Действительно ли стартапы создают много новых рабочих мест?

У эскимосов пятьдесят разных названий снега. Человек использует свой мозг только на 10%. Такого рода «факты» мы слышим поминутно со всех сторон, но истинны ли они? Теперь уже ученые говорят: «Не все так просто».

Мы все знаем, как в результате многократного повторения какой-то идеи наступает так называемый «эффект истины», идея словно легитимируется в сознании большинства людей. Эффект, вероятно, усиливается, когда идею преподносят в важном контексте серьезные, авторитетные люди. Так, все чаще как безусловный факт повторяется мысль, будто «стартапы создают новые рабочие места». С тех пор как президент Обама призвал американцев создавать рабочие места и американское правительство вместе с Фондом Кауфмана и другими партнерами запустили «Американское партнерство стартапов» («Startup America Partnership») — я присутствовал на официальной церемонии — стартапы все чаще подаются как основной двигатель экономического роста, главным образом потому, что способность стартапов обеспечивать нас рабочими местами принята уже как бесспорный факт. Но так ли это в реальности?

Этому общепринятому и превратившемуся в государственную политику факту следует предъявить пять важных встречных контраргументов:

Что мы называем стартапом? Слово «стартап» у всех на слуху, звучит с экрана телевизора, в популярных сериалах вроде «Кремниевой долины» нам с энтузиазмом представляют жизнь стартапов. Но если вы копнете глубже, то увидите, что, произнося это слово, люди подразумевают очень разные вещи. Исследователи определяют стартапы как только что зарегистрированные фирмы, подчас с одним-единственным сотрудником (как правило, это сам основатель). Такое определение стартапа, разумеется, вполне правильно, однако публика, заслышав это слово, представляет себе WhatsApp или Snapchat. Инвестор из Силиконовой долины Пол Грэм полагает так: «Стартап — это компания, рассчитанная на быстрый рост». С ним спорят другие эксперты, утверждающие, что «стартап — это состояние души», «чувство» или «временная форма организации в поисках воспроизводимой и масштабируемой бизнес-модели». Такая непоследовательность создает проблемы для каждого, кто использует термин «стартап» при обсуждении экономической политики.

Читайте материал по теме: Флоренция эпохи Возрождения — модель инноваций на все времена

Сходная проблема возникает также из так называемой «ошибки выжившего»: поскольку большинство новых предприятий исчезают в первый же год своего существования, немногие уцелевшие, благополучно проскочившие все ловушки, по определению — самые жизнеспособные, а потому, сосредоточившись на них, мы получаем искаженную картину. Вот мы и говорим, что «стартапы создают новые рабочие места» — забывая о подавляющем большинстве фирм, которые вообще ничего не создают.

Не все рабочие места созданы равными. И насколько мы видим, вакансии, создаваемые стартапами, особенно предприятиями в смысле «только что возникших компаний», отнюдь не равны обычным в крупных и средних по размеру организациям. Прежде всего, тут платят меньше: исследование, проведенное в Великобритании, показало, что в среднем стартап лишь на шестом году достигает дохода в $180 000, более-менее достаточного для выплаты средних окладов. Недавнее датское исследование подтвердило: хотя стартапы действительно предлагают новые рабочие места, но среди этих вакансий непропорционально велика доля низкоквалифицированных.

Читайте материал по теме: Почему Калифорния как магнит притягивает таланты

И учтите — даже самые успешные стартаперы месяцами или годами после того, как их компания будет официально зарегистрирована, работают за гроши, а то и вовсе бесплатно. Несколько лет назад я встречался с победителями конкурса Nordic Startup Awards. Я их поздравил, а затем между нами произошел следующий диалог:

Я. Сколько у вас в компании людей?

Они. Мы трое и только что наняли четвертого.

Я. Хорошо, ребят, а не могли бы вы мне сказать, какие у вас оклады?