«Слияние Samsung и Harman – это мечта,
ставшая реальностью»

Поглощение компанией Samsung производителя акустических систем Harman наделало шума и в автопроме, и среди высокотехнологичных компаний. У Harman 80% бизнеса приходилось на сегмент B2B – автомобильный сектор и профессиональное аудио. Samsung – мировой лидер в потребительской электронике, производитель батарей, дисплеев, радаров и проч. Объединив технологии и связи Samsung и Harman, новая компания рассчитывает стать одним из ведущих поставщиков решений для автономного движения. Гендиректор Harman Динеш Паливал, возглавляющий компанию с 2007 г., предсказал в интервью газете «Ведомости», что через 10 лет в мире окажется не больше 4–5 глобальных разработчиков технологий и оборудования для автономного движения и Harman будет одним из них. Мы публикуем это интервью с незначительными сокращениями.

Harman International была продана Samsung приблизительно за $8 млрд в ноябре 2016 г., сделка была закрыта в марте 2017 г. Почему акционеры Harman согласились продать компанию и что с тех пор изменилось в Harman?

В технологическом секторе размер инвестиций в разработку новых технологий определяет, кто выживет, а кто умрет. Нам требовался более серьезный масштаб инвестиций в R&D. Самостоятельно мы справлялись с этим хорошо: 10 лет назад мы были компанией с оборотом $3 млрд, в прошлом году наш оборот превысил $7 млрд; мы были компанией очень прибыльной, очень инноваторской. Но в ближайшие пять лет искусственный интеллект, облачные и инфраструктурные решения, системы кибербезопасности будут развиваться очень быстрыми темпами. Отдавая себе в этом отчет, мы поняли, что нам нужен крупный партнер.

Поэтому слияние Samsung и Harman – это мечта, ставшая реальностью. Культуры инноваций, принятые в наших компаниях, прекрасно дополняют друг друга. Сочетание наших компетенций и брендов восхитительное: мы делаем лучшее в мире аудио – они короли видео; у них отличные компетенции в полупроводниках, электронной памяти, дисплеях, системах связи 4G и 5G – у нас технологии и налаженные каналы в автомобильной отрасли. Совместив знания и связи Harman в автомобильном мире, Samsung сможет предложить автопроизводителям свои знания и решения. Синергия идеальная. Перед Россией я был в Германии. И хочу вам сказать, что наши клиенты – немецкие автопроизводители очень воодушевлены союзом Samsung и Harman. Они спрашивали меня: когда вы сможете дать нам представление о том, что теперь будут способны поставлять нам Samsung и Harman?

А спектр будет самый широкий, вплоть до систем автономного движения.

Сейчас никто этого еще не делает. Google пытается, Apple заявила, что, возможно, попробует. Посмотрите, какая консолидация идет на рынке: Intel купила Mobileye, Qualcomm купила NXP. Цель всех этих сделок одна: создать новые цепочки добавленной стоимости. В случае Samsung и Harman такая цепочка определенно создана.

Возвращаясь к вашему вопросу, что изменилось в компании. Культура Samsung такова, что эта компания хочет расти быстро, прибыльно и развивая инновации. Samsung – это крупнейшая технологическая компания в мире, пятый по силе бренд в мире, они тратят $7 млрд на R&D в год. Они хотят, чтобы Harman росла в 2 раза быстрее [чем до сделки]. В этом направлении изменения в компании будут.

Samsung не стал отказываться от названия Harman, вся команда топ-менеджеров, включая меня, продолжила работать в компании. Наши каналы дистрибуции остались прежними. Вернее, мы можем решать, как мы будем действовать: использовать свои собственные каналы или очень мощные каналы Samsung. В ближайшие 6–12 месяцев мы сможем более точно оценить масштабы синергии, но эта синергия будет использована не для сокращения издержек, а для более быстрого роста.

Кто кого нашел и когда начались переговоры о поглощении?

Теперь это уже открытая информация: представители Samsung вышли на Harman, и через девять недель после первой встречи мы объявили о сделке. Что доказывает, насколько быстро может действовать Samsung.

У больших корейских компаний специфическая культура, сильная иерархия. Вас это не испугало?

Да, культуры народов различаются – в Америке, Корее, России, Индии, откуда я родом. Но что у Samsung и Harman общего – это культура инноваций, культура обслуживания клиентов. Мы очень клиентоориентированные компании, несмотря на разные масштабы: 300 000 сотрудников в Samsung и 30 000 – в Harman. Но нам было сказано: Harman – самостоятельная компания в рамках Samsung, вы сохраните свой бренд и сможете пользоваться всеми ресурсами для более быстрого роста.

Я думаю, что в результате этой сделки мы сможем учиться друг у друга. Samsung сможет учиться клиентоцентричности Harman в автомобильной индустрии. И тому, какое портфолио брендов мы смогли создать, и как мы дифференцируем Mark Levinson, JBL, Infinity, Lexicon, AKG и проч. Я надеюсь, что Samsung сможет увидеть ценность в плоском операционном подходе Harman. Я напрямую получаю 17 отчетов [из разных подразделений]. И я люблю это, потому что благодаря этому я сохраняю связь с тем, что происходит.

Думаю, что у Samsung более традиционная азиатская структура. Но лишь 1/3 из ее 300 000 сотрудников работают в Корее. Только в США в R&D Samsung работает 20 000 человек! То есть это вполне глобальная компания. Но она все еще учится представлять себя в России российской компанией, в Америке американской компанией – то, что уже хорошо умеет Harman.

Годовой оборот независимой компании Harman превышал $7 млрд. Вы ожидаете большого роста продаж в этом году или синергия проявится позже?

Мы будем расти ежегодно. Но серьезный синергетический эффект проявится несколько позже. Например, в автомобильном секторе заказ, полученный сегодня, превратится в прибыль три года спустя. Но наша сделка не для достижения краткосрочных результатов: она имеет 5, 15, 30-летние горизонты.

Будет ли Harman, как «дочка» Samsung, серьезно увеличивать инвестиции в R&D?

Harman была рекордсменом по инвестициям в R&D среди компаний своего размера, а Samsung – своего. Мы тратили на R&D 6,5–7% и рассчитываем сохранить траты на этом же уровне или даже выше. Поскольку, как я уже говорил раньше, быстрый рост технологий потребует больших инвестиций.

Откуда придут эти инвестиции в R&D – Samsung предоставит Harman дополнительные средства или позволит вам тратить больше из прибыли на новые разработки?

Может быть и то и другое – в конечном счете мы одна компания. У Samsung-Harman теперь общий совет директоров, который сообща выбирает более эффективные решения. Samsung – очень прибыльная компания с запасом наличности $100 млрд; если мы поймем, что нам необходимо больше инвестиций и сможем обосновать это, мы получим доступ к финансированию.

Вы упомянули про общий совет директоров. Как теперь устроено управление Harman?

Совета директоров, как у публичной компании, у Harman больше нет. (А совет директоров публичной компании принимает в том числе решения, которые не несут прямой пользы бизнесу.) У нас теперь компактный совет из четырех человек: трех топ-менеджеров из Кореи и меня самого. Когда мы встречаемся, то говорим о реальных бизнес-проблемах, о том, как их решать и обеспечивать рост. Менеджеры, которые рапортуют мне, не входят в совет директоров.

Бизнес Harman состоит из четырех подразделений: Connected Car (44% доходов), Lifestyle Audio (32%), Professional Solutions (14%) и Connected Services (9%). Harman совместно с Samsung собирается предложить клиентам единую цифровую экосистему, соединяющую человека и его устройства в доме, на прогулке, в автомобиле, в общественных помещениях. Как изменится бизнес Harman в связи с этим: какие ваши подразделения будут расти быстрее, какие медленнее?

Я не думаю, что будут значительные изменения. Потому что, например, подразделение Connected Services – это клей, который связывает три остальные подразделения Harman, так как он разрабатывает решения, которые требуются им всем: облачные сервисы, алгоритмы, кибербезопасность. И Connected Services будет очень полезен для решений Samsung.

Благодаря профессиональным компетенциям Harman в аудио в сочетании с экспертизой Samsung в видео мы вскоре станем бесспорным мировым лидером в разработке [профессиональных] аудиовидеорешений.

Наше третье подразделение, Lifestyle, включает себя брендированные бытовые и автомобильные аудиосистемы. Samsung тоже присутствует в аудиобизнесе и делает это хорошо, пусть и с одним брендом, – они, например, мировые лидеры в сегменте саундбаров с долей 26%. Но с нашими брендами возможно сегментировать рынок: ультралюксовые продукты, люксовые, премиум. Синергия возможна и здесь: мы будем пользоваться их производственными возможностями, чтобы нарастить выпуск, они будут пользоваться нашим брендингом. В том, что касается потребительского аудио, Harman – самый быстрорастущий бренд в мире: 20–25% в год. Мы продали 40 млн переносных колонок за пять лет. И мы занимаем 2-е место на рынке наушников в России.

40 млн колонок всех ваших брендов совокупно?

Harman/Kardon и JBL лидируют в сегменте переносных колонок. То же самое касается наушников. Мы верим в качество, не в маркетинг. Если вы делаете прекрасный продукт, то можете рассказывать яркую историю. Но если у вас есть история, но нет продукта, то такая история не проживет долго.

Вы действительно уверены, что качество звука переносных колонок для потребителей важнее логотипа, который на них нанесен? Я где-то читал, что разницу в звуке между аппаратурой hi-end и hi-fi слышат только 5% людей.

А это как раз наша работа – образовывать слушателей. Никому не хочется быть обманутым – все хотят понимать, что у них продукт с отличным звуком, отличным дизайном, и когда люди это получают, они говорят: вау! И тут начинается брендинг. Здесь у нас еще много работы – думаю, что в сегменте наушников Harman может вырасти еще в 2–3 раза.

И, наконец, наше подразделение Connected Car – оно вообще не имеет дублирований с Samsung. Harman – лидер в сфере технологий подключенного автомобиля, по количеству единиц узлов [поставляемых автопроизводителям] Harman – № 1 в мире. У Samsung множество технологий, которые также могут быть использованы автопроизводителями: камеры, 3D-сенсоры, лидары, дисплеи, они № 1 в мире в области электронной памяти, они № 2 в мире в сфере однокристальных систем. Если объединить знания и технологии Samsung и Harman, мы превратимся из поставщика технических решений (чем Harman является сейчас) в поставщика первого уровня для автопрома. Одним словом, перед нами открываются прекрасные перспективы. Осталось реализовать этот потенциал.

Harman будет разрабатывать не только салонные системы подключаемого автомобиля, но и внешние, включая системы автономного движения?

Именно так! Поэтому Samsung и купил Harman. И теперь мы совместно работаем над системой, которую назвали Highly Automatic Driving, а немецкие, американские и японские автопроизводители уже просят нас провести для них развернутую презентацию – что эта система будет уметь, когда и на каких этапах. В отличие от наших конкурентов и партнеров мы сделали однозначное заявление: мы не хотим строить собственные автономные автомобили, но собираемся стать поставщиками автопроизводителей во всем, что касается автономного движения, электроники, сбора и обмена данными, контента, компьютерной безопасности.

Прежде чем автомобили с новыми функциями поступят в продажу, необходимо их тщательно протестировать. Но я вам могу сказать, что уже в этом году в новом автомобиле немецкой марки появится наш интеллектуальный ассистент движения, который мы называем IA. Это новый уровень ассистента, который проактивно направляет ваш автомобиль и способен самообучаться, исходя из манеры вождения владельца.

Эти системы искусственного интеллекта автомобиля будут развиваться, но они требуют больших инвестиций не только со стороны производителей автомобилей и комплектующих, но также инвестиций в дорожную инфраструктуру, т. е. речь идет о государственно-частных партнерствах. Государство должно устанавливать стандарты, какие-то протоколы будут уникальными для каждой из стран, какие-то – глобальными. «Глонасс» – отличный пример. Мы также будем работать над этим, чтобы устанавливаемые стандарты поддерживались соответствующими технологиями.

Samsung и Harman не одиноки в разработке систем автономного движения и автомобильных экосистем. Аналогичную работу ведут и технологические компании – Google и Apple, – и практически все ведущие автопроизводители. Вас беспокоит эта конкуренция, появление альтернативных и, возможно, несовместимых между собой решений?

Мы это приветствуем: конкуренция нужна, а выиграет сильнейший. Я совсем не уверен, что решение Samsung и Harman будет единственным. Но я верю, что наше будет одним из лучших – как те продукты и решения, что мы предлагали все эти годы. Станет ли Google игроком на этом рынке? Абсолютно точно! Нам нужно, чтобы Google добился успеха, чтобы Baidu добилась успеха. Нужен масштаб, нужны объемы, консолидация. Развитие технологий – это очень капиталоемкий бизнес. То, что могут себе позволить Samsung или Google, очень многие компании просто не могут позволить. Samsung – $230-миллиардная компания с большими вложениями в R&D.

Я полагаю, что через 10 лет на поле технологических решений для автономного движения, на котором мы сейчас начинаем работать, будет не больше 4–5 глобальных игроков. Сейчас многие пытаются выйти на этот рынок, осуществляя небольшие инвестиции в те или иные технологии, и Harman тоже пыталась остаться в гонке, но теперь, когда мы вместе [с Samsung], мы можем двигаться гораздо быстрее. Это шахматная игра: шах и мат

Четыре-пять глобальных игроков, предлагающих свои решения для автономного движения, – это значит 4–5 разных технологий. Но автомобили, движущиеся по дорогам в автономном режиме, должны уметь общаться между собой, обмениваться информацией о пробках, ДТП. Как это обеспечить?

Необходимо государственно-частное партнерство. Samsung или Google не смогут построить большие дата-центры в России, Китае или Германии. Вернее, мы сможем, но нам необходимо соответствовать национальным стандартам и протоколам, чтобы иметь возможность обеспечивать обмен данными между автомобилями, между городами одной страны, но также и между разными странами. Поэтому я и говорю, что нужен масштаб. Harman не может влиять на формирование национальных стандартов, Samsung – может, потому что это очень большая компания.

Но я очень большой поборник конкуренции. Конкуренция сделала Harman той компанией, которой мы стали. И союз Samsung с Harman должен дать толчок большим компаниям, таким как Google, Apple, Microsoft, Intel: нужно делать что-то столь же решительное.

Можете дать небольшое техническое объяснение, как автономные автомобили будущего будут общаться друг с другом – напрямую или через облачные сервисы – и почему?

Они должны общаться через облака. Если речь идет только о взаимодействии соседних автомобилей, то с этим вполне могут справиться их камеры и сенсоры. Но если мы говорим о контроле за движением в режиме реального времени, это могут обеспечить только облачные сервисы. Представьте, что вы едете по дороге, которая совершает 90-градусный поворот. Что вас ждет за этим поворотом, ни вы, ни камеры вашего автомобиля видеть не могут. А речь идет о секундах. Соответственно, в компьютер автомобиля должна прийти информация, что кроется за этим поворотом, чтобы он принял решение: тормозить или, наоборот, разгоняться. Нам нужна точность позиционирования, которой сейчас обладают только военные. Гражданские системы навигации сегодня обеспечивают точность позиционирования до 1 м, но для автономного движения такая точность совершенно не годится – она должна составлять миллиметры!

Но сколько энергии потребуется бортовому компьютеру и прочим системам автономного автомобиля, чтобы обеспечивать его постоянную привязку к местности и контроль за окружающей обстановкой? Ведь существующие батареи не способны обеспечить необходимый запас?

Батареи – это очень интересная и перспективная тема. Многие думают, что это задача только инженеров-химиков, но на самом деле это предмет гораздо более глубоких исследований. Я считаю очень важными усилия, которые предпринимает Tesla, у меня большой кредит доверия Илону Маску. Маск выдвинул проблему батарей для электромобилей на первый план, и теперь этим озаботились и немецкие, и японские, и китайские производители.

И швейцарские. Belenos, дочерняя компания Swatch Group, уже начала тестировать новые батареи на основе пентоксида ванадия, которые как ожидается, будут на треть эффективнее существующих. А нынешним технологиям батарей 30 лет, и никаких инноваций с тех пор в этом сегменте не появилось.

Точно. Технологиям батарей недостаточно просто улучшения – им предстоит пережить существенную трансформацию. И речь идет не только об автопроме – эффективные батареи нужны везде. Samsung также производит батареи. В моем электрическом BMW i8 батареи производства Samsung. Я узнал об этом уже после нашей сделки. (Смеется.)

Помимо электрификации (благодаря своим батареям) Samsung может принести автомобильной индустрии суперкомпьютеры, подключаемость, автономное движение. У Samsung уже готова технология 5G, позволяющая передавать 1 Гб данных в секунду! То есть вы можете передать фильм за несколько мгновений! Такой скорости сейчас нет даже в офисах, оборудованных высокоскоростным интернетом.

В том, что касается обмена контентом, [нам] требуется партнер. Контент будут создавать многие компании: Comcast, AT&T, Netflix, компании из России, из Индии. А мы будем обеспечивать безопасную передачу этих данных. Я думаю, в ближайшие пять лет очень многое изменится в технологиях батарей, в суперкомпьютерах и в скорости передачи данных. Сейчас коммуникационная инфраструктура перегружена и не может обеспечить передачу всех данных [с удовлетворительной скоростью]. LTE не способна решить эту проблему. А 5G – способна, с этой технологией Home Hub и подключаемые автомобили станут реальностью.

Когда 5G станет доступна пользователям?

Samsung представит 5G впервые в мире во время зимних Олимпийских игр (игры в корейском городе Пхенчхане пройдут 9–25 февраля 2018 г. – прим. ред.). Мы также первыми в мире собираемся предложить 5G для автомобильной индустрии – на это потребуется 2–3 года.

У Harman около 20 брендов. Зачем вам столько, не слишком ли сложно оперировать таким количеством марок?

Представьте: у вас один [аудио] бренд и он присутствует в Rolls-Royce, в Bentley. И вы захотите его предложить производителям бюджетных китайских и индийских автомобилей. Нормальная ли это ситуация? Ужасная. Людям нужен выбор. У Louis Vuitton есть своя аудитория, у Hermes есть своя аудитория, у брендов из России и Китая тоже. Кто-то может себе позволить топ-бренды, кто-то счастлив от того, что купил массовый бренд.

Компании Harman очень повезло, что мы смогли купить много брендов и сохранили им жизнь. А затем благодаря нашей креативной маркетинговой команде мы создали эффективную структуру брендов. Мы проводим исследования на национальном и глобальном уровнях и понимаем, почему одни наши клиенты покупают, например, Harman/Kardon, другие – JBL, а третьи – Infinity.

Вы правда верите в фокус-группы? Мой опыт говорит о том, что фокус-группы нужны только менеджменту, чтобы подстраховать себя: «Мы не знаем, почему наш новый товар не продается. Ведь на всех фокус-группах потенциальные покупатели говорили, что обязательно его купят».

Я верю в фокус-группы в некоторых случаях – когда фокус-группы эволюционируют. Вы можете сделать мой мгновенный снимок, но, чтобы понять, как я в действительности выгляжу, вам нужно 360-градусное видео со мной. Потому что люди эволюционируют. У меня в семье двое миллениалов. У них не просто другие вкусы по сравнению с моими, у них потребительское поведение совершенно другое, у них совершенно другая бренд-лояльность. Я остаюсь с одними и теми же брендами много лет – они их постоянно меняют! Так что [случае с нашими фокус-группами] речь идет не о подтверждении тех или иных решений, а об изучении покупателей. Возвращаясь к вашему вопросу о многообразии наших брендов. Мы любим своих покупателей и хотим предоставить им выбор в сегментах ультралюкс, люкс и премиум.

Поэтому Harman купила бизнес автомобильного аудио Bang & Olufsen и Bowers & Wilkins?

Да. Потому что мы решили дать нашим клиентам-автопроизводителям еще больший выбор, чтобы они могли использовать эти бренды с технологической платформой Harman.

Что вы имеете в виду? У ваших брендов есть собственные команды разработчиков или технологии общие, а дальше в дело вступают маркетологи?

Есть акустические технологии, есть технологии Bluetooth, есть технологии амплификации. Их мы разрабатываем на корпоративном уровне. А затем мы проводим тюнинг: для Harman/Kardon свой, для JBL свой, для AKG свой. То есть это двухуровневая система: общая команда разработчиков базовых технологий, но у каждого бренда есть собственная продуктовая команда. У переносной акустики собственная команда.

На рынке брендированного автомобильного аудио Harman – бесспорный лидер: наша глобальная доля – 41%. При этом брендированные системы стоят только в 15% машин – вы можете оценить потенциал этого рынка. Автопроизводители начинают понимать, что брендированная аудиосистема позволяет им дифференцировать свои автомобили.

Через 10 лет мы с вами будем ездить в самоуправляющихся автомобилях. Что мы там будем делать? Это время мы можем использовать для работы – установленные в автомобиле дисплеи Samsung дадут вам отличную возможность для этого. Или вы можете посмотреть и послушать живой концерт из вашингтонского Kennedy Center. 5G без проблем обеспечит передачу сигнала. Но что сделает прослушивание особенным – аудиосистема автомобиля.

Мы запатентовали технологию Individual Sound Zones. Благодаря ей шесть пассажиров кроссовера могут слушать в салоне музыку – каждый свою. Для одного будет играть Meta*llica, для другого – петь Паваротти, третья будет смотреть трансляцию концерта, а четвертый – матч Кубка конфедераций FIFA. Это не фантастика – Individual Sound Zones уже доступна в виде опции в новом Volvo XC90. Как вы можете догадаться, между сиденьями нет никаких пластиковых перегородок – только «звуковые занавески».

Но при всех перспективах аудио только часть пирога. Сегодня в цене автомобиля на долю электроники (включая программное обеспечение) приходится в среднем $800. К 2030 г. стоимость электроники в автомобиле будет составлять $9200. И это будет уже не автомобиль, а ваш мобильный офис, ваша гостиная, ваш концертный зал, ваш банк и ваш магазин.

Как вы себе представляете ситуацию на дорогах мегаполисов в 2030 г.: автомобили с рулевым колесом там еще будут?

Я верю, что будет эволюция. Я лично очень люблю водить. Но это поколенческое. Моему зятю, который живет в Нью-Йорке, 32 года. У него BMW, ему там особо негде ездить, но он его не продает, говорит: «Я люблю водить». При этом автопилотов мы уже не боимся: когда мы летим в самолете, мы не задумываемся, кто им управляет – человек или автопилот. Я думаю, что через 5–10 лет у людей будет выбор в автомобиле: вести его самим или активировать автопилот. Через 20–30 лет люди будут говорить: «Ты что, сам крутишь баранку?» (Смеется.)

В 1990-е гг. я жил в Китае, и прямо на моих глазах исчезла целая технология. Речь о проводных домашних телефонах: у китайцев их уже не было, и они очень удивлялись, когда я рассказывал, что у нас в домах есть коробки с трубками и проводами.

Но, конечно, в сельской местности – в Америке, России, Китае, Индии – люди продолжат водить автомобили сами, так что две технологии будут сосуществовать.

В 1991 г. Harman открыл собственный исследовательский центр в Нижнем Новгороде. Сейчас, как я понимаю, он выполняет заказы в первую очередь для компаний из-за рубежа: среди его клиентов я нашел PSA Group, Jaguar Land Rover, Microsoft. А есть ли у вас среди заказчиков, например, российские автопроизводители?

...Возможности ширятся. В России у нас работают, без преувеличения, одни из самых умных людей в мире. Они работают по заказам ведущих глобальных компаний автопрома, телекома, интернета вещей. Они одни из лучших экспертов по Android в мире. Мы очень горды нашим нижегородским исследовательским центром, и будущее у него светлое...

Офис продаж в России Harman открыла в 2011 г., заявив, что к 2016 г. ваши продажи в стране должны достичь $250 млн. Что в действительности?

Этой цели мы не достигли. Российская экономика, как и бразильская, прошла через сложный период. Теперь продажи восстанавливаются, причем значительно быстрее роста ВВП: российский ВВП вырос на 2%, мы – на 10%. Мы верим в российский рынок. В Китае мы начинали с $25 млн в 2009 г., в этом году наш оборот достигнет $1 млрд.

В 2014 г. Harman открыла флагманский магазин в Москве, но позже он был закрыт. Будете предпринимать новую попытку?

Harman не розничная компания в отличие от некоторых наших конкурентов. На все Соединенные Штаты у нас один флагманский магазин – в Нью-Йорке, на весь Китай – один в Шанхае, есть один в Токио. Мы открыли магазин в Москве, чтобы лучше изучить рынок, понять предпочтения покупателей. Сегодня продукция Harman продается через 7000 точек продаж наших партнеров по всей России. Нужен ли нам новый флагманский магазин? Возможно, нет. Тем более в нынешних условиях: миллениалы больше покупают по интернет-каналам.

Я вижу у вас смартфон Samsung. Вы давно с этой маркой или переключились на нее после сделки?

– Переключился после сделки. У меня S8 Plus – сегодня это лучший смартфон на рынке. Камера здесь лучше, чем мой [фотоаппарат] Canon EOS SLR. До этого я пользовался Apple, для меня главным была экосистема. Но Samsung строит свою. И Samsung – глобальный лидер на рынке смартфонов, единственные две страны, где он не на 1-м месте, – США и Великобритания. Так что с учетом осуществляемых инвестиций его экосистема также станет очень успешной.

Для Дитера Бурместера жизнь была проста: он использовал аудиосистему Burmester в своем Porsche и в своей квартире. У вас много брендов – какие слушаете вы?

– Моя работа предполагает, что я использую лучшие компоненты. У меня усилители Mark Levinson, предусилители Lexicon, наушники JBL Everest.

Что касается Бурместера, я был у него дома много-много раз. И открою вам тайну: он тоже использовал процессоры и предусилители Mark Levinson и Lexicon. Дитер создал отличный бренд, настроил его под себя. Посмотрим, сколько бренд проживет теперь (Бурместер скончался в 2015 г. – прим. ред.). Надеюсь, что долго – нашим брендам Harman/Kardon и JBL по 70 лет.

Вы жили и работали в шести разных странах на четырех континентах: в Индии, США, Китае, Швейцарии, Сингапуре, Австралии. Чему главному вы там научились?

Слушать разные мнения разных людей разных национальностей. Чем больше я узнаю, тем лучше я понимаю, сколь многого не знаю. Поэтому я никогда не перестаю учиться. И чем более глобальное у тебя мышление, тем лучше ты понимаешь разных людей, тем глубже твоя эмпатия.

Полная версия интервью опубликована на сайте газеты «Ведомости»

* принадлежит Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена