Хотите
научиться думать?

Мудрые люди издавна, заговорив о демократии, повторяют слова Черчилля (потому что и впрямь умней не скажешь):

«Демократия — наихудшая форма правления…», а дальше идут варианты перевода, буквального и вольного: «если не считать всех остальных», «но только лучше пока не придумано…».

Нашим большинством такие мыслительные операции усваиваются с трудом. Ты мне прямо скажи — хорошая это форма или плохая — и голову не морочь!.. Но в том и дело, что выбирать приходится из наличного.

Набор свойств демократии известен:

• свободные (то есть защищенные от фальсификаций) выборы в строго определенные органы управления (министров, например, не выбираем);
• многопартийность — допускать партии к выборам и чтоб не чинили помех в предвыборной кампании (как в 2007-м — поехала милиция по всем дорогам и забрала у СПС 38 млн экземпляров предвыборной агитационной литературы, цинично пообещав: «После выборов вернем!»);
• свободные (независимые от власти — и местной, и федеральной) СМИ и, конечно, независимый суд, руководствующийся только и исключительно законом.

Общество, где все эти условия соблюдены, мы называем демократическим — в отличие от авторитарного и, не к ночи быть помянуто, тоталитарного.

Сложней всего — с выборами. Точнее — со всеобщим избирательным правом. Оно традиционно считается важной частью демократии. Ведь демократия — demos (народ) + kratos (власть) — это народовластие. То есть правление большинства. Но когда смотришь хорошо знакомые кадры, как миллионы восторженных немцев и немок с сияющими счастьем лицами приветствуют Гитлера накануне развязанной им Второй мировой войны, разрушившей Германию, впору засомневаться в демократии… Во всяком случае, глубже поймешь слова Черчилля о наихудшей форме правления.

Любопытное наблюдение делает Ю. Латынина — в бывших колониях Великобритании демократия работает очень неплохо, а о бывших колониях Испании (страны Латинской Америки) «этого не скажешь. <…> Нищий народ Венесуэлы голосует за полубезумного Уго Чавеса, а нищий народ Боливии — за полубезумного же Эво Моралеса».

Если сказать резко, без полутонов — всеобщее избирательное право отдает судьбу страны во власть людей полуобразованных (большинство везде таково), очень плохо представляющих себе, что именно надо делать.

Виктор Шендерович приводит забавный (реальный!) рассказ писателя А. Кабакова о знакомой старушке, «зюгановской активистке, мол, “Банду Ельцина под суд” и всякое такое… И вот за пару недель до выборов 96-го года видит Саша дивную картину: идет эта старушенция, а за нею — мужик, груженый до ушей коробками с импортной техникой: самсунги-филипсы… печка-гриль, телевизор… Любознательный Кабаков поинтересовался у зюгановки: с чего это вдруг ее пробило на оптовые закупки империалистической техники?

— Так наши ж придут, ничего ж не будет! — радостно ответила старушка».

Упомяну еще раз свою студентку (блестяще училась в Литинституте) Ю. Латынину: она как-то делилась недоумением — государство лишает некую даму материнских прав, то есть удостоверяет, что она не может даже растить своих детей. И при этом оставляет ей право участия в выборах — таким образом, она может решать, куда двигаться огромной стране.

Значит ли это, что я против всеобщего избирательного права? Нет, нисколько. Я только напряженно думаю над этим — и вам предлагаю. Проблемы современной демократии в две странички не умять, мы к ним еще вернемся. Но кое-что предложить все-таки решусь.

В книге замечательного поэта и прозаика Сергея Гандлевского «Бездумное былое» есть «наблюдение, которое хочется распространить и на взрослый мир. В учительской только и разговоров, какой ужасный 6 “А” и какое золото 6 “Б”. Но и умниц, и шпаны, и серединки на половинку и в том, и в другом классах примерно поровну. Видимо, в одном классе погоду делают умницы, а в другом — шпана, а остальные приспособились к уже существующему климату».

Уважаемые читатели, ведь и у нас по всей России — не правда ли? — так, как в шестых классах. Не верю, что шпаны (как отпетой, так и частичной) больше, чем умниц и умников. Вот «серединка на половинку» — они-то и составляют наше знаменитое большинство: 86, а то и 90%. Так почему, собственно, умникам (15%, то есть 15 миллионов — немало), к которым отношу своих читателей, не делать погоду в России?.. А большинство пусть к умникам приспосабливается, а не к шпане.