новая коммерческая космическая индустрия, которой мы положили начало. Всего несколько драгоценнейших минут — и SpaceShipOne возвестил новую великую эпоху космических инноваций. Впервые небо перестало быть рубежом. Но теперь настало время тяжелой работы. Многомиллиардная частная космическая индустрия ждет лишь нашего животворящего пинка. Virgin Galactic взлетела.