Кому должна принадлежать информация?

Большие данные и интернет вещей — способность обычных «вещей» получать и отправлять информацию — сулят революционные перемены и в менеджменте, и в жизни общества. Предполагается, что вся информация, генерируемая интернет-компаниями и ­рассеянными по свету девайсами, принадлежит организациям, к которым она стекается. Что, если это не так?

Алекс Пентланд, профессор медиаискусств и наук МТИ, считает, что она не принадлежит компаниям и, если у нас не будет законов, точно указывающих на ее собственников, то потребители взбунтуются, надзорные органы начнут завинчивать гайки и потенциал интернета вещей не реализуется. Чтобы этого не случилось, Пентланд создал систему правил, которые четко определяют владельцев информации и позволяют контролировать ее потоки. Он назвал свою систему «Новым ­курсом в ­сфере информации» (New Deal on Data), и она оправдывает свое громкое имя. В беседе со старшим редактором HBR Скоттом Беринато Пентланд рассказывает о том, как его система завоевывает признание.

HBR: Почему вы занялись проблемой сбора данных и их конфиденциальности?

Пентланд: Когда мы проводим исследования в нашей медиалаборатории, мы увешиваем ­добровольцев датчиками. Они регистрируют данные о громкости их голоса, движениях и жес­тах, то есть индивидуальные сигналы, которые люди посылают при общении друг с другом. Едва взявшись за эту работу, я понял, как важна эта информация, а вскоре осознал и другое — что у этой медали есть оборотная сторона.

Человечество уже располагает данными, которые помогают защищать окружающую среду, выстраивать прозрачное управление, бороться с пандемиями, повышать профессионализм работников и качество потребительских услуг. Но с их помощью можно натворить и немало бед.

А интернет вещей усугубляет эти опасения?

Да. Если что-то и помогает людям увидеть свои действия со стороны, так это интернет вещей. С какой скоростью вы едете, когда везете детей из школы? Сколько съедаете за неделю? Сколько времени проводите на кухне? В спальне? Все это личное дело каждого, но, поскольку товаров со встроенными датчиками становится все больше, кажется, что за нами следят.

И когда человек осознает, что информация о нем постоянно куда-то поступает, он думает, не зря ли он позволяет собирать данные о его тренировках или его пульсе.

Именно. Кого-то это вообще не волнует. Но сейчас вам никак не дают знать, что за вами шпионят. Между производителями, надзорными органами и потребителями идет большая война: имеете ли вы право знать, что о вас собирают информацию?

Вы считаете, что такое право у нас есть. Как родилась концепция вашего «Нового курса»?

Я подумал: нам нужно сделать так, чтобы вы­играли все: и потребители, и компании, и государство. В 2008 году я написал программный документ для Всемирного экономического форума, за ним последовал ряд встреч и появились новые документы. В них объяснялась важность проблемы, описывались катастрофические последствия пренебрежения ею и идея тотальной перезагрузки — «Новый курс в сфере информации».

Название «Новый курс» напоминает о программе Рузвельта и звучит весьма вызывающе. На это вы и рассчитывали?

Конечно! Тот новый курс был настоящей перезагрузкой для США и приносил плоды по крайней мере полвека. Он изменил сам образ мыслей наших граждан.

А в чем суть вашего нового курса?

В том, что право собственности на информацию должно принадлежать человеку, к которому она относится. У людей будут такие же права на информацию, как на их тела или деньги.

Значит, вы предлагаете правила, по которым люди будут контролировать данные о себе?

Да. Новый курс позволит нам следить за тем, какую информацию о нас получают компании, и выбирать, разрешать пользоваться ею или нет. Наверное, компании разработают правила обращения с этой информацией. Тогда люди перестанут так раздражаться: они будут знать, что происходит и зачем, и смогут следить за этим.

Прозрачность — вот ключевое слово. По данным, которые о вас собирают, можно составить достаточно полную картину вашей жизни. Но нужно где-то держать эту информацию и охранять ее, потому что она особенно ценна, если находится вся в одном месте. Видя, как устроена ваша жизнь, вы сможете подбирать себе лучшие методы лечения и варианты страховки, планировать бюджет. Но где хранить эту картину? В кредитно-рейтинговом агентстве? Надеюсь, что нет. В Google? Нет. Так не у того ли человека, который и стал источником данных? Надеюсь, так и будет.

Компании боятся, что если потребители будут все знать о них, то запретят им использовать собранную информацию?

Компании боятся, что такие правила погубят их — и порой обоснованно. Скажем, некоторые телекоммуникационные компании хотели, чтобы клиенты разрешили им обмениваться с партнерами информацией о них. Они потратили на это сотни миллионов, но вспомните, что произошло, когда люди стали регистрировать свои телефонные номера в особой базе, чтобы им не звонили телемаркетологи.

Так что какие-то компании исчезнут, но это и к лучшему: если отношения между компаниями и потребителями станут более уважительными, экономика только выиграет. Мы сделаем ее ­стабильнее и предотвратим катастрофы.

* деятельность на территории РФ запрещена