Надежда Лебедева. Зачем мы подковываем блоху

Поведение человека, в том числе экономическое, зависит от его системы ценностей, которая, в свою очередь, во многом определяется этнической или культурной принадлежностью. О том, что стоит за этими понятиями и в чем заключается своеобразие русской нации, рассказывает этнопсихолог, доктор психологических наук, профессор, заведующая международной научно-учебной лабораторией социокультурных исследований НИУ ВШЭ Надежда Михайловна Лебедева.

Что изучает этнопсихология?

Этнопсихология — российский термин, во всем мире эта наука называется «культурная, или кросс-культурная психология». Россия — полиэтническая страна, здесь более ста этносов, поэтому культурные различия, которые мы веками наблюдали у наших соседей, традиционно связываются именно с этнической принадлежностью. Между тем понятие «культура» шире, чем «этнос», — оно включает в себя и язык, и религию, и способы поведения в быту, и многое другое. В самом общем виде эта наука изучает психологию людей, принадлежащих к разным этническим и культурным группам, — в чем ее сходство, различия, чем объясняются эти различия и стираются ли они со временем.

Какими ключевыми понятиями оперирует этнопсихология?

Одно из ключевых понятий — этническая идентичность, или ощущение самого себя членом определенной этнической группы. Этническая идентичность бывает позитивной и негативной. Человеку свойственно положительно оценивать группу, к которой он себя относит: даже если наш народ неправ, мы стараемся его оправдать — это важно для нашего самоуважения. Но когда личные ценности расходятся с ценностями большинства или нам не нравится, что делает правительство, наша идентичность может стать негативной. Нам грустно и стыдно за то, что мы принадлежим к этому народу. Из такой ситуации люди выходят по-разному. Многие решаются на эмиграцию, стремясь сменить групповую идентичность, хотя ее, как и родителей, «отменить» по большому счету нельзя.

Этнопсихология также изучает, до какой степени мы различаем характерные черты представителей разных этнических групп. Речь идет в том числе и об этнических стерео­типах, которые тоже могут быть позитивными и негативными. На тренингах по этнической компетентности и толерантности мы часто показываем людям список ­характеристик и просим отгадать, какую нацию они описывают. Допустим, галантными, легкими, очаровательными, болтливыми все считают французов, а любовь выпить и широту души приписывают русским. Этнический стереотип — это упрощенный, схематизированный образ, но в нем всегда содержится «зерно истины», которое безошибочно угадывается. Его не затрагивают даже процессы глобализации, которой ученые раньше приписывали способность нивелировать этнические и культурные различия. Глобализация воздействует только на то, что лежит на поверхности: молодежь во всем мире слушает одну и ту же музыку, носит одинаковую одежду, говорит на сходном сленге, пользуется одинаковыми гаджетами. Но если вы копнете глубже, ­окажется, что ­молодой японец значительно отличается от молодого американца или русского. Коренные особенности этнической культуры, которые столетиями формируются под воздействием исторических событий, религии, ландшафта и т.д., достаточно живучи. И самое интересное, что люди стараются их сохранять.

Для чего?

Мы все хотим выглядеть особенными, не похожими на других, потому что это привлекает к нам внимание, повышает нашу самооценку и оценку в глазах других. Кроме того, это дает нам ощущение самостоятельности, самобытности, независимости.

Какие изменения в последнее время претерпевала наша этническая идентичность?

После распада СССР и слома ­при­вычного социально-политического устройства у многих русских, оставших­ся в России, появились негативные компоненты этнической идентичности: ощущение униженности, бессилия, потери уважения со стороны остального мира. Людям свойственно связывать влияние страны на международной арене с реальным весом и могуществом нации. Поэтому страх перед СССР часто считался признаком уважения — люди не понимали, что это был страх перед непредсказуемым поведением страны, обладающей ядерным оружием. И все же в истории Советского Союза были несомненные успехи, за которые нас действительно уважали — это и победа во Второй мировой войне, и освоение космоса. Многим россиянам стало казаться, что с распадом советской империи пропало уважение к России, хотя это совсем не так.

Утрата позитивной этнической идентичности приводит к потере ориентиров, к непониманию, как дальше жить, что делать. У нас этому способствовал еще и крах идеологии. Мы были одним из самых идеологизированных государств: за нас решали, во что нам верить, что любить, что ценить, куда идти. Во всех обществах, где личность подавляется группой (мы всегда были склонны к коллективизму, и тоталитарная система это только усугубила), у людей атрофируется ощущение самоуважения, самостоятельности, ответственности за свои решения, способность выстраивать свою жизнь. Когда строй рухнул, люди оказались выброшенными в жестокий мир и остались без подпорок. Поэтому даже сейчас, несмотря на приличный уровень дохода, уровень удовлетворенности жизнью у русских один из самых низких в мире.

Сегодня в жизнь входит новое поколение, которое меньше ориентируется на идеологемы и понимает ценность свободы, и это вселяет большую надежду. Но что меня тревожит в последнее время, так это сильная тенденция к эмиграции у молодого образованного слоя. Люди уезжают в поисках человеческого достоинства и самореализации — они не хотят чувствовать себя униженными и незащищенными, хотят развиваться как специалисты мирового уровня. И это знак того, что Россия в стагнации.

Каковы основные ценности русского народа?

В последнее время они немного изменились. Раньше я бы назвала терпимость, доброжелательность, стремление помочь, жертвенность во имя тех, кого любишь. Это все в определенной степени осталось, но пришло и другое. Люди стали ценить самопродвижение, успех, деньги, власть, статус, потому что в нашей культуре это все дает защиту. Но надо понимать, что нам важны не деньги сами по себе, а безопасность и возможности, которые они дают. Еще одну особенность я все больше замечаю за русскими. Мы вынесли из Советского Союза ощущение сирот-детдомовцев, брошенных и обиженных, поэтому везде, где можно надавить и выбить себе какие-то преференции, мы это делаем. Из-за этого за рубежом о русских нередко складывается негативное мнение как о людях невоспитанных, грубых, эгоистичных.

Какие факторы влияют на формирование ценностей того или иного народа?

В основном это экология и история: местность, в которой проживали древние люди, и род занятий, с помощью которых они поддерживали свою жизнь. Считается, что охотничьи племена радикально отличаются от земледельческих по своей психологии. Земледелие — кооперативный труд, люди работают вместе на поле, они должны слушать друг друга, наступать на горло своему самолюбию. Так формируются конформность, уживчивость, жертвенность, помогающее поведение, то есть тот самый коллективизм. Охотник чаще всего — это одиночка, который полагается только на себя: он должен выследить зверя, победить его в схватке один на один. Ему свойственны независимость, смелость, умение самостоятельно принимать решения. Это совершенно другой тип личности. Сообщества охотников и сообщества земледельцев постепенно формируют разный генофонд: «рохли» изгоняются из племени охотников, а неуживчивые — из племени земледельцев, и в результате племя становится генетически «заточенным» под тот или иной род деятельности.

Роль экологии можно проиллюст­рировать интересным примером. В Центральной Африке есть два племени — в их состав входит один и тот же народ, с общим языком и культурой. Одно племя живет в местах обитания мухи цеце, а другое — нет. Муха цеце поражает крупный рогатый скот, поэтому в одном из племен его не держат и маленьких детей не могут поить коровьим молоком. Из-за этого племя вырабатывает ритуал кормления детей грудью до трех лет. Чтобы молоко у женщины не пропало, племя вырабатывает табу на отношения с мужем. Чтобы род не прервался, вырабатывается многоженство: муж берет новую жену, а первая с ребенком отселяется в соседнюю хижину. У мальчиков, которые живут только с матерью, формируется поведение по женскому типу. А племя-то охотничье! Поэтому в какой-то момент подросшая мужская поросль отправляется со взрослыми в саванну, где проходит жесткий обряд инициации: три месяца мальчиков учат охотиться. А в племени, где нет мухи цеце и детей кормят коровьим молоком, семьи моногамные и мальчики все время находятся с отцом и рано осваивают навыки охотника.

Свой вклад в формирование ценностей вносит и история — в основном войны. При этом очень важно, победителем или побежденным страна выходит из войны. Оказывается, поражение учит лучше, чем победа. Мы видим, что Германия и Япония, проиграв во Второй мировой войне, пересмотрели свои ценности. Немцы очистились покаянием, а японцы сменили концепцию воина-самурая как ключевой архетипической фигуры на концепцию сильного экономического соперника: всю свою воинскую доблесть они перенесли в экономику. Победа же не заставляет людей меняться.

А как и в каком возрасте формируются ценности индивидуума?

Считается, что ценности определяются в возрасте 20—30 лет. Закладываются они с младенчества, когда ребенок подражает взрослым, но в это время все происходит неосознанно. Потом, когда человек становится самостоятельным, из его внутренних конфликтов рождается выбор, ценности определяются и закрепляются навсегда. Те, чья молодость пришлась, скажем, на 1960-е, нередко хиппуют до старости, поэтому бабушка может оказаться более разухабистой, чем внучка. После 30 лет изменить ценности очень сложно. Даже если люди меняют свое поведение, приспосабливаются к окружающей реальности, делают все так, как теперь принято, это может противоречить их взглядам на жизнь.

Конечно, есть люди, которые не придерживаются жестких догм и правил, и гибко, терпимо и мудро относятся ко всем системам ценностей. Но это заслуга отдельной личности, которая продолжает развиваться и впитывать все новое. У нас таких людей мало, наше общество очень интолерантное и ксенофобское. Мы нетерпимы ко всему «иному»: к мигрантам, бомжам, инвалидам, больным детям, социально неуспешным людям; мы одна из немногих стран, где есть ненависть к геям.