Девушка с дурной кровью: как Элизабет Холмс обманула весь мир | Большие Идеи

・ Стартапы
Статья, опубликованная в журнале «Гарвард Бизнес Ревью Россия»

Девушка с дурной кровью: как Элизабет Холмс обманула
весь мир

Фрагменты из книги «Дурная кровь» о скандально известном стартапе «Теранос»

Девушка с дурной кровью: как Элизабет Холмс обманула весь мир
wikimedia.org

читайте также

Сатья Наделла: «Сегодня люди хотят понимать, зачем они работают»

«Поняв, как работает мозг, вы достучитесь до любого»

Элисон Биард

Не введено название

Почему мы не замечаем очевидного?

Макс Базерман

Многомиллиардный рынок, миллионы счастливых и спасенных пациентов, революция в мире здравоохранения — такое будущее прочили американскому стартапу «Теранос». Его основательницу Элизабет Холмс, чье состояние в 2014 году оценивалось в $4,5 млрд, называли «Стивом Джобсом в юбке», но от сравнений и перспектив ровным счетом ничего не осталось после грандиозного скандала, разразившегося в результате расследования журналиста Джона Каррейру. Оказалось, что компания Холмс выдавала желаемое за действительное и обманывала инвесторов, регуляторов, партнеров и потенциальных клиентов. В своей книге «Дурная кровь» Каррейру восстанавливает хронологию событий и пытается разобраться в причинах одного из самых громких мошенничеств в Кремниевой долине. Мы публикуем несколько фрагментов из русскоязычного перевода книги, вышедшей этой зимой в издательстве АСТ.

У Тима Кемпа были новости, которые могли порадовать команду. Бывший топ-менеджер IBM руководил отделом биоинформатики в «Теранос» — стартапе, который готовился выпустить новейшую систему анализов крови и только что провел первую большую презентацию для одной фармацевтической компании. Элизабет Холмс, двадцатидвухлетняя глава «Теранос», летала в Швейцарию, чтобы продемонстрировать возможности их системы руководству европейского фармацевтического гиганта Novartis.

«Элизабет Холмс звонила мне сегодня утром, — писал Кемп в электронном письме своей команде из пятнадцати человек. — Она выразила свою благодарность и сказала, что все прошло идеально! Она отдельно просила меня поблагодарить всех сотрудников и подчеркнуть, как она ценит вашу работу. Кроме того, она сообщила, что руководство Novartis так заинтересовалось проектом, что запросило коммерческое предложение и готово обсуждать финансирование. Мы сделали то, что планировали!»

Это стало поворотным моментом в истории компании «Теранос». За три года стартап сумел превратиться из смелой идеи времен учебы Элизабет в Стэнфордском университете в реальный продукт, заинтересовавший межнациональную корпорацию. Вскоре новости об успешной презентации добрались и до второго этажа, где располагались офисы менеджмента. Обитателем одного из них был Генри Мосли, финансовый директор «Теранос»... Ветеран Кремниевой долины Мосли почти всегда ходил в мятом костюме и выделялся вальяжной манерой и пронзительным взглядом зеленых глаз. Он вырос в Вашингтоне, округ Колумбия, получил степень МВА в университете Юты и в 1970-м переехал в Калифорнию. Как позже стало очевидно — насовсем. Первой его работой стала должность в Intel — всемирно известном производителе микропроцессоров, одной из первых компаний Кремниевой долины. Затем он поочередно руководил финансовыми отделами четырех ИТ-компаний, две из которых вывел на биржу. В общем, в «Теранос» Мосли пришел уже опытным финансистом.

В этой компании его привлекли талантливые и опытные люди, которых смогла собрать вокруг себя Элизабет. Конечно, сама она была молодая и без опыта, но ее окружали несомненные звезды и профессионалы своего дела. Председателем совета директоров был Дональд Л. Лукас, венчурный капиталист, буквально воспитавший в свое время Ларри Эллисона, соучредителя корпорации Oracle. Лукас и Эллисон в середине восьмидесятых вместе вывели Oracle на биржу и заработали миллиарды, а сейчас оба инвестировали в «Теранос».

Другой член совета директоров — Ченнинг Робертсон — также мог похвастаться блестящей репутацией. Заместитель декана инженерного факультета в Стэнфордском университете был несомненной звездой в своей области... Насколько Мос- ли мог судить по нескольким разговорам с Робертсоном, тот был без ума от деловых и личных качеств Элизабет.

Команда топ-менеджеров «Теранос» также внушала исключительное доверие: Кемп проработал тридцать лет в IBM; Диана Паркс, коммерческий директор, имела двадцатипятилетний опыт работы в крупных фармацевтических и биотехнологических компаниях; Джон Говард, старший вице-президент, руководил до этого «дочкой» Panasonic, производившей микропроцессоры. Нечасто в таком маленьком стартапе собирались руководители такой величины.

Но решающим фактором для Мосли стали не совет директоров или звездная команда управленцев, а огромный масштаб рынка, на который нацелилась компания. Фармацевтические фирмы ежегодно тратят миллиарды долларов на клинические исследования лекарств. Если «Теранос» встроится незаменимым звеном в цепочку разработки и вывода лекарств на рынок и сможет откусить хотя бы небольшой кусочек от этого титанического пирога расходов, то сорвет банк.

Элизабет попросила Мосли составить несколько финансовых прогнозов для потенциальных инвесторов. Первые показатели, которые он рассчитал, ей не понравились, поэтому их пришлось скорректировать в сторону увеличения. Новые цифры вызывали у финдиректора некоторый дискомфорт, но все еще оставались правдоподобными при условии, что компания будет работать идеально. Кроме того, венчурные капиталисты, к которым стартапы обращаются за финансированием, в курсе, что компании часто завышают прогнозируемые показатели. Так делали все, и все к этому привыкли. Инвесторы даже придумали особый термин — прогноз-клюшка. Представьте график в форме хоккейной клюшки — сначала прибыль практически не меняется (получается ручка лежащей клюшки), а затем происходит чудо, и кривая начинает активно и равномерно расти.

Единственным, что смущало Мосли, был тот факт, что он ничего не понимал в технологиях, с которыми работала компания. Поэтому всех потенциальных инвесторов он предпочитал отводить к доктору химической инженерии Шануку Рою, соучредителю «Теранос». Шанук и Элизабет познакомились в лаборатории профессора Ченнинга Робертсона в Стэнфорде.

В качестве демонстрации Шанук прокалывал палец, выдавливал несколько капель крови и помещал их в белый пластиковый картридж размером с кредитку. Картридж он вставлял в небольшой настольный аппарат, напоминающий тостер. Аппарат назывался ридером. Он извлекал данные о составе крови из картриджа и отправлял по беспроводной сети на сервер, который, в свою очередь, эти данные анализировал и возвращал результат. По крайней мере так объяснялась суть всей процедуры.

Во время демонстрации Шанук показывал на экране монитора, как ридер перекачивает кровь из картриджа. Мосли до конца не понимал ни физики процесса, ни его химического смысла, но в конце концов ему это было и не нужно: будучи финансовым директором, он был спокоен, пока система работала и выдавала результат. А она неизменно его выдавала...

Элизабет вернулась из Швейцарии через несколько дней. Она ходила по офису с широкой улыбкой на лице, и Мосли это воспринял как признак успешно прошедших переговоров. Хорошее настроение Элизабет его не удивило. Она часто излучала позитивный настрой, а ее предпринимательский оптимизм был неисчерпаем. В электронных письмах она любила использовать слово «экстра-ординарный», выделяя его дефисом и курсивом. Этим термином она часто описывала миссию компании. Мосли казалось, что это уже слегка чересчур, но, в конце концов, она была такой искренней, а мессианство было свойственно многим основателям успешных стартапов в Кремниевой долине. Трудно менять мир, будучи прожженным циником. А вот разительно отличавшийся настрой ее коллег настораживал — многие вернувшиеся из Швейцарии сотрудники компании казались совершенно подавленными.

Мосли сспустился на первый этаж, где трудилась большая часть из шестидесяти сотрудников компании, чтобы найти Шанука. Если на переговорах что-то пошло не так, он-то должен был знать. Сначала Шанук пытался сделать вид, что ничего не знает... Наконец Шанук стал постепенно раскрываться и признал, что «Теранос 1.0» — так Элизабет нарекла их первый анализатор крови — срабатывал далеко не всегда. На самом деле угадать, когда что-то пойдет не так, было практически невозможно. Иногда систему удавалось заставить работать, а иногда — нет.

Для Мосли это стало откровением. Он-то считал, что система работает надежно и стабильно. Почему же она неизменно выдавала результаты, когда ее приходили смотреть инвесторы? Вообще-то не работала, а изображала работу, отвечал Шанук.

То есть трансляция видео, где кровь перекачивалась из картриджа в специальные резервуары ридера, была настоящей. Но предсказать результат дальнейшего анализа и вообще придет ли он, было практически невозможно. Так что, когда во время одного из тестов все прошло гладко, результаты записали, и теперь они выводились в конце каждой демонстрации.

Мосли был шокирован. Он был уверен, что результаты каждый раз получают в режиме реального времени из конкретного образца крови в картридже. И именно в этом убеждали инвесторов. То, что описал Шанук, было откровенным мошенничеством.

Да, можно слегка завышать цифры в прогнозах и читать вдохновенные лекции инвесторам, но у всего должен быть предел. И по мнению Мосли, рассказанное Шануком было далеко за любыми пределами.

Но что именно произошло на встрече в Novartis? Прямого ответа Мосли добиться так и не удалось, но он подозревал, что они в очередной раз попытались выдать имитацию за реальную работу. Так оно и было на самом деле. Один из ридеров, который возили для проведения демонстрации, вышел из строя. Инженеры всю ночь пытались заставить его работать, но тщетно. В итоге во время непосредственной презентации на следующее утро команда Тима Кемпа из Калифорнии переслала на прибор поддельные результаты...

На лице Элизабет не было ни следа забот. Наоборот, она была весела и расслабленна. Новая оценка капитализации была поводом для особой гордости. С учетом появления новых крупных инвесторов, совет директоров, возможно, пополнится новыми громкими именами, говорила она.

Мосли решил, что теперь самое время поднять тему поползших по офису слухов о неудаче в Швейцарии. Элизабет признала, что накладка произошла, но призвала не придавать ей значения. Мелкие неполадки будут устранены в ближайшее время, обещала она. Но Мосли это не убедило. Он поделился своими сомнениями насчет позволительности практики обмана инвесторов, о которой ему рассказал Шанук. Если приборы не выдают надежного результата, а вместо них инвесторам показывают фальсифицированные данные, презентации нужно прекратить. «Мы обманываем инвесторов. Так больше не может продолжаться».

Внезапно выражение лица Элизабет изменилось, как будто щелкнули переключателем: все дружелюбие слетело с нее, и лицо превратилось в маску враждебности. Она уперлась в финансового директора ледяным немигающим взглядом. «Генри, мне кажется, вы не играете в команде, — холодно произнесла она. — Я думаю, вам пора нас покинуть»...

***

В начале 2010 года Америка пыталась оправиться от глубокого экономического спада. За последние два года в экономике случилась самая жестокая рецессия со времен Великой депрессии. За это время почти девять миллионов человек потеряли работу, еще большее количество людей лишилось ипотечного жилья. Но в Сан-Франциско, на тех двух тысячах квадратных километров, что назывались Кремниевой долиной, кипела жизнь...

Пока остальная страна зализывала раны после жестокого финансового кризиса, бум новых технологий набирал силу, подпитываемый сразу несколькими факторами. Одним из двигателей роста был невероятный успех Facebook. В июне 2010-го оценка компании достигла отметки в двадцать три миллиарда долларов, а через полгода подскочила до пятидесяти. Основатель каждой небольшой фирмочки хотел стать новым Марком Цукербергом, а каждый венчурный капиталист хотел найти свой Facebook...

Внезапно менеджеры хедж-фондов с восточного побережья, привыкшие вкладываться только в проверенные публичные компании, потянулись на запад в поисках привлекательных вложений в частные компании Долины. К ним вскоре присоединились топ-менеджеры старых крупных фирм в попытках направить поток энергии молодых стартапов на восстановление и обновление пострадавших от рецессии мастодонтов. Среди таких топ-менеджеров был и шестидесятипятилетний бизнесмен из Филадельфии, который предпочитал молодежное «дай пять» традиционному рукопожатию и настаивал, чтобы вместо полного имени его называли Доктор Джей.

Его полное имя было Джей Росан, и он действительно был врачом, хотя большую часть жизни провел, работая на крупные корпорации. Сейчас в аптечной сети Walgreens, его команда занималась поиском идей и технологий, которые могли бы вдохнуть новую жизнь в более чем столетнюю компанию. Обычно он работал из офиса в пригороде Филадельфии.

В январе 2010 года на адрес Walgreens пришло электронное письмо от «Теранос» с информацией о том, что компания разработала небольшое устройство, способное провести практически любой анализ крови по нескольким каплям крови и за цену вдвое ниже, чем у традиционных лабораторий. Через два месяца Элизабет и Санни (топ-менеджер компании «Теранос», а также бойфренд Элизабет Холмс – прим. ред.) приехали в штаб-квартиру Walgreens в пригороде Чикаго, городке Дирфилд, и устроили презентацию для топ-менеджеров аптечной сети. Специально прилетевший на эту встречу из Пенсильвании Доктор Джей моментально оценил потенциал технологии «Теранос». Он был уверен, что открытие мини-лабораторий на базе «Эдисонов» в аптеках сети могло принести огромную прибыль и стать тем самым новым прорывом, который искало руководство Walgreens.

Но не только бизнес-предложение покорило Доктора Джея. Он сам был яростным приверженцем здорового образа жизни, практически не пил спиртного, никогда не пропускал ежедневный сеанс плавания, а его главной страстью было продвижение идей здоровья и активного долголетия. И на их встрече Элизабет описывала будущее, в котором анализы крови будут безболезненны и общедоступны, а значит, по сути, превратятся в систему раннего предупреждения множества заболеваний, и эта картина живо отозвалась в сердце Доктора Джея.

Вечером после встречи он сидел с двумя коллегами, которые не были в курсе секретных переговоров с «Теранос», и едва мог сдержать возбуждение. После просьбы никому больше этого не рассказывать он полушепотом открыл им, что нашел компанию, которая, как он думает, совершит революцию в фармацевтике.

«Представьте, каково это будет, если мы сможем диагностировать рак груди даже без маммографии», — горячо убеждал он и так очарованных коллег.

На часах было почти восемь утра 24 августа 2010 года, когда вереница машин остановилась у здания по адресу 3200, Хиллвью-авеню, Пало-Альто. Дверь одной из них открылась, и из нее вышел коренастый мужчина в очках, с оспинками на широком носу. Его звали Кевин Хантер, и он возглавлял небольшую консалтинговую компанию под названием Colaborate. Хантер был членом прилетевшей в Калифорнию делегации Walgreens, которую возглавлял сам Доктор Джей. Им предстояли двухдневные переговоры в офисе «Теранос». Кевина Хантера наняли несколько недель назад специально, чтобы он помог оценить потенциал и утрясти конкретные детали сотрудничества, которое аптечная сеть обсуждала со стартапом.

Хантер был, можно сказать, укоренен в аптечном бизнесе: его отец, дед и прадед — все были фармацевтами. Он вырос, помогая отцу в аптеках, которые тот держал на авиабазах в Нью-Йорке, Техасе и Нью-Мексико. При всем фармацевтическом опыте, Хантер к тому же был настоящим экспертом в области медицинских лабораторных исследований. Получив степень в бизнес-администрировании в Университете Флориды, первые восемь лет он проработал на гигантскую сеть клинических лабораторий Quest Diagnostics, а затем основал собственную компанию Colaborate, которая кон- сультировала самых разных клиентов, от больниц до финансовых фирм, по вопросам лабораторных исследований.

Первое, что Хантер увидел, выйдя из машины, — шикарную «Ламборгини», припаркованную у входа в офис. Кто-то пытается произвести впечатление, подумал он. Элизабет и Санни встретили делегацию у входа и проводили в переговорную со стеклянными стенами, которая находилась между их кабинетами. К ним присоединились Дэниел Янг и Сет Михельсон, главы химического и биоматематического отделов «Теранос». Со стороны Walgreens, кроме Хантера, присутствовали Доктор Джей, возглавлявший делегацию, топ-менеджер бельгиец Ренаат Ван Ден Хофф, финансист Дэн Дойл и Джим Сандберг, коллега Хантера по Colaborate.

Доктор Джей дал пять Санни и Элизабет, устроился за столом переговоров и открыл встречу своей традиционной фразой: «Всем привет, меня зовут Доктор Джей, когда-то я играл в баскетбол». Хантер слышал это уже раз десятый за последние две недели совместной работы, и ему было не смешно, но для Доктора Джея это была вечно актуальная шутка. Послышалось несколько сдержанных смешков.

«Я так рад нашему сотрудничеству!» — возбужденно продолжал Доктор Джей, говоря о пилотном проекте, который планировали запустить Walgreens и «Теранос». В рамках проекта обсуждалась установка ридеров «Теранос» в большом количестве (от 30 до 90) аптек Walgreens к середине 2011 года. Посетители могли бы моментально сдать анализ крови, лишь уколов палец, и получить результаты меньше чем через час. Предварительный договор уже был подписан, по его условиям Walgreens обязалась приобрести картриджей на пятьдесят миллионов долларов и выдать «Теранос» кредит еще на двадцать пять миллионов. В случае успеха сотрудничество планировалось расширить на всю национальную сеть Walgreens.

Для одной из старейших аптечных сетей Америки столь высокая скорость принятия решений была нехарактерной. Обычно предложения команды Доктора Джея бесконечно обсуждались внутренними комиссиями и тормозились невероятно запутанной бюрократией ритейлера. Но в данном случае Доктор Джей смог ускорить процесс, выйдя напрямую на Уэйда Микелона, финансового директора Walgreens, и заручившись его поддержкой. Сам Микелон планировал прилететь на следующий день и присоединиться к обсуждению.

Примерно через полчаса с начала обсуждения пилотного проекта Хантер спросил, где туалет. Элизабет и Санни заметно напряглись. Безопасность — краеугольный камень работы офиса «Теранос», пояснили они, никто из гостей не должен выходить из переговорной без сопровождения. Санни отправился в туалет вместе с Хантером и ждал его буквально за дверью кабинки, а за- тем привел обратно в переговорную. Хантеру такие предосторожности показались излишними и граничащими с паранойей.

По дороге от туалета до переговорной Хантер осматривался, в попытках увидеть лабораторное оборудование, однако ничего подобного не встретил. На его удивленный вопрос последовал ответ, что лаборатория внизу. А когда Хантер сказал, что очень надеется ее осмотреть, Элизабет ответила: «Да, да, если успеем, обязательно».

«Теранос» официально сообщила руководителям Walgreens, что на базе компании уже работает готовая к коммерческому использованию лаборатория, способная выполнять 192 различных анализа крови на собственном уникальном оборудовании. На самом же деле лаборатория на первом этаже хоть и существовала, однако коммерческими тестами не занималась. В этой лаборатории Гэри Френцель и его команда биохимиков изучали и пытались доработать технологию. Более того, половина из указанных в списке анализов вообще не производилась по методу хемилюминесценции, на основе которого работал «Эдисон». Для проведения этих анализов были нужны совершенно другие диагностические методы и приборы.

Встреча затянулась до середины дня, и в какой-то момент Элизабет предложила закончить и отправиться на обед в какой-нибудь ресторан в городе. Поднимаясь с места, Хантер повторил просьбу осмотреть лабораторию. На это Элизабет только тронула Доктора Джея за плечо и знаком попросила выйти вместе с ней. Через пару минут Доктор Джей вернулся и объявил Хантеру, что лабораторию они не увидят, поскольку Элизабет пока не хотела ее показывать. Вместо этого Санни провел экскурсию по офису. Он показал спальный мешок у стены в своем кабинете, а также просторную ванную с душем и шкафом, где хранил сменный костюм. Работы было так много, что он зачастую оставался в офисе ночевать, гордо рассказал Санни...

В душу Хантера начали закрадываться подозрения. Элизабет яростно старалась походить на Стива Джобса, одеваясь в черную водолазку, не выпуская из рук стакана с овощным соком и рассказывая своим глубоким голосом о том, как «Теранос» изменит будущее. Однако скоро стало очевидно, что при этом она совершенно не представляет фундаментальных различий в методах лабораторных исследований крови. Более того, Хантеру отказали в двух очень простых, но важных просьбах: показать лабораторию и продемонстрировать в реальности, как «Эдисон» выполняет анализ на содержание в крови витамина D. Он хотел проверить свою кровь и кровь Доктора Джея на приборе «Теранос», а затем сравнить показатели с тем же анализом, выполненным в стэнфордской клинике. Он даже договорился заранее с врачом, чтобы тот оформил направление на срочный анализ. Но Элизабет отказалась провести даже такой простой эксперимент, сославшись на то, что ее слишком поздно предупредили, хотя Хантер посылал запрос за две недели.

И кое-что еще беспокоило его — отношение Санни. Тот вел себя покровительственно и бесцеремонно. Когда в Walgreens предложили включить в состав группы, которая едет на переговоры, ИТ-специалистов, Санни отклонил это предложение, заявив: «Айтишники как адвокаты — лучше обойтись без них, если есть такая возможность». Хантеру такой подход казался прямой дорогой к неприятностям. Однако Доктор Джей его беспокойства не разделял. Он, казалось, был полностью под властью чар Элизабет и явно наслаждался атмосферой Кремниевой долины. Хантеру пришла в голову ассоциация с безумными фанатками, которые готовы лететь через всю страну, чтобы попасть на концерт своих кумиров.

Когда они собрались в офисе «Теранос» на следующее утро, к ним присоединился Уэйд Микелон, финансовый директор Walgreens. Именно он обсуждал предварительный договор непосредственно с Элизабет и, так же как Доктор Джей, был ею очарован. В середине встречи Элизабет устроила торжественную церемонию, в процессе которой подарила Микелону американский флаг, который, по ее словам, был привезен непосред- ственно с места боевых действий в Афганистане. Элизабет написала на флаге посвящение Walgreens и вручила его Микелону.

Хантеру же вся эта сцена показалась откровенно странной. Его пригласили на эту встречу, чтобы оценить перспективы сотрудничества с технической точки зрения, но возможности для работы не дали: все, что им показали за время визита — офис и флаг с автографом. И при всем при этом Доктор Джей и Микелон были настроены чрезвычайно оптимистично, и, по их мнению, встреча прошла великолепно.

Через месяц Санни и Элизабет встречались с менеджментом Walgreens уже в штаб-квартире сети в Дирфилде. Все были в приподнятом, если не сказать праздничном, настроении. Стол в переговорной был уставлен закусками, а над ним были развешаны красные воздушные шарики с логотипом аптечной сети. Доктор Джей и Уэйд Микелон торжественно представляли топ-менеджерам Walgreens «Проект Бета» — кодовое название совместной с «Теранос» пилотной программы.

Началась презентация весьма необычно. Стоя на фоне экрана со слайдом «Прорыв в индустрии лабораторных анализов», один из топ-менеджеров Walgreens начал петь песню на мелодию Imagine Джона Леннона. Однако слова оригинала были заменены текстом, который сочинила команда по поиску инноваций, посвятив его сотрудничеству Walgreens и «Теранос». Когда неуклюжее караоке закончилось, Элизабет и Санни предложили топ-менеджерам испытать новую технологию в работе и сделать анализ. Специально для презентации привезли несколько «Эдисонов» в новом черно-белом дизайне. И все, начиная с Кермита Кроуфорда, президента компании, и Колина Уоттса, руководителя команды по поиску инноваций, выстроились в очередь к приборам.

Хантер, теперь работавший целиком на Walgreens, на встрече не присутствовал. Однако когда он услышал, что начальство принимает участие в тестировании, то решил, что наконец появилась возможность познакомиться с технологией поближе. Он решил, что надо будет обязательно переспросить у Элизабет о результатах анализов при следующей встрече. В отчете, который Хантер составил после поездки в Пало-Альто, он писал, что «возможно, компания преувеличивает прогресс в разработке картриджей/приборов»... Тему результатов анализов Хантер поднял через несколько дней в процессе видеоконференции, которые теперь проходили каждую неделю и служили основным способом координации со- вместной работы компаний. Элизабет ответила, что результаты может отправить только Доктору Джею, поскольку тот является сертифицированным врачом, и пообещала, что Санни свяжется с ним по этому вопросу.

После разговора прошел месяц, но результатов так и не было. Терпение Хантера начало иссякать. Во время очередного сеанса видеосвязи стороны обсуждали неожиданные изменения подходов «Теранос» к сертификации работы ридеров. Первоначально предполагалось, что в соответствии с CLIA — специальными законами, регулирующими деятельность клинических лабораторий — анализы, которые выполняют приборы «Теранос», будут попадать в категорию «упрощенных» тестов, разрешенных для проведения на дому. Однако теперь компания сменила позицию и объявила, что в аптеках Walgreens будет проводиться забор материала для «анализов с обработкой в лаборатории». Это в корне меняло дело: анализы с обработкой в лаборатории находились в серой зоне на границе юрисдикций Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) и Центров контроля медицинских программ «Медикер» и «Медикейд» (CMS). Последние в целом контролировали деятельность клинических лабораторий на соответствие законодательству CLIA, а FDA следило непосредственно за промышленным оборудованием, которое лаборатории закупали для выполнения анализов. Однако исследования, которые проводились лабораториями по своим технологиям и на оборудовании собственного изготовления, толком не регулировались никем. Между Хантером и Элизабет с Санни разгорелась напряженная дискуссия на предмет важности этих изменений. Они утверждали, что все крупные компании, занимающиеся клиническими анализами, работают именно по такой схеме, но Хантер прекрасно знал, что это неправда.

Хантер считал, что новые подходы к регулированию означают необходимость еще внимательнее отнестись к проверке надежности приборов «Теранос». Он предложил провести небольшое исследование и сравнить результаты анализов пятидесяти пациентов, которые сначала сдадут кровь в лаборатории «Теранос», а затем в клинике Стэнфордского университета. Он уже имел опыт сотрудничества с клиникой и был уверен, что легко договорится об эксперименте. В ответ на это предложение Элизабет заметно напряглась — это было очевидно даже на экране компьютера: ее поза стала закрытой, а в тоне появились недовольные нотки. «Нет, сейчас мы этого делать не будем!» — только и сказала она, а затем резко сменила тему.

После разговора Хантер отвел топ-менеджера компании Ренаата Ван Ден Хоффа в сторону и прямо сказал, что здесь что-то не так. Слишком уж много тревожных звоночков. Сначала отказ показать лабораторию, затем отказ принять сотрудника Walgreens в офисе «Теранос» на время запуска проекта, а теперь еще и отказ от сравнительного теста. И ко всему прочему, компания взяла кровь у самого высокого руководства Walgreens вплоть до президента, а результатов так и не было.

Ренаат слушал его с выражением муки на лице. «Пойми, мы просто не можем рисковать этой сделкой, — ответил он. — Пока мы будем проводить все эти проверки, CVS заключит с ними договор, а через полгода вся эта история выстрелит!»

Компания CVS Health Corporation была одним из главных конкурентов Walgreens, предлагая практически все те же услуги и товары и при этом на треть опережая Walgreens по размеру выручки. Это был близорукий взгляд на мир, который было трудно понять постороннему человеку, такому как Хантер, который не был полностью подчинен корпоративной структуре Walgreens. Элизабет и Санни же явно были в курсе давней конкуренции и отлично сыграли на вызванном ею синдроме упущенной выгоды, которым явно страдало руководство аптечной сети...

Пытаясь сдержать недовольство, Хантер попросил проверить один последний момент. В подтверждение того, что технология была проверена, «Теранос» приводила два аргумента. Первый — что «Эдисоны» использовались в проектах клинических исследований для фармакологических компаний: в переданных Walgreens документах указывалось, что «за последние семь лет система «Теранос» была всесторонне протестирована десятью из пятнадцати крупнейших фармацевтических компаний». Вторым официальным подтверждением был отзыв, который Доктор Джей якобы получил от медицинского факультета Университета Джона Хопкинса.

Хантер связался с несколькими фармкомпаниями, однако не смог найти никого, кто был готов подтвердить, что исследования, о которых говорили в «Теранос», действительно проводились. Тогда он и попросил Ренаата показать университетский обзор. Ренаат некоторое время поколебался, но потом нехотя выдал Хантеру две странички текста, прочитав которые, тот смог только рассмеяться. Это был никакой не обзор, а письмо, датированное 27 апреля 2010-го, в котором содержался отчет о встрече Элизабет, Санни и Доктора Джея с пятью представителями Университета Хопкинса в Балтиморе. В тексте говорилось, что Санни и Элизабет продемонстрировали университету «полученные компанией данные о проведении анализов», а представители учебного заведения, в свою очередь, признали технологию «инновационной и перспективной». Однако не менее отчетливо из письма следовало, что никакой независимой проверки университет не проводил. Более того, в заключение письма шло прямое заявление: «Данные материалы ни в коей мере не являются рекомендацией со стороны Университета Хопкинса к использованию данного продукта или услуги»...

***

В этой статье ей не нравился чертов рисунок. Художник изобразил ее с непомерно большой головой и огромными глазами олененка. В остальном придраться было не к чему. Статья занимала практически всю первую полосу свежего выпуска The Wall Street Journal, и в ней было все, что нужно. Привычный забор крови с помощью иголок был практически назван вампиризмом, но только изящнее — автор употребил выражение «медицина по заветам Брема Стокера». На контрасте технология «Теранос» описывалась как «требующая микроскопических объемов крови» и при этом выдающая результаты «быстрее, дешевле и точнее традиционных способов». Не кто иной, как бывший госсекретарь Джордж Шульц, которому приписывалась победа в холодной войне, назвал Элизабет Холмс, стоявшую за прорывным изобретением, «новым Стивом Джобсом или Биллом Гейтсом».

Элизабет подготовила статью и организовала ее публикацию в субботнем выпуске The Wall Street Journal 7 сентября 2013 года — в день официального выхода «Теранос» на рынок анализов крови. Пресс-релиз должен был выйти утром в понедельник и подробно описать открытие первого велнес-центра в одной из аптек Walgreens в Пало-Альто, а также рассказать о планах по расширению сотрудничества. Для никому ранее не известного стартапа столь хвалебная статья в одной из самых уважаемых и популярных газет страны была невероятным достижением. А возможным это стало благодаря дружбе Элизабет с Шульцем, которую она завела пару лет назад и все это время тщательно укрепляла.

Бывший государственный деятель, который во время президентства Рональда Рейгана отвечал за международную политику, а при Ричарде Никсоне занимал посты министра труда и секретаря казначейства, вошел в состав совета директоров «Теранос» в июле 2011 года и вскоре стал одним из самых горячих приверженцев Элизабет. Почетный член Института Гувера, Шульц оставался влиятельной и почитаемой в республиканских кругах фигурой, даже учитывая его преклонный возраст — на момент знакомства с Элизабет ему было уже за девяносто. Несмотря на чрезвычайно консервативную редакционную политику The Wall Street Journal, у Шульца были теплые отношения с изданием, и его личную колонку время от времени публиковали рядом с редакторской.

Однажды в 2012 году, заехав в манхэттенский офис газеты, чтобы обсудить с редакционным советом изменения климата, Шульц вскользь упомянул некую молодую и скрытную главу стартапа в Кремниевой долине, которая, он был уверен, вскоре перевернет привычное представление о здравоохранении, когда выпустит в свет свою технологию. Пол Джигоу, автор традиционной редакторской колонки WSJ, был заинтригован и сказал, что с удовольствием отправит журналиста взять интервью у таинственного вундеркинда, когда она будет готова нарушить обет молчания и представить миру свое изобретение. Примерно через год Шульц вернулся к этой теме. Он позвонил Джигоу со словами, что Элизабет готова к диалогу, и редактор отправил к ней Джозефа Раго, члена редакционного совета WSJ, много писавшего о здравоохранении. Получившаяся в результате статья была опубликована в рубрике «Викенд интервью» раздела «Мнения».

Элизабет очень продуманно подошла к размещению публикации. Рубрика «Викенд интервью», статьи для которой писали подчиненные Джигоу, не предполагала глубокого журналистского исследования предмета, формат скорее напоминал дружескую беседу с минимумом острых вопросов и опасных тем. Кроме того, основной посыл статьи, намекавшей на скорое радикальное преобразование всего здравоохранения, очень хорошо ложился в общую политику издания, которое в противостоянии бизнеса и государственного регулирования всегда становилось на сторону бизнеса. Да и в целом у Раго, который до этого получил Пулитцеровскую премию за суровые редакторские колонки, в которых по косточкам разбирал «Обамакер», не было причин думать, что Элизабет рассказывает не то, что происходит на самом деле. Во время его визита в Пало-Альто журналист смог лично увидеть «миниЛаб» и «сикс-блейд», а потом даже вызвался добровольцем для тестового анализа, результаты которого — очевидно, вполне точные — пришли ему на электронную почту еще до того, как он закончил экскурсию по офису «Теранос». Раго не знал, что Элизабет планирует использовать запуск проекта с Walgreens и статью в WSJ, в которой она снова наговорила массу безосновательных утверждений, чтобы продемонстрировать, что технология «Теранос» одобрена бизнесом и потребителями. А это, в свою очередь, было нужно для запуска нового раунда финансирования, который вывел бы компанию в список самых успешных и динамичных стартапов Кремниевой долины...

***
К осени 2013 года деньги текли в Кремниевую долину настолько мощным потоком, что для обозначения сверхуспешных стартапов, которые привлекали такие невероятные объемы финансирования, пришлось придумать новый термин. В статье, опубликованной 2 ноября 2013 года на портале TechCrunch венчурным капиталистом Айлин Ли, автор писала о появлении множества стартапов стоимостью в миллиард долларов и больше. Она назвала такие компании «единорогами». Но в отличие от сказочных технологические единороги были объективной реальностью, Ли насчитала тридцать девять таких компаний на момент написания статьи. А вскоре их число перевалило за сотню.

В отличие от их менее удачливых предшественников времен бума доткомов эти компании не спешили выходить на фондовый рынок и собирали огромные средства с частных инвесторов, успешно избегая при этом множества проверок и жестких требований, которые предъявлялись публичным компаниям.

Ярким примером фирмы-единорога была и остается компания Uber, запустившая мобильное приложение для вызова (а на самом деле координации водителей и клиентов) такси, соучредителем которой был смелый инженер Тревис Каланик. За несколько дней до выхода в WSJ статьи о «Теранос» Uber закончила очередной раунд финансирования, по результатам которого собрала триста шестьдесят один миллион долларов при оценке компании в три с половиной миллиарда. Музыкальный стриминговый сервис Spotify в ноябре 2013-го собрал двести пятьдесят миллионов при оценке в 4 миллиарда.

Оценочная стоимость этих компаний впоследствии продолжила расти, но на тот момент «Теранос» резко вырвалась вперед и стремительно увеличивала разрыв.

Статья в WSJ привлекла внимание двух опытных финансистов — Кристофера Джеймса и Брайана Гроссмана, — управлявших расположенным в Сан-Франциско хедж-фондом Partner Fund Management. Фонд имел в управлении активов на четыре миллиарда долларов и историю чрезвычайно успешных инвестиций, а ежегодную прибыль с момента основания в 2004 году увеличил практически на десять процентов. И как минимум часть этого успеха можно было поставить в заслугу Брайану Гроссману, управлявшему крупным портфелем инвестиций в компании, связанной со здравоохранением.

Джеймс и Гроссман связались с Элизабет, и та пригласила их на встречу 15 декабря 2013 года. Когда они прибыли в новый офис «Теранос» — огромное здание, выстроенное на склоне холма буквально через дорогу от стэнфордского кампуса, — то первое, что бросилось им в глаза, — беспрецедентное количество охраны и систем безопасности. Пришлось подписать соглашение о неразглашении только для того, чтобы их пустили внутрь. А когда они все-таки оказались в здании, то всю дорогу их сопровождала охрана — даже в туалет. Часть здания охранялась с особенной тщательностью, туда нельзя было попасть без персонального магнитного пропуска, туда Джеймса и Гроссмана не водили...

Настолько серьезный подход к безопасности весьма впечатлил Джеймса и Гроссмана. Это напоминало компанию Coca-Cola, которая яростно охраняла секретную формулу своего легендарного напитка, а также наводило на мысль, что стартап обладает чрезвычайно ценной информацией. То, как вели себя Санни и Элизабет, постепенно превратило эти предположения в твердую уверенность.

На первой встрече руководители «Теранос» рассказали, что разработанная стартапом технология позволяет по образцу крови из пальца проводить спектр анализов, который охватывает от 1000 до 1300 кодов стандартных анализов, которые оплачиваются страховщиками в рамках программы «Медикер». По крайней мере именно так первая встреча описывалась в иске, который намного позже Partner Fund подаст к «Теранос». (На самом деле многим анализам соответствует сразу несколько платежных кодов, поэтому в реальности эти тысячи позиций означали несколько сотен реальных анализов.)

На второй встрече через три недели Элизабет и Санни показали презентацию с графиками сравнения тестовых данных с приборов, принадлежащих «Теранос», и традиционных лабораторных анализаторов. На нескольких диаграммах можно было видеть скопления экспериментальных точек, расположенные вплотную к прямой, поднимавшейся по диагонали от оси Х. Это должно было означать, что результаты «Теранос» практически почти идеально коррелируют с данными коммерческих аппаратов. Другими словами — технология стартапа не уступала по точности традиционным анализам. Главным обманом графика было то, что показанные данные были получены не с «миниЛаба» и даже не с «Эдисона». Да, анализы проводились в лаборатории компании Элизабет, но на тех же самых коммерческих анализаторах, один из них был произведен фирмой Bio-Rad, которая была расположена всего в часе езды от Пало-Альто.

Санни также рассказал финансистам, что компания разработала методику около трех сотен разных анализов крови от самых востребованных, типа концентрации глюкозы, калия-натрия, маркеров работы почек, а также более сложных тестов, например, на онкомаркеры. Он хвалился, что девяносто восемь процентов этих анализов на приборах «Теранос» можно провести по капле крови, взятой из пальца, а через полгода абсолютно все анализы будут проводиться только так. И в эти три сотни анализов попадало от девяносто девяти до девяносто девяти и девяти десятых процента всех врачебных назначений. И абсолютно каждый из них компания направила на сертификацию в FDA, рассказывал Санни.

Однако самым смелым и впечатляющим заявлением, которое сделали Элизабет и Санни, было то, что система «Теранос» может зараз проводить семьдесят различных типов анализов по одному образцу крови из пальца, а скоро это число еще увеличится. Возможность проводить такое количество анализов по паре капель крови была беспрецедентным прорывом в микрогидравлике, Святым Граалем и золотой жилой одновременно.

Тысячи ученых в исследовательских институтах и научных отделах крупных корпораций по всему миру пытались добиться таких результатов не первый десяток лет с того самого момента, когда швейцарский ученый Андреас Манц показал, что технологии изготовления компьютерных микрочипов можно успешно применять для создания микроскопических каналов для перемещения сверхмалых количеств жидкости... Со слов Элизабет и Санни выходило, что они успешно решили эти и многие другие сложности, над которыми билась вся биоинженерная отрасль.

Кроме впечатляющих научных достижений, окончательно убедил Джеймса и Гроссмана состав совета директоров. Кроме Шульца и Мэттиса, в него теперь входили бывший госсекретарь Генри Киссинджер; бывший министр обороны Уильям Перри; возглавлявший в свое время Комитет Палаты представителей США по вооруженным силам Сэм Нанн и адмирал в отставке Гэри Роухед. Все это были известные и влиятельные люди с безупречной репутацией, и они готовы были поручиться за компанию.

Присутствие в совете директоров бывших министров, конгрессменов и высокопоставленных военных обеспечивало абсолютное доверие тому, что говорили Элизабет и Санни, например, насчет широкого использования приборов «Теранос» в американской армии. Джеймс и Гроссман рассудили, что после запуска масштабных проектов с такими крупными сетями магазинов и аптек, как Walgreens и Safeway, у столь простых и удобных с точки зрения пациента анализов крови будет бешеная популярность, и компания легко займет значительную долю рынка. А контракты с министерством обороны должны также обеспечить хорошую выручку.

Эти предположения полностью подтверждались в присланном Санни финансово-аналитическом прогнозе: компания планировала получить сто шестьдесят пять миллионов прибыли при выручке в двести шестьдесят один миллион в 2014 году и один миллиард восемьдесят миллионов прибыли при выручке в один миллиард шестьсот восемьдесят миллионов — в 2015-м. Никто и подумать не мог, что эти данные Санни получил не с помощью тщательных расчетов, а взял с потолка. С тех пор как Элизабет уволила Генри Мосли в 2006-м, в компании не было настоящего финансового директора. Единственным сотрудником, выполнявшим схожие обязанности, была корпоративный контролер Дениз Ям. Через полтора месяца после того, как Санни отправил Джеймсу и Гроссману прогнозы фантастических прибылей, она выслала куда более скромные цифры в консалтинговую фирму Aranca, чтобы рассчитать цену на акции для сотрудников. По ее прогнозам, прибыль должна была составить тридцать пять миллионов в 2014 году и сто миллионов в 2015-м (на сто тридцать и девятьсот восемьдесят миллионов меньше, чем Санни обещал инвесторам Partner Fund). Но, как позже стало очевидно, даже ее оценки были невероятно оптимистичными.

Джеймс и Гроссман, конечно, не знали, что внутренние прогнозы «Теранос» в десятки раз ниже, чем те, что прислали им. Они и подумать не могли, что компания с таким советом директоров может что-то скрывать или вести дела недобросовестно. Ведь в состав этого самого совета в качестве спецконсультанта входил — и действительно присутствовал на каждом собрании — сам Дэвид Бойз. Если за всем следит лучший юрист страны, что может пойти не так?

4 февраля 2014 года Partner Fund приобрел 5655 294 акции «Теранос» по цене семнадцать долларов за штуку — на два доллара за акцию дороже, чем их приобрела Lucas Venture Group всего несколькими месяцами раньше. В общей сложности за этот раунд инвесторы вложили в «Теранос» девяносто шесть миллионов долларов, а общая оценка компании составляла теперь невероятные девять миллиардов долларов. Таким образом, оценочное состояние Элизабет, которая владела чуть более чем половиной акций, составляло пять миллиардов долларов...

* деятельность на территории РФ запрещена