«Турист как рыбка в аквариуме — не понимает, где находится»

Мобильность стала ценностью — люди активно путешествуют, изучают свою страну и ездят за рубеж. О том, как туризм стал массовым явлением и чем это обернулось для местных сообществ, рассказывает профессор, заведующий кафедрой общей социологии НИУ ВШЭ Никита Покровский.

HBR Россия: Вы исследовали туризм как социальное явление, издали учебник, но сами туристом никогда не были. Почему?

Покровский: Такой вот парадокс. В отличие от многих других людей, я туризм не люблю, и дело не в отсутствии возможностей. По миру и по России передвигаюсь с сугубо научными и деловыми целями, в этих поездках параллельно знакомлюсь с городами и странами, но никогда не ездил просто для того, чтобы провести свободное время. В молодости я ухаживал за девушкой, в какой-то момент познакомился с ее мамой, которая только что вернулась из турпоездки во Францию. И в разговоре деликатно усомнился, стоит ли посещать Лувр без обстоятельной подготовки. С девушкой мы расстались, но я еще раз убедился, что мне чуждо поверхностное туристическое знакомство с памятниками истории и культуры. Я сам из творческой семьи, к искусству отношусь серьезно — на мой взгляд, историю произведений надо изучать, вникать в них. В Париж много лет назад впервые приехал на научное мероприятие. Бродил по легендарным местам: набережная Сены, Монмартр, Елисейские поля, но не испытал какого-то благоговения. И не испытываю желания посетить эти места вновь, для себя. Хотя для других людей это, наверное, мечта, как в поговорке, «увидеть Париж и умереть».

Иными словами, туристические поездки ограничивают взгляд человека на мир, а не расширяют его?

Туризм искажает мир. Сошлюсь на работы известного английского социолога Джона Урри — он исследует «потребление мест», одной из форм которого является туризм. В своей книге «Взгляд туриста» Урри отметил, что мы наблюдаем величайшие в истории перемещения людей через границы. В результате отношения между обществами на земном шаре опосредованы потоками туристов, и одно за другим места изменяются, чтобы их принимать. Туризм превращает города и села в туристические объекты, а бесконечный поток людей трансформирует реальность. Вам кажется, например, что вы живете в Москве, а на самом деле в городе, созданном для гостей. Для них его украшают, продумывают освещение, разные развлечения.

Россия сейчас находится на 16-м месте среди самых посещаемых стран в рейтинге Всемирной туристской организации, но планирует войти в десятку. И мне интересно наблюдать, как трансформируются объекты, которые считаются сердцем нашей идентичности — Третьяковская галерея, консерватория и т. д. По сути, из «храмов культуры» эти институты превращаются в фабрики, которые зарабатывают деньги на произведениях искусства — везде магазины, бесконечные платные экскурсии и мастер-классы, в залах проводят светские мероприятия. С одной стороны, исторические ценности нужно поддерживать. Но есть и обратная сторона. Не хочу показаться брюзгой, но, на мой взгляд, эти объекты потеряли сакральность. Раньше общение с картинами было личным открытием — Достоевский описывал, как он увидел «Сикстинскую Мадонну» Рафаэля в Дрезденской галерее, какое это произвело на него впечатление. А в последние годы мы лишились прямого контакта с шедеврами, в Сикстинской капелле и в других местах толпы. Сотни посетителей делают селфи. На мой взгляд, это не общение с шедеврами, а некая иная форма деятельности — потребление визуального контента и его присвоение посредством фотографирования «на фоне».