Судэкономэксперт —
новая профессия?

В августе 2008 года швейцарская полиция провела ­обыск сразу в нескольких офисах французской Alstom: ее уличили в том, что в разных странах мира подряды в крупных инфраструктурных проектах она получала за взятки. В этой истории, как и в коррупционных скандалах вокруг Siemens или Halliburton, нарушителей разоблачили бдительные аудиторы или сотрудники правоохранительных органов. Но не только они могут выявлять незаконные сделки. В последнее время некоторые экономисты стали по совместительству и детективами; так появилась новая специальность — судебная экономическая экспертиза.

Судэкономэксперты не расследуют отдельно взятые дела. Они анализируют общие мотивы экономических преступлений и находят их следы в финансовых и других документах, пользуясь принятыми аудиторскими приемами. Скажем, как узнать, кто поставлял оружие в Анголу, нарушая эмбарго ООН? Экономисты докопались до этого, глядя, как фондовые рынки реагируют на известие о прекращении огня в Анголе, и предполагая, что больше всех потеряли в цене акции компаний, которые, нарушая эмбарго, наживались на этой войне. Или другой вопрос: какие товары незаконно ввозились в Китай из Гонконга в конце 1990-х? Сравнив официальные данные о товарообороте обеих стран, я увидел, что чаще всего «исчезала» продукция, облагавшаяся высокой пошлиной. Аналитики узнали о взятках при выполнении программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие» и вскрыли сговор судей на соревнованиях по фигурному катанию во время зимних Олимпийских игр.

Эксперты-экономисты раскрывали бы подобные преступления оперативнее, будь у них доступ к информации, которой сегодня располагают только госучреждения. Вот почему нужно создать международный центр судебно-экономической экспертизы, который ­координировал бы работу правоохранительных органов и независимых аналитиков. Если бы я мог напрямую работать с китайской таможней, мне было бы намного проще узнать об уловках нынешних контрабандистов, а не только их коллег из 1990-х. Чтобы ловить за руку взяточников, специалистам нужно больше информации о глобальных финансовых потоках. Если госорганы допустят их к своим базам данных, то эксперты будут проводить более сложные исследования. Конечно, мы вряд ли предъявим свидетельства конкретных преступлений и назовем имена замешанных в них компаний. Но мы можем указать правоохранительным органам, каким секторам экономики, а то и странам, стоит уделить особое внимание.

Такое сотрудничество будет выгодно обеим сторонам. Ученые смогут использовать накопленный госчиновниками и полицейскими опыт расследования экономических преступлений и давать им новые подсказки. Они будут проводить исследования по запросу госорганов, ­отвечающих за борьбу с коррупцией. И если правительства начнут применять разработки ученых, то экономисты будут по горячим следам оценивать эффективность этих инициатив. У нас перед глазами есть примеры такого взаимодействия: вспомним Интерпол — уже почти сто лет он координирует усилия разных стран в борьбе с преступностью.

Конечно, работа с цифрами вряд ли вызовет такой интерес общества, как полицейские расследования. Мы, экономисты, вряд ли когда-нибудь станем героями новостей — мы ведь не вышибаем двери и не врываемся в офисы с автоматом наперевес. Но добытая нами информация может стать оружием в арсенале тех, кто ведет войну с коррупцией, — если правительства позволят нам показать, на что мы способны.WEF|HBR