«Занимаясь искусством, мы создаем основу для
выживания человека»

Художник, куратор современного искусства, архитектор выставок и директор государственной галереи-мастерской «ГРАУНД Солянка» Катя Бочавар — одна из ключевых фигур культурной сцены страны. Она делает выставки, спектакли, концерты, перформансы, работает с музыкантами, хореографами, художниками. «Мне страшно повезло, — говорит она, — что я живу в то время, когда все это можно делать одновременно».

HBR Россия: Каковы, с вашей точки зрения, задачи современного искусства и тех, кто им занимается?

Бочавар: Сегодня искусство перестает быть предметом, объектом и становится средством коммуникации. На языке современного искусства можно общаться, передавать друг другу знания, эмоции. Искусство заставляет людей не просто задуматься или что-то почувствовать, но и погрузиться в себя, прийти к себе, побеседовать с собой. Все, что делаю я как художник и куратор, я делаю, чтобы запустить в себе и в других эти процессы и таким образом способствовать развитию души.

Мир больше не делится на тех, кто создает искусство, и тех, кто его потребляет. В будущем люди будут работать все меньше, и им придется чем-то себя занимать. Самое полезное и нужное занятие — творчество. Многие считают, что искусство — это украшение жизни, развлечение. Но на самом деле это духовная практика. Так что, занимаясь искусством, мы создаем основу для выживания человека.

Есть ли у творчества прикладные задачи? Например, чем оно может быть полезно людям далеким от искусства — скажем, предпринимателям?

Предприниматели часто оказываются в стрессовых ситуациях и вынуждены быстро принимать решения. Значит, их мозг должен быть пластичен, чтобы моментально воспринимать информацию, перерабатывать ее, выходить за границы привычного. Искусство помогает развить в себе эти способности. Мы знаем, что в организме все взаимосвязано: если болит голова, не исключено, что в этом виновата пятка. Так же и тут: через занятие искусством человек учится делать что-то новое, мыслить в иных категориях, использовать неожиданные ассоциативные ряды. Сознание, развитое художественными навыками, становится открытым и подвижным. Это дает свободу и вызывает к жизни новые идеи.

Благодаря современным технологиям у нас появилась масса возможностей создавать некие произведения искусства. Художником себя называет буквально каждый второй. Но как удостовериться, что эти люди действительно занимаются искусством?

Решение, что считать искусством, сегодня за зрителем. Это стало вопросом доверия, нежели реальной оценки: если вы доверяете человеку, заявляющему, что он художник, значит, для вас он художник.

То есть объективного критерия не существует? Может быть, этот критерий — время?

В целом все субъективно. Единственное, что точно характеризует искусство, — позиция художника. Если человек в своем произведении высказывает собственную точку зрения и называет себя художником, скорее всего, он художник.

Искусство — в какой-то степени дело привычки. Мало кто решится сказать, например, что Поленов — не великий художник. Ведь мы с детства видели его картины в учебниках. Это все равно что сказать, что мама некрасивая. Мы даже не задаем себе вопроса, красивая ли она, потому что мы к ней привыкли, привыкли ее любить. Так же и с искусством: мы к нему привыкаем. Если показать картину Рубенса жителю Крайнего Севера, который никогда не видел обнаженного тела и лошадей, он не поймет, что в ней красивого.

Значит, к искусству нужно приучать?

Восприятие искусства — это навык, который следует воспитывать с детства. Для этого нужна дисциплина, потому что наш мозг так устроен, что заставляет нас делать то, что проще, что не требует усилий. Детям приобщаться к искусству тяжело: они хотят играть в мяч, а не ходить по музеям или играть на пианино. Но сопротивление нужно преодолевать: привить этот навык человеку во взрослом возрасте очень трудно.

Почему современное искусство зачастую вызывает у людей отторжение?

Многие говорят: «Я не люблю современное искусство, потому что это сложно и непонятно». Но на самом деле, как и любое искусство, оно многообразно, и в нем всегда можно найти то, что тебе по вкусу. Абсолютно все нравиться не может. Любой, кто регулярно ходит на выставки, скажет: если нашел там хоть одну работу, которая тебе понравилась, это большая удача. Вообще не находишь — значит, плохо ищешь.

Поиск искусства, которое тебе по душе, сродни сбору благородных грибов. Находишь гриб — и радуешься, рассматриваешь его, фотографируешь. Так же и с искусством. Если ты обнаружил то, что тебе близко, — это счастье. Ты коллекционируешь произведения искусства в своей душе, и твоя коллекция пополняется. Если ходишь в лес каждый день, а не раз в год, конечно, наберешь больше грибов. Сегодня возможность «ходить по грибы» есть у многих: искусство выходит за пределы больших городов.

Пользуются ли люди этой возможностью — стали ли больше ходить в галереи современного искусства?

Еще недавно мы и не мечтали увидеть на выставках современного искусства очереди. А теперь видим. Когда я делала первые большие проекты в Москве в 2008 году, среднее количество посетителей на 4,5 тыс. квадратных метров было восемь человек. Сейчас мы считаем посетителей тысячами и десятками тысяч. Во многом это достижение популяризаторов современного искусства. Мы работаем, и это наконец дает плоды.

Теперь появилась другая проблема: тех, кто выставляет искусство, стало очень много. Открываются все новые галереи, музеи, культурные центры. Им всем нужны художники, нужны работы. Художников, которых стоит выставлять, гораздо меньше, чем выставочных площадок. Это хороший процесс: чем больше площадок, тем больше событий и посетителей. Но выросла конкуренция между культурными площадками, работать стало сложнее.

А как мы выглядим на фоне Запада? Как бы вы оценили работу в области современного искусства в России?

Технологии, которые мы используем в этой работе, часто оказываются передовыми и очень интересными. Конечно, это касается в основном Москвы, но и Питер ускоряется, и Пермь часто удивляет потрясающими находками. Я считаю, что Москва — одна из мировых столиц современного искусства. Дух, который у нас присутствует, скорость идей и их воплощения, которая у нас есть, — уникальны.

С чем это связано?

Возможно, с тем, что мы из-за культурной политики социализма отстали от мира и теперь, чтобы наверстать, развиваемся семимильными шагами. На Западе издавна сложилась устойчивая расстановка сил между музеями, кураторами, грантами, в которой живет искусство. Там те, кто в недавнем прошлом был новатором, сегодня стали академиками и отрастили локти, чтобы расталкивать новичков. У нас эта система, в которой человек, как бройлерная курица, достигает нужного размера и только потом начинает нести яйца, не успела сложиться. Может быть, она никогда и не сложится, потому что нас все время колбасит: мы никогда не жили долго по одним и тем же правилам. И это в каком-то смысле хорошо.

Наверное, это странно слышать: как в стране, где ограничены свободы, может развиваться передовое искусство? Но история показывает, что процессы, которые, казалось бы, должны давить творческие силы, на деле мобилизуют их. И наоборот. Например, понятно, что система грантовых поощрений необходима художнику: чтобы творить, ему нужно на что-то жить. Однако известно, что постоянная жизнь на грантах может лишить художника творческой энергии. Люди развивают в себе талант добывания грантов — а это совсем не то, что художественный талант. Поймите меня правильно: я не призываю усложнять жизнь художникам, истреблять искусство или закрывать гранты — я констатирую факт, что все не так просто и линейно, как кажется.

В чем состоит работа куратора?

Кураторство — это комбинирование вещей, предметов, людей, идей, для того чтобы создать некий продукт.

Кураторы бывают разные. Бывают художники, как я, бывают искусствоведы, критики, даже чиновники. У всех разный подход к делу, разный взгляд: художники смотрят на кураторскую работу изнутри, искусствоведы — с позиции науки и истории. Для художников выставка, которую они делают, — это их произведение искусства. Просто они пользуются другими инструментами: их краски, их палитра, их материалы — работы других художников. Они складывают собственные идеи и способности с чужими, и возникают новые смыслы. Художников-кураторов становится все больше, но я знаю несколько кураторов, которые стали художниками.

Что вы чувствуете, когда ходите на свои спектакли, выставки?

В какой-то момент я заметила, что под любым предлогом стараюсь на них не ходить. Видимо, результат пугает меня своей неизменностью. И даже если я любуюсь результатом своего труда и считаю, что он полностью соответствует тому, к чему я стремилась, он становится для меня чужим. Я отдала свое произведение — оно больше не принадлежит мне. И я переключаюсь на что-то другое и полностью отдаюсь новому проекту.

Что для вас изменилось, когда вы стали директором государственной галереи?

Изменилась степень ответственности: теперь я отвечаю не только за себя, но и за других. Не могу сказать, что эта перемена далась мне легко. Единственное, что мне всегда помогает, — мысль о том, зачем я это делаю. Если помнишь о цели, то не утопаешь в рутине или, по крайней мере, пытаешься не утонуть. Мы показываем искусство зрителям, а художникам, что то, что они делают, важно и нужно. Мы говорим художникам, музыкантам, танцорам, дизайнерам: «Приходите к нам совершать ошибки!». Только тот, кто не боится ошибаться, может чего-то достичь. Это касается и нас, сотрудников галереи-мастерской «ГРАУНД Солянка». Ведь творить и в то же время постоянно быть под прессом требований, в том числе Департамента культуры, очень трудно. Это огромная психологическая нагрузка.

Как вы находите общий язык с чиновниками?

Можно по-разному относиться к среде, которая тебя окружает. Можно считать ее враждебной, а можно попытаться превратить окружающих в союзников. Во многом у нас общие цели — например, посещаемость. Видя наши успехи, нас поддерживают, нас слышат, нам помогают. Мы получаем деньги от Департамента культуры — и в этом году больше, чем в прошлом. Нас не пытаются задушить, задавить, запретить. Слава богу, теперь современное искусство уже не подвергается репрессиям и официально признано в нашей стране.

И все же не так сложно представить себе ситуации, в которых вам с государством не по пути. Как вы действуете в таких случаях?

Не знаю, что я делаю: договариваюсь со своей совестью или анализирую вред и пользу, которую я приношу человечеству. Скорее, второе.

Я выросла в Советском Союзе и ничто в жизни ненавижу так сильно, как советскую власть. В семье я росла в атмосфере личной чести и настороженности по отношению к внешнему миру. Это научило меня не делать быстрых выводов, анализировать ситуацию, стараться не лить воду на чужие мельницы. Иногда вещи кажутся не тем, чем являются. Поэтому я пытаюсь сначала во всем разобраться, а потом уже кидаться в омут с головой. Я считаю себя аполитичным человеком. Но если дело будет серьезным и нужно будет принимать важные решения, надеюсь, я сделаю правильный выбор. Просто сначала подумаю хорошенько.