Наталья Шагинян: «Быть благодарным — значит
быть счастливым»

Бюджет вашего фонда в 2024 году был почти в три раза выше, чем в 2021-м. Отношение бизнеса к индустрии изменилось?

За последние годы бизнесмены пришли к тому, что им самим это тоже нужно — отдавать. И в этом я вижу основной прогресс. Отдавая, мы становимся сильнее, нам от этого хорошо — появляется чувство радости. Бизнес отдает ресурсы, фонды — благодарность. Это помогает и тем, и тем. Особенно в трудные времена.

В пандемию мы это заметили — многие компании растерялись, но продолжали двигаться, помогая кому-то, и ресурсность возвращалась. Неопределенность, непонимание завтрашнего дня вызывают тревогу. А конкретная задача, помощь позволяют быть «здесь и сейчас», тревожность снижается. Я наблюдала много раз, как взаимодействие с нашими подопечными вызывает у партнеров восторг, это обмен силой.

Наталья Шагинян / Фото: Фонд «Жизнь в движении»

Ваши ребята после протезирования не просто могут ходить или самостоятельно есть учатся, а в горы идут. Это вы как психолог закладывали в проект?

Это была, скорее, интуиция: надо сделать что-то сверхъестественное, что будет шоковой терапией не только для общества, но и для самих ребят — преодоление лимитов, барьеров, с которыми они жили многие годы. Так появилась идея восхождения на Килиманджаро. В первый раз мы шли с Сашей, который когда-то в детском доме подошел ко мне со своей мечтой «хочу ходить». У него нет обеих ног выше колена. Врачи, ставившие протезы, были против гор: кровеносная система иначе работает. Я пообещала, что в случае опасности сразу спустимся. Было трудно, но все получилось. А потом каждый год появлялись новые вершины. Преодоление вызовов дает психологический рост.

Вы в фонде используете модель счастья и благополучия PERMA профессора психологии Пенсильванского университета Мартина Селигмана, которого называют отцом позитивной психологии. Кажется, ее чаще используют в программах wellbeing сотрудников крупных компаний, чем в благотворительности.

Я тоже не слышала об использовании ее в нашем секторе. Наверное, это наше ноу-хау. В пандемию, когда наши дети застряли по домам, хотелось придумать что-то со смыслом для них. У Мэнди Селигман, профессионального фотографа и психолога, жены Мартина Селигмана, был проект Seeing Happy — люди со всего мира отправляли на ее сайт фотографии про счастье, и это очень объединяло. Вместе с ней мы придумали для наших ребят проект «Эмоции через фото»: предложили по неделе находить вокруг себя и снимать на телефоны, что ассоциируется с любовью, с красотой, с благодарностью (быть благодарным — значит быть счастливым). Потом 50 участников должны были выбрать три фотографии по каждой эмоции для выставки.

Очевидно, что, когда мы направляем мозг на позитив, ментально-психологическое состояние должно меняться. И мы решили замерить состояние участников до и после проекта, выбрав главный тест позитивной психологии PERMA (Positive Emotions, Engagement, Relationships, Meaning, Accomplishment — позитивные эмоции, вовлеченность, отношения, смысл, достижения — прим. ред.). По всем пяти шкалам показатели за проект сильно менялись, в том числе и негатив где-то подскакивал, — возможно, злила невозможность выходить из дома.

Мы презентовали проект и результаты в Лондоне в начале 2022 года. Мартин Селигман прилетал нас поддержать, читал лекцию, люди со всего мира онлайн подключались. И мы тогда поняли, что помощь нужна не только подопечным фонда. Аналогичный проект разработали и для корпораций.

А в фонде модель PERMA используется на других проектах?

В кругосветке, где я тоже участвовала, мы тестировали и ребят, и всех членов команды, и биологов, и гостей, которые были на яхте не меньше недели. У всех поменялся показатель «смысл». Но самые яркие изменения произошли после этапа у Саши, нашей девочки с протезом ноги. Это был явный психологический рост: проходя через вызов, обретаешь психологическую устойчивость, резистентность, которая дает возможность сделать следующий шаг. После кругосветки Саша попросилась волонтером в горнолыжный лагерь, летом участвовала в восхождении на Эльбрус. Я уверена: она не сомневалась, что поднимется. Эта инициатива что-то делать, шагать, творить очень важна. Когда она есть, ребята точно найдут себя в обычной жизни.

Среди тех, кому ваш фонд помог поставить протез, есть и те, кто никогда не пойдет в горы, не побежит марафон.

Безусловно. Но у нас и нет такой цели. У каждого своя высота, мы должны правильно оценивать ресурсы, чтобы не случилось разочарования. Есть много других активностей, в том числе совместно с другими фондами, с бизнес-партнерами. А некоторые из ребят, напротив, повзрослев, волонтерствуют в наших лагерях, помогают координаторам. Кого-то берем на проекты, и они могут зарабатывать. Паша, у которого нет обеих рук, сейчас наш постоянный сотрудник. Своим примером он показывает другим, как можно справиться с барьерами, радоваться жизни. И для нас это, наверное, главное достижение фонда — ребята из слабых, просящих, выученно беспомощных становятся лидерами, маяками, которые сами кого-то ведут.

Как вы строите стратегию фонда?

Создавая в 2014 году фонд, мы не понимали, куда через 5 или 10 лет придем. Я помню момент ужаса, когда мы открывали выставку про Килиманджаро в Театре наций. Кто-то из журналистов спросил про планы, и Евгений вдруг на камеру говорит — у Наташи есть мечта открыть свой центр протезирования и мы ее осуществим. Евгений всегда очень быстро понимает решения. Это был волшебный пинок, иначе я бы еще 10 лет вынашивала идею. И мы стали строить свой первый детский центр протезирования в России в Подмосковье. А полноценную стратегию только сейчас продумываем. Думаю, вокруг ядра — протезирования — будут появляться латерали: адаптация, социализация, обучение.

Стратегическая цель — добиться, чтобы ребята были еще более самостоятельными, становились частью общества, которое будет их принимать. Значит, мы должны их обучать, больше общаться со СМИ, с бизнесом.

По каким критериям подбираете людей в команду?

Нужно опять-таки латеральное мышление. Иногда нужно постараться ради денег, иногда правильно зайти в красивую историю, которая организационно сложна и денег не принесет, — например, есть предложение на парапланах ребятам полетать. Нужно быстрое реагирование, умение справляться с многозадачностью.

Благотворительность за последние пять лет постоянно сталкивалась с новыми вызовами. Выгорание в секторе сильное?

Я летом-осенью 2022 года делала научную работу на английском про защитные механизмы психики лидеров российских благотворительных организаций. В отличие от бизнеса, они не выгорели, потому что не могли себе этого позволить, думали о тех, за кого отвечают. Почти у всех звучало в практиках восстановления про природу и про благодарность за то, что ты можешь делать то, что можешь, — у них был смысл.

Мартин Селигман в своей лекции на нашем мероприятии как раз говорил о своей концепции mattering — значимости для других людей, которая необходима для того, чтобы чувствовать себя счастливым. На работе люди часто выгорают из-за своей незначимости, невидимости. А когда ты для другого значим, желание двигаться вперед всегда есть. Так что мне кажется, бизнесу точно есть что взять у благотворительности.