Нравственная извилина

Рецензия на книгу: Марк Хаузер. Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла. М.: Дрофа, 2008.

Марк Хаузер, профессор антропологии и эволюционной психологии из Гарварда, в 2006 году опубликовал внушительный труд, в котором обосновал врожденность человеческой морали. Книга мгновенно стала популярной в Америке, а теперь появилась в русском переводе. Причины успеха очевидны. Во-первых, психология морали издавна волнует умы. Во-вторых, книга написана очень доступно (чего, к сожалению, не скажешь о переводе, к тому же изобилующем неточностями). В-третьих, в ней огромное количество любопытнейших фактов — описаний наблюдений и экспериментов, в том числе и данных томографии мозга. Ну и наконец, авторская гипотеза о том, что нравственность присуща человеку генетически, то есть что существует своего рода орган морали, не только интересна, но и убедительно доказана.

Для лидеров бизнеса из теории Хаузера следует однозначный вывод: надо проводить такую политику, чтобы не перенапрягать «нравственные органы» подчиненных и окружающих. Оправдать можно все что угодно, даже убийство, показывает автор, но переступать через заповеди человеку трудно. Хаузер по сути научно обосновывает то, что многие слышали с детства: «Правду говорить легко и приятно».

Генетическая запрограммированность моральных категорий не отрицает разнообразия моральных систем в различных культурах. Человеку, в отличие от животных, с рождения дан своего рода моральный строительный набор, которым пользуются воспитатели, формируя удобную для конкретного общества систему морали. Но сама способность отделять добро от зла зиждется на универсальных принципах.

Вот тест, который выявляет существование таких принципов.

По путям катит потерявший управляемость трамвай. На узкой дорожке перед трамваем пять человек. Трамвай непременно их задавит, если не свернет на боковой путь, на котором находится только один человек. Пассажир трамвая — назовем ее Дениз — может повернуть рукоятку и направить трамвай на этот боковой путь. Должна ли она это сделать?

А вот другая задача — для наблюдателя Фрэнка. Те же пути и пять человек на рельсах. Оказавшийся на мосту над путями Фрэнк думает, что остановить его можно, бросив на пути что-то очень крупное. Единственный подходящий для этого объект — очень толстый человек, который тоже стоит на мосту. Должен ли Фрэнк столкнуть его на рельсы?

Нед тоже оказался перед выбором. Он находится на улице рядом с устройством, переводящим стрелку трамвая. Должен ли он направить трамвай на человека, чтобы спасти пятерых? Все эти ситуации описывают дейст­вия, результатом которых будет спасение пяти жизней ценой одной.

С прагматической точки зрения эти случаи идентичны. Но решают эти моральные дилеммы люди по-разному. Независимо от вероисповедания, национальности, профессии и возраста подавляющее большинство (90%) разрешают Дениз повернуть рычаг, и половина испытуемых отвечает, что Нед должен перевести стрелку. Но вот Фрэнку сталкивать человека на рельсы непозволительно. Ясно, что простой расчет здесь ни при чем — включились моральные механизмы, одни и те же у всех испытуемых.

Обычно люди не могут объяснить, почему они принимают то или иное решение за Дениз, Фрэнка и Неда. Выбор у всех одинаков, а диапазон его обоснований невероятно широк.

А это свидетельствует об отсутствии рационального в реакции. Марк Хаузер резонно заключает, что здесь действует неосознаваемый человеком механизм морального выбора. Природа поступила мудро, запрятав моральные нормы в подсознание. Если бы каждый раз приходилось методично просчитывать решение нравственных задач, то на выбор уходило бы чересчур много­ времени. Мораль — такой же отдельный «орган» мозга, как родной язык человека. Ведь, говоря на нем, мы не думаем всякий раз, где поставить под­лежащее, где — сказуемое.