Проблема элит: что делать
с народом?

Современная глобализованная экономика разделяется на два неравных сектора: с высокой эффективностью и низкой занятостью и с низкой эффективностью и высокой занятостью.

Первый включает в себя банки, консалтинговые услуги, нефтянку, вообще крупные монополистические или олигополические корпорации типа Lockheed Martin или Microsoft. Второй в основном представляет собой малый и средний бизнес, которые для пущей наглядности мы можем представить как «ларьки».

В сфере отношений с персоналом в первом секторе характерны профессионализация, безопасность и гарантии прав, высокий уровень вознаграждения. Сотрудники во втором секторе сталкиваются с отсутствием долгосрочных отношений, льгот, гарантии продолжения трудовых отношений, низким уровнем вознаграждения.

Для разделения экономики на два сектора нужно соединение двух обстоятельств:

• господство крупной собственности в производстве и особенно в финансах;
• глубокое международное разделение труда.

Элитам в этой ситуации достаточно развивать экспортные отрасли, чтобы получать доступ к товарам, им необходимым — предметам роскоши и средствам управления и принуждения. Поэтому примерно с середины 1970-х мы наблюдаем общемировой тренд на замену стратегии индустриализации в развивающихся странах на стратегию наращивания экспорта.

Разделение экономики на два сектора в отдельных странах существует уже давно, так что мы можем оценить социальные последствия применения этой модели.

Вот Сицилия XVIII века, часть Королевства Неаполитанского. Элита, крупные землевладельцы, живут за счет экспорта пшеницы и серы (рядом вулкан Этна) в Великобританию. Пшеница практически не нуждается в уходе, надо нанять только немногих батраков на время посева и особенно жатвы. Иначе говоря, элита не заинтересована в поддержании в хорошей форме той рабочей силы, что существует на острове. Простые сицилийцы живут впроголодь, предоставленные сами себе, без средств к существованию. Внутреннего рынка нет, стало быть, нет и среднего класса; с внешнего рынка элита ввозит только предметы роскоши, да и то не на Сицилию, а в Неаполь — крупные землевладельцы предпочитают не терять связи с центром власти. Отсюда и характерные черты южноитальянской жизни XVIII века: воспетые богатыми английскими путешественниками лаццарони (нищие бездельники в тряпье, очень живописные); распространение попрошаек в монашеских рясах и без; в домах знатных господ — огромное количество прислуги, обленившейся и подыхающей со скуки; многочисленные бандиты на дорогах. И мафия, спонсируемая управляющими латифундий, потому что в этой ситуации удержать людей в повиновении может только остервенелый террор по малейшему поводу и часто без повода.

Вот Бразилия XIX и начала XX века. Рано интегрированная в мировую экономику, эта страна с самого начала была страной крупной собственности и моноэкспорта — сначала сахара, потом золота, потом кофе и каучука. И вот мы видим, что даже в 2010 году, несмотря на все усилия популистов (Варгаса, а в наше время Лулы да Силвы) по модернизации страны, миллионы бразильцев живут в домах, сделанных из мусора, на окраинах в фавелах, а не менее 10% взрослого населения Бразилии неграмотны, даже по официальной статистике.

Вот США XXI века. Это страна находится на вершине мировой пищевой цепочки, поэтому здешняя элита может создать своим трудящимся достойные условия жизни, даже не поступаясь своими интересами. И раньше элита так и делала, был Новый курс Франклина Рузвельта, «Война с бедностью» Линдона Джонсона. Однако мы видим, что и экономика США вступила на путь социального расслоения на два сектора с соответствующими социальными болячками. За последние 30 лет в США выросла концентрация собственности, теперь 0,1% богатейших людей Америки владеют активами почти такой же стоимости, что и нижние 90% граждан США.

Принципиальная разница с Бразилией только в том, что элита США живет в основном на управлении финансовыми активами, а не на экспортном производстве. Возьмите корпорацию General Electric. Когда-то GE и в самом деле была инженерной компанией, но сейчас Fortune 500 характеризует ее как «financial diversified», то есть «разные финансовые услуги». Это больше не чисто производственная компания, а скорее — банк.

Примерно с конца 1970-х американское государство перестало выполнять функцию перераспределения богатства от богатых бедным. В 2012 году Уоррен Баффетт съязвил, что он, будучи мультимиллиардером, платит налогов меньше (в процентах от дохода), чем его секретарь. Действительно, зачем поддерживать массовую рабочую силу в хорошей форме, если основной доход элита получает от финансовых активов?

Не подумайте, что проблема двух секторов относится только к иным странам. В России она была замечена и официально адресована в 2011 году в «Стратегии 2020», разработанной РАНХиГС и НИУ ВШЭ. Посмотрите на наш государственный бюджет: основной вклад туда делает нефтегазовая отрасль со сравнительно небольшим количеством занятых специалистов, а большая часть населения страны присутствует в нем преимущественно как потребители социальной части. Отсюда и тренд к оптимизации социальных расходов, который мы наблюдаем в сфере народного образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения.

Что же элите делать с народом? Исторически говоря, есть разные решения. В императорском Риме, например, щедро давали хлеба и зрелищ. Зрелища сейчас можно обеспечить очень дешево — с новыми платформами виртуальной коммуникации даже расходов на контент не нужно, народ сам себя занимает. Относительно же хлеба интригующе звучит предложение известного британского журналиста Пола Мэйсона (2015): дать каждому взрослому британцу пособие от государства в размере тамошней государственной пенсии (₤6000 — в Британии этих денег едва достаточно, чтобы прожить, и то при условии наличия собственного жилья), сократив или прекратив все иные социальные выплаты. По мысли Мэйсона, это пособие освободит граждан из плена мелочных забот о хлебе насущном, высвободит их творческие силы и позволит им искать приложения этим силам вне традиционной экономики, в идущей ей на смену новой, инновационной, виртуальной и нерыночной экономике. Иными словами, основная масса трудящихся выводится из сферы традиционной экономики за ненадобностью, а голодный бунт предотвращается выдачей пайки хлеба по образцу Римской империи. Зрелища же, как я уже говорил, прилагаются почти бесплатно.

Понятно, что решение в виде «хлеба и зрелищ» доступно только богатым странам. Народ стран победнее ждут решения попроще, что-то вроде сицилийского или бразильского варианта.

Читайте по теме:

• Ренессанс менеджмента
• Умерь свой блеск, смешайся с пылью
• Игры разума: за что присудили Нобелевскую премию по экономике