Владимир Мартынов: «Век технологий — это импотентское время»

Владимир Мартынов — композитор, музыкант, философ, эссеист — известен многим как автор музыки к мультфильмам, спектаклям и кинокартинам, среди которых «Холодное лето пятьдесят третьего», «Русский бунт», «Остров». Пройдя долгий композиторский и исполнительский путь, Мартынов в своих философских работах заявляет: время композиторов ушло в прошлое — и продолжает писать музыку.

HBR — Россия: Что для вас музыка? Это способ размышления, осмысления действительности, познания мира?

Мартынов: Я получил музыкальное образование, и музыка для меня — основная профессиональная деятельность. Но мы живем в такое время, когда нельзя посвящать себя одной профессии. Наступил период бурных перемен, и старый мир рушится на глазах. От профессий, которые казались незыблемыми и стабильными в 1970—1980-е годы, остались рожки да ножки. Весь гуманитарный комплекс уходит за горизонт. Предсказать, что будет дальше, очень трудно. Единственное, что можно прогнозировать: нынешний мир тоже продержится недолго, и профессии, которые сейчас считаются престижными, вряд ли останутся таковыми через десять лет. Поэтому я пытаюсь везде раскинуть свои сети: где-то что-то да попадется.

Музыка сейчас для меня не приоритетна — меня больше интересуют фундаментальные изменения, происходящие с человеком. Так что это лишь один из способов вхождения в контакт с реальностью, рассмотрения мира.

Почему вы считаете, что гуманитарный комплекс уходит за горизонт?

Мы живем в век технологий. В гуманитарном смысле это импотентское время. Нет больших идей, нет больших методик. Сейчас не может быть Моцарта, Ньютона, Эйнштейна. Кончилось время ученых, наступила эпоха технологов — того же Стива Джобса. Это не мое время. Я говорю об этом безо всякой горечи — просто нужно отбросить иллюзии и понять это.

Дело не только в технологиях, но и в массовой культуре. Можно делать что-то эксклюзивно рукотворное, скажем открывать изысканные ресторанчики, варить особый кофе, но все равно везде будет вонять картошкой из Макдоналдса, потому что Макдоналдс — повсюду. Конечно, можно спасаться в каких-то нишах, но ход истории это не изменит.

Как торжество технологий, с вашей точки зрения, влияет на человека?

Человеческое сознание формируется не само по себе, а в результате неких исторических событий, революций — неолитической, индустриальной, постиндустриальной, цифровой. Каждая революция поначалу портит человека: фундаментальные прогрессивные скачки чреваты не менее фундаментальным откатом, антропологическим ухудшением. Допустим, в результате неолитической революции, когда человек перешел от охоты и собирательства к сельскому хозяйству, ухудшилось его физическое состояние: у него испортились зубы, он стал менее крепким. Это временный провал — потом все, как правило, наверстывается. Нынешняя цифровая революция приводит к тому, что интеллектуальные способности людей падают. Многие задачи передаются науке и технологиям, и человеку не приходится напрягать мозги.

Но вы говорите, что потом должно наступить улучшение.

На это нужно время, и я не знаю, есть ли оно у нас. Кроме того, надо задаться вопросом: если восстановление происходит за счет технологий, развития медицины и т. д., можно ли это назвать улучшением? Если пятиклассник, как кто-то предположил, приняв допинг, будет сильнее «бездопингового» спортсмена, — правильно ли это?

Как изменился подход к музыке и ее восприятие в цифровую эпоху?

Работу композиторов, творческих людей теперь относят к сфере услуг. Музыка стала развлечением. Посмотрите, как и где она сейчас звучит: в лифте, в отеле, в супермаркете, в туалете. Великие творения: «Тристан и Изольда», «Девятая симфония» Бетховена и т. д. — превратились в продукт потребления. Интересно, что на это сказали бы Пифагор или Веберн! Сейчас на Западе одни из самых богатых людей, среди тех, кто занимается музыкой, — композиторы, которые пишут для рекламы. Их успех, я считаю, очень показателен.

В своей книге «Конец времени композиторов» вы утверждаете, что эпоха композиторов вообще ушла в прошлое. Это тоже связано с торжеством технологий?

Это одна из основных причин. Расцвет времени композиторов связан с Гутенбергом, с авторитетом печатного текста. Конец — с появлением микрофона и распространением звукозаписи. Раньше композитор был светочем: если он не напишет музыку, нечего будет играть, слушать и критиковать. Он был единственным игроком на поле. И тут появляется микрофон, к которому может подойти человек, не знающий даже, что такое нотная грамота. И он становится важнее композитора. Академический композитор не может, например, сам по себе получить премию «Грэмми» — только, если его произведение сыграет крутой исполнитель. Сегодня некомпозиторской музыки гораздо больше, чем композиторской: весь джаз, рок, нойз, эмбиент. Музыка теперь рождается на коллективном уровне.