О чем не расскажет чистая приведенная стоимость

Позвольте задать вам вопрос. Что разумнее:

Вложить 10 млн долларов в проект, который принесет вам 20 млн долларов через 3 года со 100% вероятностью... или

Вложить 1 млн долларов в проект, который принесет 3 млн долларов через 3 года с 50% вероятностью?

Классическая наука говорит, что первый вариант лучше. При нем можно рассчитывать на получение 10 млн прибыли от первоначального вложения в 10 млн. Во втором сценарии, в случае, если я смогу найти 10 похожих инвестиционных проектов, я могу ожидать прибыль величиной в 5 млн — поскольку половину из своих вложений я теряю. Даже без учета административных издержек, которые свойственны многим корпоративным предприятиям, нетрудно понять, что 10 млн больше, чем 5 млн, поэтому, если я финансовый директор, я сделаю ставку именно на первый проект.

Все просто, не правда ли?

К сожалению, эта простота обманчива. В приведенном выше примере единственная информация, которой я располагаю, это данные о потенциальных исходах для инвестора в первые три года вложения. На самом же деле большинство инвестиционных программ не возникают, чтобы через три года исчезнуть. А чем дольше действие проектов в вашей организации, тем труднее людям хотя бы отдаленно предсказать их реальное финансовое воздействие. Если я скажу вам, что инвестиции размером в миллион были сделаны в эксперименты, приведшие к возникновению Kindle в Amazon или iPod в Apple, вы бы, наверное, серьезно подумали, прежде чем называть более разумным первый вариант (хотя именно он выглядит лучше в обычной таблице в Excel).

Вместо того чтобы сравнивать проекты с помощью простого расчета чистой приведенной стоимости (что слишком уж часто делается в корпоративной Америке), важным управленцам нужно почаще рассматривать инвестиции как комплексные опционы. Малое и рискованное вложение может дать нам огромный потенциал для развития, в то время как более крупная и гарантированная инвестиция способна оказаться полностью лишенной всякой опционной стоимости. И при оценке проектов на основе их опционной стоимости нам нужно тщательно подбирать методику расчетов к типу и масштабу лежащей перед нами возможности. Здесь не обойдешься простыми финансовыми инструментами, о которых нам рассказывали на лекциях по корпоративным финансам в университете. Комплексные опционы требуют более разностороннего рассмотрения инвестиционной возможности.

Многие из нас интуитивно понимают, как устроены комплексные опционы. Возьмем молодых американских студентов, решивших посвятить себя карьере хирурга. Это долгий, изматывающий путь ценой в сотни тысяч долларов и длиной в 15 лет. Но при оценке этой возможности они учитывают, чего могут достичь в результате и что нужно сделать, чтобы опцион хирургии (самой высокооплачиваемой специальности) оставался открытым. Они вкладывают время, деньги и силы, зная, что единственный способ все потерять — это вообще не инвестировать в данную возможность.

Читайте материал по теме: Извлекайте уроки из несбывшихся прогнозов

Весьма похожим образом делают инвестиции и венчурные капиталисты. В недавнем интервью New York Magazine Марк Андриссен заявил, что самый важный для венчурного капиталиста вопрос звучит следующим образом: «А что, если это сработает?». Лучшие инвесторы не вкладывают в компанию, какой они ее видят сегодня. Решающим фактором являются даже не денежные потоки, которые они получат в течение последующих пяти лет. Они смотрят на молодого предпринимателя и спрашивают себя: «Если мы выберем этот путь, до какого размера может вырасти этот бизнес? При условии успеха насколько переломной будет его технология? На сколько отраслей распространится его влияние?»

Подобно хирургу, который решил учиться по специальности «лечебное дело» в качестве первого шага к чему-то большему, лучшие венчурные капиталисты следят за тем, чтобы и они сами, и их подопечные предприниматели оставляли свои опционы открытыми к получению максимальных выгод на каждом этапе пути.