Шамиль Тарпищев: «Тренер не
должен ошибаться»

Шамиль Тарпищев стал главным тренером сборной по теннису в 1974 году в возрасте 25 лет — тогда игроки сборной были старше своего наставника. Сегодня по количеству побед у мужчин и женщин, побед в матчах Кубка Дэвиса, а также по количеству сыгранных под его руководством матчей Тарпищев уже должен попасть в книгу рекордов Гиннеса.

Как бы вы прокомментировали ситуацию с Марией Шараповой, пойманной на допинге?

Я как член МОК по уставу не могу ничего комментировать, пока не будет принято решение по этому делу. До тех пор все комментарии базируются только на домыслах.

Как такое вообще могло случиться? Ведь кто-то — врачи, тренеры — должны контролировать, какие лекарства принимает спортсмен?

Несомненно. В теннисе это вообще первый случай. Это один из чистых видов спорта: допинг для него не характерен. Теннисисты играют почти круглый год, у них много важных соревнований, и в такой ситуации принимать допинг просто абсурдно: человек неминуемо попадется. К тому же допинг имеет последействие — так что спортсмен, принимая его, в чем-то выигрывает, а в чем-то проигрывает.

Что касается Шараповой, то, если, как она говорит, она принимала этот препарат много лет, значит, дело в медицинских проблемах и это, скорее, ошибка, чем умышленное действие. И в данном случае, я думаю, вина в большей степени ложится не на спортсмена, а на врачей и обслуживающий персонал, которые должны все контролировать.

Но ведь и сам спортсмен должен следить за тем, что он принимает?

Зачастую спортсмены даже не смотрят, что им дают, и безропотно все принимают. Многие попадаются на добавках, которые продаются в магазинах, никто не думает, что от витаминов может быть такой эффект. Большинство ошибок — от незнания. Через меня прошло 12 поколений теннисистов, и я заметил: когда начинаешь вести с ними профилактические беседы, оказывается, что они ничего не понимают. Я убежден, что спортсмены должны знать, какие препараты им дают и почему. Это часть культуры тренировочного процесса, и этому нужно учить с детства, в спортивных школах. Тогда таких ситуаций, как с Шараповой, однозначно не будет.

В чем секрет успеха тренерской работы?

Тренер должен быть невероятно терпеливым человеком. Он как сапер на минном поле: если один раз потеряешь доверие воспитанника, то завоевать его вновь очень сложно. Тренер не должен ошибаться. Конечно, совсем без ошибок не обойтись. Однако, если тренер терпелив, он не делает хотя бы словесных ошибок — таких, которые совершают «на эмоциях»: он не обижает воспитанников, дает им взвешенные советы и т. д. Я пришел к этому постепенно — раньше я был весьма несдержан и даже, когда выступал, несколько раз был дисквалифицирован.

Теннис — индивидуальный вид спорта, здесь у всех очень сильное эго. Поэтому на первый план выходит вопрос личных взаимоотношений. Далеко не всем удается наладить контакт с игроками. Несколько раз у нас была парадоксальная ситуация: я объявлял тендер на пост капитана женской сборной, но заявок никто не подавал. Люди боятся работать со звездами, потому что в таком коллективе постоянно возникают конфликты. Спортсмены не ладят друг с другом, отказываются выступать — и урегулировать проблемы может только тренер, которому все доверяют.

А как же парная игра? Как она может существовать, если каждый из игроков тянет одеяло на себя?

Сейчас у нас дефицит равноценных спортсменов. Поэтому в пару приходится брать сильнейших, а они, действительно, друг с другом часто не совместимы в силу своих психологических особенностей — это два сильных «я». Каждый считает себя лидером и хочет, чтобы другие ему подчинялись. Если в футболе три сильных «я», то команды нет. А в теннисе двое — и надо играть. Что делаю я? Сажусь между спортсменами, даю наставления сначала одному, потом второму (одновременно им нельзя ничего говорить)—и посылаю их на корт. Я так поступал, например, когда играли Кафельников с Ольховским: они друг с другом, бывало, не контактировали. Мне это чем-то напоминает раскладывание пасьянса.

Наверняка звездами себя считают не только игроки, но и тренеры — и это тоже мешает работе. Как с этим справляться?

Я считаю, одно из моих достижений на посту главного тренера в том, что мне удается предотвращать крупные скандалы в таком, в общем-то, склочном и эгоцентричном виде спорта. У нас много тренеров: кто-то тренирует детей до 12 лет, кто-то до 14, кто-то до 16, кто-то до 18, кто-то отвечает за резерв, кто-то за сборную мужчин и женщин. Между ними должно быть взаимопонимание и уважение, они не должны дискредитировать друг друга в глазах воспитанников, иначе тренировочного процесса просто не будет. Поэтому очень важно создавать и поддерживать атмосферу преемственности.

Кроме того, у каждого спортсмена в сборной есть личный тренер, а у него — своя команда. Это тоже почва для конфликта: у тренера сборной может быть один взгляд на вещи, у личного тренера — другой. Нередко возникают разногласия по поводу того, кому уделять больше внимания и т. д. Чтобы сглаживать эти конфликты, нужно быть отчасти психологом.

Как в теннисе воспитывают спортсменов?

Наше главное правило: если ребенок не идет к тренеру — меняй тренера. Ребенок не виноват, что тренер не нашел к нему подхода. Это называется индивидуализация подготовки. Тренер, нашедший общий язык с воспитанником, может слепить из него все, что угодно. В этом плане наша школа отличается от западной: там схему «надевают» на ребенка, а у нас — подгоняют под него.

Кроме того, у тренеров в теннисе есть специализация— для каждого возраста свой тренер. Они решают разные задачи. В теннис может играть только быстрый и выносливый. Такой рождается один на 10 тысяч. Значит, эти свойства надо развивать. Быстроту лучше всего воспитывать в 7—9 лет. Выносливость формируется до 16. Параметры внимания — устойчивость, концентрация, переключение — до 18. Психика собирается по крупицам всю жизнь. Все это отдельная работа. Мы продолжаем вести исследования в этой области: научная группа, существующая еще с советских времен, изучает, какие навыки и качества нужно развивать в том или ином возрасте с 10 до 16 лет.

Почему вы останавливаетесь на этом возрасте?

У нас подготовка идет, как правило, до 15—16 лет — потом мы вынуждены распускать детей. Мы не можем оставлять даже сильнейших, потому что следующим поколениям просто негде будет тренироваться: у нас не хватает материально-технической базы. Теннис в России — зачастую сезонный вид спорта, на воздухе можно играть только пять с половиной месяцев в году. Если на открытых кортах находится место для всех желающих, то в залах — нет, да и тренеров не хватает. Это существенно осложняет процесс воспитания спортсменов.

Что отличает чемпиона от обычного теннисиста? Какие качества ему нужны?

Во-первых, как я уже сказал, сочетание быстроты и выносливости, а также способность быстро восстанавливаться. Это не всем дано. В теннисе матчи не лимитированы по времени: можно играть полтора часа, а можно 11. И на следующий день — снова. Когда футболисты говорят, что три матча в неделю — это много, нам смешно. Теннисисты пробегают по корту огромные расстояния. При этом они один на один с соперником — постоять и отдохнуть они не могут.

Во-вторых, адаптивность. Теннис противоречит всей методике спортивной тренировки: у нас 34—36 соревновательных недель в году. Это постоянная смена континентов, климата, покрытия, воды, еды. Поэтому важно быстро адаптироваться.

В-третьих, — и это, наверное, главное — умение мобилизовать нервную систему. В этом выдающиеся спортсмены похожи на ярких политиков. В тяжелых, критических ситуациях спортсмены могут сыграть лучше, а политики — принять правильное решение. Это или дано, или не надо. Приблизительно 70 процентов детей, которые приходят в теннис, на соревнованиях играют хуже, чем на тренировках. Многие из них — чемпионы мира по тренировкам, а на соревнованиях теряются, играют хуже и не достигают результатов.

Кроме того, у человека от природы должно быть особое чутье, интуиция: ему нужно чувствовать, «куда играет» соперник. Тот еще не ударил по мячу, а чемпион уже начинает двигаться туда, куда полетит мяч. Теннис называют шахматами в движении.

Ну и если говорить о физических навыках, в теннисе есть такое понятие, как правильное включение мышц в удар. Мышцы-антагонисты не должны тормозить движение. В теннис играют не за счет силы, а за счет маха. Игра за счет силы утомляет, физические нагрузки закрепощают мышцы. Если матч тяжелый и длинный, организму спортсмена, задействующего силу, нужно гораздо больше питания, и восстанавливается он медленнее. Важна и растяжка: волокна мышц должны быть длинными и эластичными. В советские времена теннисисты даже занимались хореографией — соотношение хореографии и физических нагрузок было три к одному. Вспомним Нину Теплякову, которая вошла в плеяду великих мастеров ракетки, — она была и балериной. Сейчас эта методика ушла в прошлое и мы разрабатываем новую — например, заменяем хореографию тренировками в воде.

Как принимается решение, какого игрока сборной отправить на тот или иной матч?

Нужно отлично знать своих спортсменов и соперников: какое у них физическое и психологическое состояние, кто на что способен, кто на кого как реагирует и т. д. Например, сможет ли Шарапова выиграть у Серены Уильямс? Если обе в хорошей форме — то маловероятно. Теннис у них одинаковый. Но Серена мощнее — у нее мяч быстрее летит, она чуть лучше подает и принимает. Шарапова достаточно высокая, она просто не успевает, когда Уильямс начинает давить. Поэтому для Шараповой Уильямс очень неудобный соперник.

В 2002 году, когда мы играли Кубок Дэвиса, я поставил против Поля-Анри Матье Михаила Южного, хотя все считали, что надо ставить Кафельникова. Матье был «на ходу» — молодой, амбициозный, уверенный в себе, он выиграл много турниров. Если бы мы поставили Кафельникова, Матье играл бы спокойно, без напряжения, как придется: Кафельникову не стыдно проиграть, поэтому ответственность не велика. А у Южного он обязан был выиграть. И я подумал: если заставить его почувствовать, что он не может выиграть, он начнет держаться за результат, и картинка перевернется: он будет играть не так чисто, с ошибками и т. д. Нам удалось его до этого довести, и Южный победил.

Что во время матча делает тренер? Как он помогает игрокам?

Тренер всегда внутри матча, наблюдает за ним и играет вместе со своим спортсменом против соперника. Например, Кубок Дэвиса — это пять матчей в течение трех дней. Некоторые матчи длятся в общей сложности (за три дня) больше 20 часов. За это время тренер теряет от трех до пяти килограммов — просто от нервов.

В тренерской практике есть система управления ходом игры. У меня выработана такая формула: первые полтора сета я почти ничего не подсказываю, потому что все уже разобрано — спортсмен знает соперника, мы разработали тактику, игра идет. Если игрок нервничает или не может сосредоточиться, привожу его в порядок: концентрирую на том, что выводит его из оцепенения, отвлекаю от внешних раздражителей — от трибун, публики. По мере того как все устают, я смотрю на соперника: как он себя чувствует. Я решаю, что с ним можно сделать. Потом смотрю на своего спортсмена: может ли он исполнить то, что задумано. Исходя из этого делаю вывод, что ему можно подсказать. Когда так действуешь — не ошибаешься. Это тонкая работа.

За счет чего наши теннисисты часто выигрывают у более сильных соперников?

В свое время, когда мы занимали низкие позиции в рейтинге и при этом выигрывали матчи у сильных спортсменов, меня спрашивали, как нам это удается. Я говорил: мы обыграть никого не можем — мы можем только обмануть, то есть тактически выиграть за счет разных ухищрений и знаний. Например, мы изучаем психологические портреты соперников и учитываем полученную информацию при выборе игроков со своей стороны.

С 2001 года мы 13 лет — не важно, какой у нас был состав, — не проигрывали дома Кубок Дэвиса. Надо учесть, что это одно из соревнований, по правилам которого хозяин выбирает покрытие (грунт, трава, ковер или «хард») и мячи — и это немаловажно. Естественно, мы выбираем то, что более удобно нам и менее удобно сопернику. Выбор покрытия и мячей — это пять процентов успеха, часто этого достаточно для победы.

Как и когда вы отдыхаете при таком напряженном графике?

Это тяжелый случай. Я уже сказал, что в теннисе 34—36 соревновательных недель в году. Поэтому время для отдыха остается только с середины ноября до середины декабря. Так что для меня разрядка — в игровых видах спорта. Я раз в неделю выхожу на корт и раз в неделю играю в футбол. Так я переключаюсь — а частое переключение нервной системы, говорят, продлевает жизнь. «Игровики», по статистике, живут дольше, чем спортсмены из циклических видов спорта, именно за счет того, что их нервная система все время переключается.

Например, Ельцин играл в теннис потому, что, оказавшись один на один с соперником и мячом, забываешь обо всем. Голова отключается от проблем. Сама игра восстанавливает тебя. Лишь однажды, по его словам, он не смог переключиться на корте — когда ему пытались объявить импичмент.