О равенстве

«Равенство» был одним из трех знаменитых девизов французской революции, наряду со «Свободой» и «Братством».

Многие политические и общественные движения, включая коммунизм, провозглашали «равенство» своей целью. Положение декларации ООН «все люди рождаются равными» подразумевает, что если люди рождаются равными, то они должны и оставаться таковыми. Неравенство считается ненормальным.

Движение кибуцев в Израиле, которое я сейчас консультирую, всегда считало равенство краеугольным камнем своей философии. Оно же - основа многих религиозных движений. Несколько лет назад я консультировал подобную организацию - Kripalu, центр йоги и духовного развития в США. В католической церкви, которую Институт Адизеса консультирует сегодня, есть много орденов, члены которых привержены равенству, бедности и служению.

Я обнаружил нечто подобное, консультируя и еврейские семьи родом из Сирии. Братья в семье много работают, зарабатывают столько, сколько они могут, но делят все поровну, независимо от того, какой вклад внес каждый из них. То же самое происходит и в традиционных албанских семьях.

Но как это работает? И работает ли на самом деле?

Во-первых, мы должны понять, что равенства в природе не существует. Посмотрите на животных - у них четкая иерархия. Но то же самое справедливо и для людей. Посмотрите на своих детей: разве они не дерутся с братьями за игрушку, даже если точно такая же лежит на полу рядом с ними? Другими словами, если они хотят равенства, то вот оно: две одинаковые игрушки. Так за что же они борются? За доминирование. За положение на тотемном столбе, в иерархии. Но не за равенство.

Иерархия является одной из причин неравенства. Так как иерархия не может быть устранена юридически или политически, поскольку является природным явлением, неравенство также не может быть ликвидировано.

При вынужденном равенстве, например - в уровне доходов, для того, чтобы вернуться к естественному состоянию неравенства, появляется неравенство в нематериальных аспектах (статус становится важнее, чем когда есть разница в доходах). А если равенство насаждается как в уровне доходов, так и в статусе, то динамика социальных взаимодействий все равно найдет способ, чтобы привести систему в ее естественное состояние неравенства.

Возьмем для примера кибуц. На мой взгляд, равенство в ежемесячном пособии всех членов общины, а также принцип, что руководители получают признания не больше остальных, вызывают внутренние раздоры и даже предательство. Неравенство создается отрицательной обратной связью между людьми. Одни ставят себя выше, унижая других.

Чтобы найти решение, необходимо, прежде всего, освободиться от утопических ожиданий равенства. Мы должны раз и навсегда признать, что равенства нет и быть не может. Вместо этого мы должны следить за тем, чтобы неравенство не было безнадежно: «проигравшие» не должны воспринимать неравенство как нечто непреодолимое, что в будущем у них нет возможности стать равным даже усилиями нескольких поколений.

Так что же делать? Как добиться «приемлемого неравенства»?

Что касается разницы в доходах, то из своего опыта я понял, что допустима семикратная разница: самый главный человек в организации не должен зарабатывать больше, чем в семь раз больше, чем самых низкооплачиваемый в той же организации. Пятикратная разница является не только приемлемой, но признается законной. Троекратная разница терпима, но не способствует устойчивости в организации – люди не соглашаются переходить на руководящие должности.

Я выяснил, опять же из опыта, что эти мультипликаторы работают не только в финансовом плане, но и при нематериальном поощрении - таком как признание или статус в организации. Например, при структурировании компаний по методологии Адизеса мы стараемся, чтобы в их структуре было не более семи уровней, независимо от того, насколько компания большая. (Крупнейшая компания, которую мы реструктуризировали, была международная корпорация численностью в 250 000 человек.)

Я также настаивал на этом принципе при разработке структуры вооруженных сил: от рядового до начальника штаба должно быть не более семи уровней. (К сожалению, клиент не принял данный принцип, в результате военные структуры стали крайне бюрократизированы.)