читайте также
Я босс! Не все ли мне равно, нравлюсь ли я вам?
Джек Зенгер, Джозеф Фолкман
Какими будут заводы будущего
Джим Шмидт, Рон Харбор
Трансформация всего
Почему одни развивающиеся страны успешнее других
Ану Мадгавкар, Джеймс Маньика, Джонатан Ветцель
читайте также
HBR: Люди от природы запрограммированы некий вид деятельности?
Сакс: Думаю, в семьях музыкантов и математиков наследственность сильно проявляется. Семейство Бахов так славилось музыкальными талантами, что одно время «бахами» в Германии называли всех музыкантов. Но и влияние семьи — очень важный фактор. Девять моих дядьев по маме были химиками и физиками. Родители были врачами, я пошел по их стопам.
В вашей карьере были судьбоносные моменты?
Да, мой приезд в Америку в возрасте 27 лет. Британское общество казалось мне очень закрытым и иерархичным, а Америка представлялась этакой социально-культурно-этической вольницей. Я хотел выбраться из наезженнои колеи, найти в Америке небольшую больницу, спрятаться в ней и заниматься тем, чем хочется. Именно это я и сделал. И до сих пор делаю.
Описывая истории пациентов, вы лучше понимаете, как работает мозг?
Благодаря этому я лучше понимаю, что происходит с ними физически. История болезни — не просто самая детальная информация, она еще и позволяет почувствовать, что испытывает человек. На меня оказал огромное влияние труд великого советского психолога Александра Лурии «Маленькая книжка о большой памяти». Лурия 30 лет наблюдал человека с феноменальной памятью и способностью создавать мысленные образы. Поначалу я решил, что это роман. Потом понял: это медицинская история болезни — самая полная из всех, которые я когда-либо читал. Рассказ может стать важной частью научного постижения проблемы.
Почему люди пускают вас и читателей в свою душу?
Я пишу лишь о тех, кого знаю очень долго. И никогда не ограничиваюсь их формальным согласием. По ходу работы я всегда показываю им то, что получается. Может, они хотят что- нибудь исправить? Может, я что-то упустил? По сути, мы работаем вместе. Они знают: мною всегда движет сочувствие и уважение к ним.
Ваши пациенты воспринимают вас как психотерапевта?
Так должны воспринимать любого врача. Хороший терапевт должен видеть в пациенте человека, представлять себе его душевный склад. А хороший психотерапевт — понимать, что происходит с телом. Я признаю другое противопоставление: исследователь — врач-практик.
Сказалась ли ваша болезнь — рак глаз — на вашем миропонимании и работе?
Поверьте, я совсем не рад этому обстоятельству. Но раз уж так случилось, я стараюсь извлечь из него максимум пользы. Когда я пишу о своей болезни, мне порой удается отделить себя от нее. А еще мне стало проще разговаривать с людьми, у которых рак и другие болезни, потому что теперь я один из них. Они знают, что я тоже пациент. Все мы пациенты.