Шугар Рэй Леонард: «Боксер, конечно, боится травм — но желание стать первым
сильнее страха»

За 20 лет в профессиональном боксе Шугар Рэй Леонард становился чемпионом мира в пяти весовых категориях, первым в своем виде спорта получил в общей сложности более $100 млн призовых — и не дал публике потерять интерес к боксу, когда Мухаммед Али завершил свою карьеру. Сегодня Леонард комментирует бои на стриминговом сервисе DAZN и занимается фандрайзингом для финансирования исследований в области детского диабета.

HBR: Вы выросли в опасном районе, в неблагополучной семье, часто сталкивались с насилием. Это помогло вам стать боксером?

ЛЕОНАРД: Бокс — спорт для бедных. Спорт, моментально вызывающий уважение. Чаще всего те, кто смотрит бокс или другие контактные виды спорта, говорят: «Вот это да, я на такое не способен». В них нет того, что помогает нам преодолевать боль. Это качество просто так не появляется — что-то должно его запустить. В этом отличие бойцов от других людей.

Почему вы перестали договариваться о боях через промоутеров, как другие боксеры, и начали делать это самостоятельно, получая большую долю прибыли?

Я столько раз видел, как легендарных спортсменов кидают на деньги. В конце карьеры они оставались ни с чем. Став олимпийским чемпионом, я поступил в Мэрилендский университет — в спорт идти не собирался. Но жизнь внесла свои коррективы: отец попал в больницу с диабетом. Пришлось стать профессиональным боксером, чтобы оплачивать его лечение. Меня познакомили с хорошим юристом, и он объяснил, как организовывать бои, чтобы заработать на жизнь и откладывать на будущее. В то время так никто не работал.

Как вы стали звездой?

Надеюсь, дело в моем обаянии. Боксеры называли меня «белым воротничком» из-за того, что я снимался в рекламе и участвовал в проектах, не связанных со спортом. Меня это раздражало. Я никогда об этом не рассказывал, но подобные нападки, как ни странно, помогали мне в профессии. Я старался сохранять собранность, чтобы не выдавать свои эмоции.

Вы неоднократно уходили из спорта и вновь возвращались. Откуда такая нерешительность?

Обычно я говорю, что я чемпион по уходам. Когда я впервые завершил карьеру, мне было 26 и меня считали счастливчиком: такой богатый и знаменитый! Тогда я понимал, что оставлю после себя. А возвращался, чтобы побороть других — особенно «Изумительного» Марвина Хаглера. Плюс примерно в то же время у меня появился новый друг — кокаин. В период алкогольной и наркотической зависимости ринг давал мне чувство безопасности и контроля над ситуацией.

Какой бой вы бы посоветовали посмотреть тем, кто никогда не видел вас на ринге?

В поединке 1981 года с Томми Хирнсом, одним из величайших боксеров всех времен, мне удалось проявить целеустремленность, стойкость и мужество. По итогам 12 раундов я проигрывал, но сумел сделать над собой невероятное усилие — умственное, духовное, психологическое — и победить.

Вы не жалеете, что продолжали возвращаться в бокс до 40 лет?

Жалею только о проигрышах: Эктору Камачо, Терри Норрису, Томми Хирнсу во второй встрече (формально нам присудили ничью, но я считаю, что он выиграл). Да, оглядываясь назад, я вижу ошибки — но не совершив их, я не стал бы тем, кто я есть. Сейчас, когда мне 63 и я давно не выхожу на ринг, мне кажется, что многие риски были неоправданными. Но без риска тоже никуда!

Интервью брал Дэниел Макгинн