Обман как
двигатель прогресса

«Человек — самое лживое и в то же время самое правдолюбивое животное во всем мире», — утверждает норвежский писатель Бор Стенвик в своей книге «Все вы врете» (в оригинале «Блеф»). Мы все обманываем или привираем, даже если считаем себя безукоризненно честными (зачем мы это делаем, подробно разобрал Дэн Ариэли), более того: многие ученые считают ложь двигателем интеллектуального развития. Так, еще в 1970-х годах биолог Роберт Триверс предположил, что ложь не только неизбежна, но и полезна с точки зрения эволюции. Животные постоянно вводят друг друга в заблуждение: около половины существующих видов паразитируют на представителях других видов и выигрывают те, кто хитрее. Почти одновременно с Триверсом психолог Николас Хамфри выдвинул теорию о том, что обман играет более важную роль в развитии человеческого разума, нежели честный труд.

Мало-помалу эти малоприятные с точки зрения этики гипотезы получили дальнейшее развитие. В 1982 году приматолог Франс де Вааль описал поведение группы шимпанзе в голландском зоопарке и пришел к выводу, что обман, принятый среди обезьян, ничем не отличается от человеческого. Так, в одной из сцен описывается, как стареющая самка прогоняет ту, что помоложе, но затем притворяется, будто передумала, и протягивает в знак примирения лапу. Молодая соперница нерешительно возвращается, но в этот момент старая самка бросается на нее и кусает. Де Вааль называет эту тактику «предательским перемирием». Люди подписывали Женевские конвенции в том числе и затем, чтобы запретить подобные приемы.

Следующий шаг в исследовании роли лжи сделал зоолог Ричард Берн: он выяснил, что животные с маленькой корой головного мозга — менее искушенные лжецы. Например, лемур вообще не прибегает к обману, но чем больше у животного кора головного мозга, тем более развиты его навыки обманывать. Самыми искусными манипуляторами являются человекообразные приматы — животные с наиболее развитой корой мозга. Данных о виде Homo sapiens в исследовании нет, но едва ли кто-то усомнится, что в соревнованиях по вранью человек займет законное первое место.

Читайте материал по теме: Как неэтичное поведение становится привычкой

С другой стороны, мало кто станет спорить, что человеческие взаимоотношения строятся на доверии. Более того, с каждым годом мы все больше стремимся к аутентичности. В книге «Фальшивая подлинность» журналист Эндрю Поттер утверждает, что мы перешли от демонстративного потребления к демонстративной аутентичности. Погоня за статусом — явление неискоренимое, и сейчас стало модным утверждать, что несмотря на достаток, ты не привязан к бренным материальным ценностям и предпочитаешь не покупать вещи, а быть самим собой и выстраивать жизнь на основании собственных глубинных убеждений. Признайтесь, вы заказываете экологически чистые овощи с доставкой на дом? Изучаете историю терруара, прежде чем приобрести бутылку вина? Следующий отпуск планируете провести не на курорте, а в небольшой избушке вдали от цивилизации, где будете возделывать органически удобренный огород в компании таких же активистов, — и уж там-то многочисленным продавцам всего на свете вас не достать? Добро пожаловать в конкурентоспособный и необычайно прибыльный мир демонстративной аутентичности!

Экономисты Джеймс Гилмор и Джозеф Пайн считают, что наша тяга к аутентичности вызвана обилием фальшивок вокруг, продуктами экономики впечатлений. Тщательно продуманные маркетологами декорации превратили нашу жизнь в реалити-шоу, в котором у нас зачастую еще и не главная роль. Кроме брендов, нам пудрят мозги политики, религиозные деятели, работодатели, да мало ли кто еще. Все вокруг продается и покупается, никому нельзя верить, что же делать? Единственный выход — это осознать неизбежность фальши и чаще слушать себя.

Читайте материал по теме: Почему современный бизнес вреден для душевного здоровья

На первый взгляд кажется, что культурные, технологические и рекламные инновации делают мир еще более искусственным, — но так ли уж это плохо? То, что вначале кажется нам фальшивым, по прошествии времени становится естественным атрибутом действительности, будь то интернет или лабутены. Чем дальше мы уходим от понятных материальных ценностей, таких как золото и серебро, тем сложнее отличить подлинник от подделки. Чем больше культурного содержания производитель вкладывает в продукт, тем сложнее дать определение аутентичности. Да и осталась ли у нее вообще хоть какая-то ценность? Какой толк в дорогих часах «с историей», когда можно смотреть время на мобильнике или фитнес-трекере? Неужели марка машины или фотоаппарата с грамотным сторителлингом действительно имеет значение?

Все эти вопросы вполне разумны, но разум лишь отчасти определяет человеческое поведение. Вероятнее всего, мы вечно будем использовать предметы, которыми владеем, как доказательства нашей собственной аутентичности и искренности. «Я — подлинник, а не копия!» — вот что пытается доказать каждый из нас. Но порой нам стоило бы остановиться и обдумать собственный выбор и причины, побудившие его сделать. Ведь критическое мышление — один из наиболее важных признаков статуса, и возникает оно благодаря желанию разобраться и разоблачить обман, в котором человечество так преуспело. В том числе и самообман.