Новый мировой центр производства

Сунь Цзянь проводил нас в невысокое офисное здание на территории гигантской фабрики керамики на юго-западе Нигерии и предложил выпить чаю. Он только что вернулся из Китая и привез с собой отличный чай. Угощать им гостей — многовековая традиция китайского гостеприимства.

Сунь родом из Вэньчжоу — города на юго-востоке Китая. Именно там почти 4000 лет назад появилась на свет бледно-зеленая глазурь, известная как селадон, — и Вэньчжоу стал местом рождения китайской керамики. В 1970-х жизнь в городе была непростой: окончив начальную школу, Сунь устроился на работу. В 1978-м, через два года после смерти Мао Цзэдуна, именно в Вэньчжоу возникли первые в КНР частные предприятия. Сунь сделал карьеру на нескольких кожевенных фабриках и в итоге накопил достаточно средств, чтобы открыть собственную компанию. Однако к концу 2000-х в стране начался стремительный рост цен, и бизнесмен понял: пора переносить бизнес в более дешевую страну. Друг предложил подумать о Нигерии.

Сунь поехал туда на пять дней. «Меня тут же окружили нищие — они тянули ко мне руки и просили денег,— вспоминает он. — Но потом стало очевидно, что в стране немало богачей и, хотя на этом рынке трудно пробиться, другим пришлось бы не проще моего». Вернувшись в Китай, Сунь позвонил знакомому таможеннику и спросил, какую продукцию сложнее и дороже всего экспортировать из Китая в Нигерию. Знаете, что тот ответил? Керамику.

Одного визита в страну хватило, чтобы Сунь вложил $40 млн в строительство ­керамической фабрики в Нигерии. Сегодня фабрика ­работает круглосуточно, и из 1100 сотрудников 1000 — местные. Да, электричество подается с перебоя­ми и дорого стоит — но бизнес идет отлично. В Китае Сунь получал 5% чистой прибыли, в Нигерии благодаря низкой конкуренции и растущему спросу — 7%. Для производства двухпроцентный рост — существенная величина.

Пример Суня не единственный. Согласно данным китайского министерства торговли, частные китайские компании ежегодно делают более 150 крупных инвестиций в производственный сектор Африки (в 2000 году таких инвестиций было всего две). Впрочем, реальные цифры, вероятно, в два-три раза выше: при полевых исследованиях ученые часто обнаруживают неучтенные государством китайские организации.

Эти компании уже пользуются влиянием. В Нигерии, экономика которой считается крупнейшей в регионе, китайцы плавят сталь и за счет этого поддерживают строительный бум. В крохотном королевстве Лесото китайские и тайваньские фирмы шьют лосины для Kohl’s, джинсы для Levi’s, спортивную одежду для Reebok — все это поступает прямиком в американские торговые центры. Благодаря китайцам швейная промышленность стала крупнейшей в стране. В то время как британский фармацевтический гигант GSK сворачивал планы по строительству завода в Эфиопии, китайская Humanwell копала близ Аддис-Абебы котлован под фармацевтический завод стоимостью $20 млн. Совет директоров Humanwell одобрил инвестиции в фармсектор Эфиопии в размере $100 млн.

За последние несколько лет мне удалось побеседовать с почти 50 китайскими производственниками, работающими в полудюжине африканских стран. Я расскажу, как их вложения трансформируют экономику и общество континента, обес­печивая миллионы людей первым в их жизни официальным местом работы, воспитывая предпринимателей и вдохновляя правительства на создание производственных кластеров. Конечно, эти бизнесмены не святые. Взяточничество, плохие условия труда, пренебрежение экологией — это касается и их. Однако все более ощутимое китайское присутствие и развитие производства (а не добыча полезных ископаемых, как раньше) способствуют индустриализации континента. Промышленная революция в Африке? Кажется, до нее не так долго.

Идея коротко

ЧТО ПРОИСХОДИТ

Производственники, выталкиваемые из Китая растущими ценами, все активнее инвестируют в африканский высокомаржинальный бизнес.

ПОЧЕМУ ЭТО ВАЖНО

Если тенденция сохранится, Африка сможет отвоевать у Китая титул мирового производственного центра.

К ЧЕМУ ЭТО МОЖЕТ ПРИВЕСТИ

Подобная промышленная революция приведет к появлению в Африке 100 млн рабочих мест и целого ряда производственных компаний, способных конкурировать на мировом рынке, а также вывести людей из крайней нищеты.

КРУПНЕЙШИЙ В МИРЕ ИСТОЧНИК РАБОЧЕЙ СИЛЫ

Предпринимателей из Китая в Африку одновременно и выталкивает, и затягивает. С одной стороны, главенству Поднебесной в мировом производстве угрожают структурные ограничения. Политика «одна семья — один ребенок» сократила рабочую силу страны, приведя к недостатку сотрудников в береговых производственных центрах. При этом затраты на работников за последнее время возросли: с 2001 года почасовая оплата увеличилась на 12%, а зарплата с учетом производительности в 2004—2014 годы почти утроилась.

Джастин Ифу Линь, бывший главный экономист Всемирного банка, утверждает: «Китай вот-вот перестанет быть центром низкоквалифицированной занятости. В результате высвободится почти 100 млн рабочих мест — достаточно, чтобы вчетверо повысить занятость в бедных странах». Для сравнения, на пике производственной активности, в 1978 году, на американских фабриках трудилось всего 20 млн человек. Теперь только из одной страны — КНР — необходимо перенести в пять раз больше рабочих мест.

С другой стороны, в Африке начинается демографический бум. К 2050 году там будет 2 млрд жителей, и Черный континент превратится в крупнейший в мире источник рабочей силы (в Юго-Восточной Азии к этому году будет всего 800 млн человек). Сегодня в африканских государствах высочайший в мире уровень безработицы. По официальным данным, в Нигерии этот показатель составляет 12,1%, однако даже правительство признает: еще 19,1% населения «недозагружены». Для молодежи все значительно хуже: трудоустроиться не могут 42,2% человек. Получается, что перебросить рабочие места из Китая в Африку более чем логично.

Важный аргумент для корпоративных инвесторов: Африка — все еще сложный, но открытый почти любым возможностям рынок. Нигерия — гигантский высокомаржинальный рынок сбыта потребительских товаров с относительно низкой конкуренцией. Лесото беспошлинно торгует с США, а близость к ЮАР с ее передовой инфраструктурой и логистикой позволяет королевству быстро доставлять модные новинки американским потребителям. В Эфиопии — привлекательные налоговые льготы и недорогая электроэнергия, к тому же оттуда недалеко до богатых стран Ближнего Востока. Другими словами, Африка способна стать неплохой базой почти для любой производственной бизнес-модели.

Спрос тоже постепенно растет. Правительства африканских государств принимают решительные меры к интеграции региональных рынков — сокращению затрат и улучшению условий для внешних инвестиций. В 2015 году половина стран континента подписала Трехстороннее соглашение о зоне свободной торговли, объеди­нившее в единый блок 600 млн человек и создавшее 13-ю по величине экономику мира. При этом шесть стран Восточной Африки сделали еще один шаг навстречу друг другу, заключив таможенный союз для стимулирования торговли, гармонизировав законодательство ради облегчения сотрудничества и введя единую визу, чтобы упростить передвижение людей.

Теперь давайте рассмотрим результаты китайских частных инвестиций в Африку.

Обещание будущего

По слухам, поддерживаемым даже местными газетами, китайские организации предпочитают не нанимать африканцев. Однако исследования свидетельствуют об обратном: на китайских фабриках в Африке трудятся почти одни аборигены. Недавний метаанализ статистических данных показал, что доля местных рабочих нигде не падает ниже 78%, а в ряде компаний, в штат которых входят тысячи сотрудников, этот показатель превышает 99%. Я организовала небольшое исследование в Нигерии и получила цифру 85%. Крупный опрос, проведенный в Кении на китайском языке, выявил 90-процентную занятость африканцев в китайских строительных и производственных компаниях. Оказалось: чем дольше китайский бизнесмен работает в Кении, тем больше местных он нанимает.

Живое свидетельство тому — Ахмед Ибрагим. Он провел меня по картонажной фабрике в Нигерии, и я поняла, что он знает о своем деле все: особенности поставщиков целлюлозы, процесс разгрузки машин с сырьем, нюансы каждого станка, статус клиентских заказов, секреты офсетной печати. Он помнит имена всех рабочих. Его босс, владелец фабрики, — китаец, но совершенно очевидно, что всем заправляет Ибрагим.

Он начал с самых низов. После окончания средней школы, как и большинство юных нигерийцев, Ибрагим перебивался случайными заработками. Однако у него было преимущество: живя близ границы с бывшей французской колонией Нигером, он выучил французский язык. Ибрагим стал покупать для нигерийцев автомобили у франкоговорящих ливанских дилеров в соседнем Бенине: там машины стоили намного дешевле из-за низких пошлин. В 2009-м он устроился водителем к Вану Цзюньсюну — китайцу, только что приехавшему в Нигерию, чтобы начать свой бизнес. Ибрагим быстро превратился для него в незаменимого помощника.

Перелом в их сотрудничестве наступил, когда Ван решил купить новую машину для своей компании — как местные: подешевле, в Бенине. Ван не говорил по-французски и был вынужден поручить сделку Ибрагиму. Но можно ли ему доверить столь крупную сумму? Китайские менеджеры Вана колебались. Наконец Ван взглянул в глаза Ибрагиму и под влиянием момента вручил ему всю сумму наличными. Когда Ибрагим уехал в Бенин, китайские сотрудники решили, что больше не увидят ни его, ни денег. К их изумлению, тот быстро вернулся — с машиной и даже со сдачей. Ибрагим рассыпался в извинениях: часть сдачи он потратил на «невероятно красивые» ботинки. Он вычел эти деньги из очередной зарплаты и с того дня стал правой рукой Вана.

Вскоре Ван поручил Ибрагиму текущее управление фабрикой. Он даже напечатал ему визитки, на которых тот значился директором. Китаец, официально занимавший эту должность, оскорбился. Желая сохранить в коллективе мир (и понимая, что он в любом случае облечен властью), Ибрагим выбросил визитки.

Работа на фабрике изменила жизнь Ибрагима. В его племени для женитьбы необходима определенная сумма денег. Раньше Ибрагим вынужденно оставался холостым — теперь у него две жены (племя признает полигамию), что свидетельствует о богатстве. Обладая правами директора фабрики, он вовлек в бизнес своего младшего брата Ишмаэля. Брат быстро всему научился и теперь подменяет Ибрагима, когда тот выполняет другие поручения Вана. Гуляя по фабрике с Ибрагимом, я заметила, что он разговаривает с сотрудниками на хауса — языке, распространенном на севере страны, а не на юго-западе, где находится фабрика. Оказалось, что работники приехали издалека: Ибрагим устроил на фабрику едва ли не всю свою деревню!