Максим Кронгауз: «Почему мы не здороваемся»

Успех общения во многом определяется тем, насколько хорошо мы знаем и соблюдаем правила этикета — в частности речевого. О том, что это за правила, как они складываются и функционируют, рассказывает доктор филологических наук, профессор, ­заведующий кафедрой русского языка РГГУ, автор ряда книг, среди которых «Русский язык на грани нервного срыва» и «Само­учитель олбанского», Максим Кронгауз.

Что такое речевой этикет и из каких элементов он состоит?

Это правила речевого поведения. В разных этикетных ситуациях: приветствие, прощание, благодарность, извинение, обращение, просьба, комплимент, соболезнование и т.д. — мы пользуемся разными формулами вежливости. Когда я рассказываю какую-нибудь историю, я могу выбирать любые слова — меня ничто не ограничивает, кроме смысла, содержания. А когда я, например, приношу извинения, я обычно использую готовые формулировки. Этикет очень редко оставляет нам выбор.

Каковы функции этикета?

Первая функция — демонстрировать противопоставление «свой — чужой». Например, по тому, как человек здоровается, улыбается, жестикулирует, я могу определить иностранца. Внутри культуры тоже бывают свои и чужие. Скажем, если человек в качестве приветствия использует английское заимствование «хай!», то мы сразу понимаем, что он представитель молодежной культуры. А просторечные приветствия вроде «здорово!» указывают либо на принадлежность к определенному социальному слою, либо на какие-то специфические индивидуальные черты. По речевому поведению можно составить некоторое представление о собеседнике.

Вторая не менее, а может быть, и более важная функция этикета — снять агрессию в разговоре. Соблюдая правила этикета, мы показываем, что готовы к сотрудничеству. Не соблюдая их (например, не здороваясь), демонстрируем агрессию. При этом агрессия может быть выражена сильнее (наступить на ногу и не извиниться) и слабее (обращаясь к человеку на улице, не предварить свой вопрос словом «простите»). Во втором примере агрессия очень слабая, но ее все равно следовало бы снять с помощью вежливого слова — извиниться за то, что мы побеспокоили человека, вынудили его вступить в разговор.

Какие типы речевого этикета существуют?

В каждой культуре свой ­этикет. Наше поведение отличается от поведения французов, немцев, американцев: мы по-разному извиняемся, здороваемся и т.д. Кроме того, внутри каждого этикета много суб­этикетов, то есть частных этикетов. У нас, например, сильно различаются городской и деревенский этикеты. Есть академический этикет, бизнес-

этикет и т.д. После перестройки у телевизионных журналистов начал вырабатываться свой этикет: с одной стороны, они стали реже использовать отчества, а с другой — считали невежливым обращаться к политику по имени. Возник такой компромисс: если журналист берет интервью у политика, он представляет его по имени, а обращается к нему по имени и отчеству. Иногда даже в одной сфере бывает ­сложно настроиться на общий этикет. Например, в бизнесе: ­современные западные компании отказались от отчеств, а в российских государственных организациях еще сильны старые традиции, и к старшим по возрасту и статусу там обращаются по имени-отчеству. Столкновения на этой почве могут привести к непониманию и недовольству. Однажды мне позвонил человек и попросил к телефону господина Кронгауза. Я решил, что это иностранец, потому что у нас так обращаться не принято. Но следующая его фраза была: «Максим, что вы думаете по поводу...». Мой собеседник два раза нарушил правила этикета: сначала он обратился ко мне чрезвычайно официально, дистанционно, не по-русски, а потом, вместо того чтобы обратиться по имени и отчеству, сразу перешел на имя. Разговор только начался, а что-то уже пошло не так, и я был напряжен. Правильный выбор этикета делает беседу спокойной по крайней мере в начале, пока еще не обсуждаются содержательные вопросы.

Из-за чего меняется этикет?

Этикет меняется под влиянием определенных исторических сдвигов. В нашей культуре в последнее время было два крупных языковых и связанных с ними этикетных слома. Первый — революция 1917 года, после которой произошел сознательный отказ от старого этикета, от старой вежливости, и были заменены практически все, и письменные, и устные обращения. Почти ушли «господин-госпожа» и «сударь-сударыня», и на смену им пришло слово «товарищ» — универсальное и в гендерном отношении, и в отношении имени собеседника: если «сударь» и «сударыня» использовались без имени, а «господин» и «госпожа», наоборот, с именем, то «товарищ» можно использовать и так, и этак. Это обращение было идеологически окрашено, и люди, придерживавшиеся старого этикета, его не принимали. С помощью слов «товарищи» и «господа» можно было указать на представителей разных классов. Это было очень глубокое противопоставление, и неправильно выбранное обращение зачастую делало невозможной дальнейшую коммуникацию.

Второй слом — перестройка, когда была сделана попытка вернуться к старым обращениям. Из этого ничего не вышло: после 70-летнего перерыва «господа» и «судари» стали казаться чужеродными, и сегодня употребление «господина» лишь копирует «товарища». Это возвращение невозможно еще по одной причине. Обращения в большинстве культур за последнее время прошли естественный путь демократизации. Если вначале «мсье-мадам», «фрау-гер» использовались по отношению к представителям высшего класса, то сегодня они считаются абсолютно нейтральными. А «господин-­госпожа» были вырваны из обращения и не прошли эту обкатку. Когда ко мне обращаются «господин», я, скорее, чувствую дистанцию и легкое отторжение. Поэтому мы живем без обращений и, чтобы начать беседу, обычно говорим «простите» или «извините».

Нужна ли нам замена слову «товарищ»?

Думаю, что нет, мы же как-то обходимся без нее. Если бы она была нужна, мы бы что-нибудь придумали — выбор-то огромный: и немного неуклюжие «сударь-сударыня», и всевозможные просторечные «командир», «начальник», «друг», и термины родства «брат», «отец», «сынок». Однако проблема в том, что все эти обращения не нейтральные, а ситуационно обусловленные. Нашей культуре вообще свойственно иметь большой выбор со многими нюансами, не имея при этом нейтральных форм. Наше общение тонко настроено на фиксацию отношений между собеседниками, даже незнакомыми. Если ко мне на улице обращаются «браток», это уже сильно маркирует наши отношения. Западные же этикеты тяготеют к универсальности, к тому, чтобы облегчить жизнь человеку, чтобы в любой ситуации можно было выбрать один стандартный вариант: например, в англоязычной культуре, прежде всего в американской, любому человеку можно сказать «hi». Универсальность этикетных знаков в западной культуре сказывается и на вариантах имени: у английского имени один-два варианта, а у нас — десятки вариантов, которые можно использовать в разных ситуациях.

Обусловлено ли разнообразие этикетных форм нашими культурными особенностями?

Думаю, что да. Нам очень важно установить эмоциональную связь, и мы готовы ради этого выбирать из тех возможностей, которые дает язык. Иностранцу это трудно: чтобы решить, обратиться к человеку «Ванька» или «Ванюшка», надо думать, в каких отношениях ты сейчас с ним находишься. Некоторые иностранцы это очень любят, потому что такие языковые микроэлементы сразу дают ощущение теплоты или, наоборот, конфликта.

Интересно, что по выбору возможностей мы некоторым образом сближаемся с японской культурой. У японцев тоже много обращений и средств вежливости, однако, в отличие от нас, они используют разные этикетные формы для поддержания не эмоциональных, а социальных отношений.

Какие еще факторы влияют на формирование этикета?

Этикет довольно прагматичен — он подстраивается под условия жизни. Наш этикет, например, на начальной стадии общения гораздо более анонимен, чем западный. Сейчас это сглаживается, но в советское время по телефону мы никогда не представлялись. А в других этикетах человек, когда звонит, обязательно называет свое имя. То же самое на конференциях: задавая вопросы, западные коллеги обязательно говорят: «Профессор такой-то оттуда-то». Русским, особенно тем, кто постарше, в некоторых ситуациях трудно перебороть себя и назваться. Отчасти это связано с нашим представлением о том, что не назовешь свое имя — не навлечешь на себя неприятностей. Разницей в условиях жизни объясняются и расхождения городского и деревенского, а также столичного и провинциального этикетов. Например, в городской среде не принято на улице здороваться с незнакомыми, а в деревенской — принято. Не потому, что все деревенские — душа нараспашку, просто в деревне мало людей, и нового человека (появление которого — настоящее событие) надо втянуть в коммуникацию, превратить из чужого в относительно своего.

Можно ли утверждать, что одни нации более вежливые, чем другие?

Можно утверждать, что в одних речевых культурах больше средств вежливости, чем в других. Поэтому представители этих культур чаще здороваются, произносят больше вежливых слов и т.д. Наверное, самые вежливые с этой точки зрения — восточные этикеты, где много таких средств, и они даже встроены в грамматику. Наш этикет — не очень вежливый. Сравнивая этикеты, всегда нужно учитывать, кто с кем общается, а также различать позитивную и негативную вежливость. Позитивная вежливость включает в себя средства возвышения собеседника, а негативная направлена на то, чтобы не беспокоить его, не влезать в его личную сферу. У нас, например, много средств для того, чтобы возвысить собеседника, а с негативной вежливостью у нас похуже, хотя с незнакомым человеком мы, скорее, не вступаем в индивидуальную коммуникацию.

Выходит, не вступая в общение с незнакомыми людьми, скажем не здороваясь с соседями, мы тоже проявляем вежливость?