Клейтон Кристенсен, человек,
меняющий жизнь

6 апреля Клейтону Кристенсену, одному из самых известных авторов Harvard Business Review, профессору Гарвардской школы бизнеса и создателю теории подрывных инноваций, исполнилось бы 68 лет. Профессор Кристенсен умер в январе 2020 года после продолжительной болезни, но навсегда запомнится сотням тысяч студентов и менеджеров по всему миру своим неутомимым стремлением разобраться с помощью научных методов в самых сложных и важных проблемах бизнеса и человеческой жизни. О принципах Кристенсена и его умении помогать людям вспоминает Карен Диллон, бывший редактор HBR и его соавтор.

Клейтон Кристенсен изменил мою жизнь.

Первый раз я вошла в офис Клея десять лет назад, когда была редактором Harvard Business Review: в готовящийся сдвоенный номер журнала не хватало одного материала. Это было весной 2010 года, и я хотела узнать, что будущие выпускники думают о скором выпуске и возвращении в изменившийся после рецессии мир. От студентов Гарвардской школы бизнеса я узнала, что Клея приглашали выступить перед выпускным курсом и что они были чрезвычайно тронуты его словами. Когда я пришла в его офис в тот день, я думала только о дедлайне. Через полтора часа я уходила, размышляя о своей жизни.

О чем таком мы говорили, что произвело на меня настолько мощный эффект? Мы говорили о нескольких бизнес-теориях Клея. Но, как могли понять за несколько недель до этого студенты, доводы Клея применимы не только в вопросах бизнеса, но и в личной жизни. Каждый вопрос, который задавал Клей, каждая теория, которую мы обсуждали, были мне очень близки прежде всего как человеку. Мы говорили о том, какие ошибки допускают компании в стремлении к росту и как их стратегия формируется на основе сотен ежедневных решений о распределении ресурсов. В последующие годы я много думала о той нашей первой беседе и со временем к ней добавились мои собственные размышления. Уделяла ли я свои драгоценные ресурсы — свое время и энергию — тому, что для меня наиболее важно? Была ли у меня стратегия в жизни? Была ли у меня цель?

Та встреча с Клеем ознаменовала начало масштабной переоценки ценностей, растянувшейся на месяцы, и последующую перестройку всей моей жизни. Я уволилась из HBR по обоюдному согласию и начала искать баланс работы и личной жизни, который бы лучше соответствовал моей собственной стратегии. В этом прелесть теорий Клейтона Кристенсена: они помогают нам взглянуть на проблемы, которые мы пытаемся решить, под другим углом. Наша встреча в тот день привела также к появлению статьи в Harvard Business Review «Личная жизнь в свете научных теорий» — и нашему последующему десятилетнему сотрудничеству в качестве соавторов. Теперь слово «соавтор» кажется абсолютно неподходящим, чтобы описать те бесчисленные часы, которые я имела возможность провести с ним за работой над нашими идеями. Последние десять лет он был моим соавтором, моим учителем и прежде всего моим другом.

Я не одна говорю об огромном влиянии, которое оказал на меня Кристенсен. После его смерти об этом пишут очень многие. Как уже много раз отмечали, целое поколение легенд Кремниевой долины обязано своим успехом в том числе и теориям Клея. Единственной деловой книгой, которую Стив Джобс держал на своей книжной полке, была «Дилемма инноватора». Энди Гроув из Intel, Джефф Безос из Amazon и Рид Хастингс из Netflix говорили о сильном влиянии работ Клея. Однажды мы приблизительно оценили, что теории Клея помогли создать совершенно новые отрасли, сотни новых компаний, сотни тысяч рабочих мест и принесли миллиарды долларов дохода.

Но Клея не интересовали плоды популярности, которую принесла книга «Дилемма инноватора». Он был гораздо больше заинтересован в том, чтобы продолжать помогать людям решать их проблемы. Работа диабетических центров Clinicas del Azúcar в Мексике (стартап, разрабатывающий новые методики наблюдения диабетиков) или Южного университета Нью-Гемпшира (который усовершенствовал онлайн-образование, чтобы помочь тысячам желающих в любом возрасте получать необходимые для достойной жизни квалификации) его интересовала не меньше, чем успехи любой из крупных технологических компаний, финансируемых венчурным капиталом, о которых много пишут в последние годы.

Клей считал инновации способом сделать решения проблем доступными и финансово осуществимыми для многих людей. Его борьба с болезнью в последние годы только усилила его решимость. Не боясь физических проблем, вызванных перенесенным в 2010 году инсультом, он просто объяснял людям, что иногда он не может подобрать правильное слово и просил дать ему время. И ожидание всегда было оправдано. Понимание, что здоровье подводит его, казалось, еще больше подстегивало его мышление. Чувствовалась невысказанная необходимость усовершенствовать свои идеи и поделиться ими, чтобы другие могли пользоваться ими и изменять мир к лучшему.

Мы с Клеем о многом говорили в последние годы — от того, как его миссионерская деятельность в Южной Корее повлияла на его представление об инновациях, до того, что он узнал об инновациях из личного опыта работы в системе здравоохранения и как инновации могут помочь народам победить нищету. Клей хотел помочь решить еще столько проблем. Нет, он не считал самоуверенно, что лично может решить все, но полагал, что его теории могут помочь другим с ними справиться. В ящике стола у него всегда была банка арахисового масла: он знал, что, если к концу рабочего дня придется выйти в поисках закуски в коридоры Морган-холла Гарвардской школы бизнеса, то он обязательно остановится, чтобы обсудить с коллегами и студентами множество новых проблем и не сдержит слово быть дома к ужину. Ложка арахисового масла на рабочем месте помогала ему не отвлекаться.

Но именно такие «отвлечения» за несколько десятилетий подвели его ко многим и многим мощным прозрениям. Было увлекательно наблюдать за работой его мысли. Каждый разговор давал ему возможность чему-то научиться, и я поражалась, как он мог соединить точки, которые другие даже не видят. Для Клея важно было задавать правильные вопросы. Отличный вопрос для Клея стоил больше, чем отличный ответ. Потому что без отличного вопроса мы никогда не получим правильный ответ.

В эпоху готовых решений по принципу «просто добавь воды» Клей предложил нечто гораздо более надежное. Он хотел помочь людям понять причинно-следственный механизм проблем, потому что до тех пор, пока вы не поймете, что вызвало вашу проблему, решаете вы ее, в лучшем случае, на авось. Клей любил говорить, что «хорошая теория применима на разных уровнях», и я видела это в нашей совместной работе. Теория подрывных инноваций так же актуальна для металлургической промышленности, как и для высшего образования и здравоохранения. Теория распределения ресурсов, которая объясняет, как на самом деле компании формируют стратегии — не через далеко идущие цели, а через повседневный выбор, на что сотрудникам использовать свое время и энергию, — также очень важна для формирования нашей собственной жизненной стратегии.

Электронная почта Клея часто была заполнена запросами известных бизнес-лидеров (а иногда и политиков), которым было важно услышать его мнение по тому или иному вопросу. В душе Клей был учителем. Но он бы первый заявил, что он не учит нас, что думать. Он учил нас, как думать. С наступлением эпохи ИИ и легкого доступа к капиталу скорость инноваций стремительно растет, и уже трудно себе представить, чтобы теории бизнеса десятилетней давности не теряли своей значимости. Но я думаю, что любой начинающий предприниматель поступит мудро, если обратится к работам Клея. Неустаревающие идеи Клея научили меня тому, что мощная теория не имеет срока годности. Она может потребовать новых подходов в применении, пересмотра контекста, но понимание причинно-следственного механизма будет важно всегда. Мы просто должны найти и задать правильные вопросы. Клей оставил нам этот набор инструментов, чтобы мы им пользовались. Нам просто нужно взять их и подумать, как применить в своих целях.

Незадолго до смерти я спросила у Клея, чем бы он хотел запомниться людям. Нет, не тем, сколько книг он продал, сколько заработал или сколько раз его называли самым влиятельным в мире мыслителем. Он хотел, чтобы его помнили за его глубокую веру и убежденность, что Бог хочет, чтобы у человека все получилось. Свою задачу он видел в том, чтобы помочь людям стать лучше. Он мерил свою жизнь возможностью менять жизнь других. Я стою в длинной-длинной очереди тех, кто поднимет руку и скажет, что Клей помог им стать лучше не потому, что он дал им ответы на все их проблемы, а потому, что показал, как взглянуть на эти проблемы по-новому и начать их решать.

Не найдется слов, чтобы выразить мою грусть из-за ухода Клея. Но найдется много слов, чтобы выразить ему свою благодарность. Он помог мне понять важность работы над проектами, которые мне небезразличны, с коллегами, которых я уважаю, и сбалансировать это с осмысленной личной жизнью. Возможность сотрудничать с ним была подарком, который я никогда не воспринимала как должное.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

 Клейтон Кристенсен, благородный великан инноваций

Золотой фонд HBR: пять статей Клейтона Кристенсена