Работу — роботам, деньги — людям

Разницу между бедными и богатыми странами легче всего увидеть на границе Северной и Южной Кореи. По одну сторону — города и леса, пронизанные дорогами и эстакадами, по другую — пейзаж, в котором отсутствуют краски: дороги строить не на что, а леса давно сожгли в печах. Очевидно, что различие этих стран — результат стратегического выбора: правительство либо берет курс на процветание, либо преследует какие-то иные цели. Социальной инженерией занимается любое государство, но некоторые режимы последовательно уменьшают долю бедного населения, а другие — превращают всю страну в скопище маргиналов, не имеющих средств на покупку необходимого. Одна из модных идей социальной инженерии — безусловный базовый или основной доход (БОД) — фиксированная сумма, выплачиваемая всем без исключения. Ее не только обсуждают в разных странах, но и проводят эксперименты в пределах населенного пункта или какой-то группы. От существующих технологий борьбы с неравенством БОД отличают три принципа: простота, универсальность и безусловность. Вместо разнообразия форм помощи — одна сумма для каждого; вместо борьбы с конкретными проблемами: безработицей, плохим образованием, социальной депривацией — право выбора, на что потратить деньги; вместо помощи избранным — включение всего населения страны или даже планеты. Эти три принципа выглядят как минимум провокационно.

Экономический обозреватель журнала Atlantic Анни Лоури в книге «Give people money» сравнивает существующие системы соцобеспечения с экспериментами по внедрению безусловного дохода в разных социумах: от Кении до Швейцарии, показывая, что идея не столь утопична, как кажется. Даже Америка с ее протестантским культом труда постепенно осознает, что в недалеком будущем история пришедших в запустение городов «ржавого пояса»: Детройта, Питтсбурга, Кливленда — распространится, когда еще больше рабочих мест займут автоматы.

Одна из наиболее развитых классических госпрограмм борьбы с неравенством действует в современной Индии. Она опирается на уникальную систему анализа больших данных, цель которой — сделать пособия и доступ к магазинам льготных товаров максимально адресными. Однако, как показывает исследование Лоури, ее эффективность далека от совершенства. Ошибки в оценке показателей, по которым отбирают участников, приводят к тому, что помощь попадает в небогатые, но не нищенствующие семьи. Цифры можно подогнать, а то и попросту обмануть систему. Распространяемые товары не доходят до адресатов, теряясь где-то на муниципальном уровне. При населении более миллиарда человек, значительная часть которого неграмотна, контроль за всеми этими процессами стал дорогостоящим и неэффективным. В результате по уровню неравенства Индия проигрывает даже своему чрезвычайно проблемному соседу Бангладеш.

В развитых странах дела не лучше. Анализируя жизненные истории американских нищих, Лоури показывает, что в момент потери жилья те попадают в порочный круг: без жилья нельзя получить нормальную работу, а без работы — жилье. Многие из тех, кто мог бы приносить пользу обществу, оказываются постоянными обитателями ночлежек, поскольку не входят ни в одну из категорий получателей госпомощи.

Принцип выделения нуждающихся групп, пишет Лоури, сложился еще полтысячелетия назад, в елизаветинской Англии, также переходившей к новому типу экономики — от аграрных домохозяйств к огороженным пастбищам будущих капиталистов. Тогда в соответствии с пресловутой протестантской этикой бедняки были разделены на тех, кому надо помогать: вдовы, сироты, старики, и тех, кого законы о бродяжничестве не просто не пытались спасти, а напротив, жестоко наказывали, — взрослых работоспособных людей, по тем или иным причинам не включенных в экономическую систему. Возможно, для той эпохи это было хорошим решением, но в наши дни такое разделение видится ошибочным.