Мы все теперь живем в Энронии

Помните Enron? Воплощенный триумф новой экономики нового тысячелетия, восторги гуру, хвалы инвесторов, излияния знатоков — и чем вся эта красота оказалась в итоге? Замаскированная бомба, вот это что. А погибла компания по двум причинам: все выгоды преувеличивались, все расходы преуменьшались. Итог: красочный взрыв, можете легенды слагать.

Вот в чем вопрос: а не идет ли вся мировая экономика путем Enron? Точно так же она хронически и систематически преувеличивает любые реальные выгоды (присмотритесь, ведь «прибыль» не имеет ничего общего с доверием, счастьем, радостью, наслаждением, вдохновением, страстью, мудростью и смыслом жизни) и преуменьшает реальные убытки (ущерб, наносимый окружающей среде, будущему, обществу и человеческим связям, мечтам и устремлениям). Не в этом ли первопричина явления, которое мы с Тайлером Коуэном окрестили Великой Стагнацией?

Вы, наверное, ответите: «Пусть и так, оно, конечно, несправедливо, но жизнь есть жизнь, и вам пора бы повзрослеть!». Ну, я потому и спрашиваю.

Эффект Enron высоко токсичен, он насмерть отравляет мотивацию. От нее зависит поведение человека, и когда мы начинаем преувеличивать выгоды и преуменьшать убытки, исчезает желание внедрять инновации, ставить себе амбициозные цели, создавать нечто подлинно ценное. Преувеличение выгод и преуменьшение убытков — это антистимул, стимул покоиться вовеки на увядающих лаврах, и это еще в лучшем случае, а в худшем — грабить, эксплуатировать, снимать последнюю рубашку с ближнего, а с себя, любимого — ответственность.

Остановимся на минуту и попробуем представить себе, что произойдет в экономике, где хронически и систематически преуменьшают реальные затраты и преувеличивают выгоды, уничтожая всякое желание создавать подлинное и долговечное богатство. Назовем нашу антиутопию Энронией, так оно будет короче.

• Атрофируются инновации. В Энронии компании склонны производить товары и услуги не выше среднего качества, а то и вовсе вредоносные. Заметили, как мобильный оператор ловко, исподтишка перекладывает на вас скрытые расходы, а взамен вы получаете непредсказуемую и ненадежную связь? Это — Энрония словно в капле воды. Экономика преуменьшает расходы и преувеличивает прибыль, а в результате — сплошная поросль сорняков, жалкий, неконкурентоспособный продукт.
Читайте материал по теме: Урок истории для финансистов
• Безработица. В Энронии всегда плохо с рабочими местами, особенно с нормальными условиями труда. «Работа» возникает тогда, когда кто-то готов за нее платить: что для одного «работа», для другого — «расходы». Когда капитал циркулирует между деятельными участниками экономики, появляются новые рабочие места. Но там, где расходы не желают ни видеть, ни оплачивать, капитал перестает циркулировать, а итог — растущая безработица (припомните, как было несколько веков тому назад, когда «капитал» не платил за «труд», когда рабочих мест в искомом смысле этого слова было гораздо меньше, а по большей части рабство или отработка долгов). Как только предприятия вынуждены будут признать расходы, которые они перекладывают вовне, появятся и новые рабочие места, и новые профессии. Но в Эвронии фирмы платят не по расценкам XXI века, ни в одной отрасли этого нет, а в итоге и рабочих мест, достойных XXI века, нигде не видно.
• Глубокий долг. Чем больше «растет» ВВП Энронии, тем больше накапливается счет по неоплаченным расходам и слишком задорого купленным выгодам. В экономике, где прибыль преувеличивают, а расходы преуменьшают, рост вычисляется по «отдаче», «объему», а не по реальным результатам для людей, общества, страны и природы, на которые и перекладываются расходы, из которых и черпаются (а не создаются) доходы. Игра с нулевой суммой, победители и побежденные, какое уж тут процветание. В такой экономике ВВП то и дело «оправляется» от очередной «рецессии», а среднестатистическая семья все так же наблюдает, как ее доходы и накопления стоят на месте, а то и вовсе сокращаются. Все больше расходов и убытков перекладывается с компаний на общество. В Энронии пищевая индустрия, чтобы снизить расходы, производит все более дешевую (и все менее питательную) еду, потребители теряют здоровье, а налогоплательщик и государство тратят миллиарды на их лечение.
• Мегапровал. Что же в итоге будет с экономикой Энронии? Рынки не справятся с перераспределением капитала, они будут неправильно его распределять, инвестировать в низкопробный товар. Корпорации перестанут внедрять инновации, увлекать и творить. Государство перестанет справляться с управлением финансами. Копить деньги на будущее бессмысленно. Никто не сможет принять разумное решение, как увеличить свои накопления. Цены утратят всякий смысл. Инвесторы так и не посеют семена завтрашних подрывных технологий и конкуренций. Банки перестанут давать взаймы и принимать деньги. Местные сообщества, а там и общество в целом начнут распадаться, поляризоваться, образовывать враждующие партии.

В этом и заключается главная проблема Энронии. Экономика вошла в порочный цикл — и каждый виток вредоноснее и злее предыдущего. Чем выше корпоративный профит, тем бессмысленнее само понятие процветания. Чем выше «дивиденды для акционеров», тем хуже приходится обычным людям, местным жителям, обществу, природе, будущему как таковому. Чем напряженнее и свирепее «конкуренция», тем меньше по-настоящему хороших, потрясающих, вдохновляющих, притягательных, осмысленных вещей. Энрономика растет, но не растет ничего человеческого: доверие, счастье, общие ценности, высший смысл. Все сохнет и отмирает. Усиливаются социальные и политические конфликты, кипят и бурлят, ссоры над убывающим пирогом того гляди перерастут в драку.

Читайте материал по теме: Во что превратился капитализм в XXI веке

Это уже не фантазии из Сумеречной зоны, это реальность нашей Великой Стагнации. Мировая экономика – в том виде, в каком мы ее знаем — хронически, систематически преуменьшает реальные затраты и преувеличивает прибыль. В результате поломан мотивационный механизм мировой экономики: нет желания биться за реальный расцвет экономики, за долговечные вещи, за реальные, прочные ценности будущего — все искажено! Реальный кризис не сиюминутное и краткосрочное событие («большой крах 2008 года), а устойчивые, длительные, глубоко извращенные отношения, которые не сулят нам ничего, кроме еще более частых и еще более яростных столкновений.