Без человека

Неосознаваемая, как мне кажется, профессиональным сообществом концептуальная драма российской экономики — в том, что она не воспринимает человека как думающего, переживающего, планирующего свою деятельность существа. Даже самые продвинутые экономисты из тех, к кому прислушивается власть, принимают в расчет только политические, международные, правовые и некоторые социальные отношения. Все, что связано с многообразной, часто не фиксируемой жизнью людей в социуме, они традиционно выносят за скобки. Ни культура, ни общественная психология, ни мораль практически не учитываются. Авторитетные эксперты не принимают во внимание мотивационную и тем более мировоззренческую системы человека, связанные с производством и потреблением разного рода смыслов: речь идет о ценностях, нормах, целях, запретах, стереотипах, моделях поведения — всем, что составляет понятие «культура». И это при том, что культурное своеобразие оказывает на экономику огромное, если не сказать решающее влияние.

Мне могут резонно возразить: экономика учитывает многие социальные характеристики людей. Да, это так, но большинство экономистов (именно они — главные проектанты будущего состояния общества) рассматривает человека как агрегированного участника хозяйственной деятельности — под тем же углом и в том же контексте, что и другие экономические составляющие: величину и качество банковских активов, производственные мощности, энергетические и иные ресурсы. Они наделяют человека несколькими важными — но исключительно демографическими — характеристиками: пол, возраст, образование, место жительства, наличие семьи, имущественный ценз, качество здоровья и жилья. Недемографические свойства людей чаще всего игнорируют, и это пагубным образом влияет на понимание природы многих экономических процессов, а следовательно, и на управление ими.

Как же связаны экономика и культура? Приведу пример. Каким бы парадоксальным это ни казалось, воровство в России в рамках национальных культурных матриц, по сути, не считается преступлением. Конечно, с точки зрения закона и представлений о должном, воровать — нехорошо. Но культура не маркирует эту деятельность как морально недопустимую. Не осуждает она и взяточничество, как, впрочем, и коррупцию: около 40% россиян убеждены, что коррупция в российском экономическом устройстве помогает решать многие актуальные проблемы. В частности, это довольно эффективный способ перебороть предельно формализованную, иначе не работающую систему, где требуется к примеру 704 дня для сбора документов на новое строительство (в то время как в Европе — 58, а в США — 40). Другой пример. Каждый из 77 млн человек, занятых в народном хозяйстве РФ, знает о существовании зарплаты в конвертах. «Так платят благородные работодатели, — скажет инженер, рабочий, офисный служащий. — Значит, они думают о нас!» В продвинутых, преуспевающих обществах это немыслимо — в России же в порядке вещей.

Не менее серьезная, можно сказать, табуированная проблема, напрямую связанная с состоянием национальной культуры и точно так же влияющая на экономику,  — состояние морали. Российское общество в настоящее время довольно аморально: я имею в виду не только зарегистрированную и латентную преступность, но и психологическую терпимость к насилию, нечувствительность к ценностным и поведенческим запретам, наплевательское отношение к личности, к самой жизни. При этом у нас ощущается острейший дефицит доверия — важнейшего ресурса современной экономики. Согласно последним исследованиям, 59% россиян не доверяют друг другу, около 70% — не доверяют бизнесменам, а 82% — выступают за национализацию крупных предприятий. Скрывающиеся за этими цифрами поведенческие модели не обсуждаются и не анализируются учеными, общественными деятелями, политиками.

Я глубоко убежден: если экономисты не начнут учитывать мировоззренческие факторы человеческой деятельности, не перестанут воспринимать думающего индивида только как предмет социальной опеки или политического манипулирования, не попытаются понять и скорректировать его многомерный мотивационный мир, наша страна в своем развитии очень скоро зайдет в тупик. Ведь власть воспринимает экономику, культуру, человека — саму жизнь — точно так же, как и ее эксперты.