Растительное существование

От редакции. Современная наука представляет город как экополис, в котором должны сосуществовать люди, растения и животные. О том, что такое зеленое пространство города и как оценивать его биологическое разнообразие, рассказывает кандидат биологических наук, заместитель директора Ботанического сада МГУ, член экспертного совета Департамента природопользования и охраны окружающей среды города Москвы Александр Раппопорт.

HBR Россия: Экологи часто употребляют термин «экополис». Что означает эта концепция?

Раппопорт: Это концепция развития города, в котором комфортно живется как людям, так и растениям и животным. Мои коллеги с биологического факультета МГУ в 1980-е годы проводили эксперимент в Пущино, предложили городу много решений, в том числе планировочных, управленческих. Сейчас подобный проект реализуется в Королеве. Влиять на администрацию города очень тяжело, но важно проводить наблюдения, видеть экологические связи. Иначе через 50 лет мы уже не будем знать, кто здесь жил и что здесь росло.

Какие выводы были сделаны из подобных исследований?

Согласно научным представлениям, зеленое пространство города — это экосеть, в которой есть ядра, крупные зеленые массивы, традиционно располагающиеся вдоль долин рек. Очень важно, чтобы эти ядра не были изолированными островками — недостаточно большие замкнутые очаги будут вымирать. Между ними должны быть связующие коридоры для поддержания биоразнообразия и обмена генетическим материалом. Это, например, бульвары, уличное озеленение на разделительных полосах, системы дворов и зеленых крыш. В Москве, к сожалению, зеленых крыш практически нет, но первая общедоступная скоро появится у нас в Ботаническом саду на входной группе. Позволяя животным, насекомым и птицам перемещаться из одной зоны в другую, мы повышаем устойчивость всей экосистемы города.

Интересно, что большие ядра вдоль долин рек и зеленые коридоры были предусмотрены генпланом Москвы еще в 1935 году. Тогда экологии уделяли большое внимание — развивалась промышленность, и город было важно продувать со всех сторон. К центру Москвы сходились зеленые клинья: Лосиный остров, парк «Сокольники», Лефортовский парк, Битцевский парк, Воробьевы горы, парк Горького, Нескучный сад и т. д.

Как вы оцениваете нынешнее биоразнообразие в Москве?

Для горожан природа — это, в первую очередь, сады и парки, однако любой двор, озеленение вдоль улиц, клумбы тоже являются частью зеленого пространства. Несколько лет назад сотрудники Ботанического сада издали атлас «Флора Москвы», где описали около 1600 видов растений — это даже больше, чем в Подмосковье (там насчитывается 800—1000 видов). В Москве много привезенных растений — их культивируют специально для цветников. Кроме того, сотрудники Зоологического музея МГУ ведут программу «Птицы Москвы», в ней также участвуют любители. Они насчитали более 200 видов пернатых. Не все гнездятся в Москве, некоторые останавливаются на время, но все равно это много.

А кто из животных обитает в городе?

Много белок, есть зайцы, лисы. Я как-то видел, как один лис мышковал у нас в розарии. В Лосином острове живут более 20 лосей — это даже больше, чем нужно, потому что они объедают сосну, и деревья не успевают восстановиться.

Пожалуй, крыс в мегаполисе гораздо больше, чем зайцев или белок.

Крыс мы никогда не уничтожим, потому что в городе есть неиспользуемые пищевые ресурсы. А когда в наличии свободные калории, кто-то обязательно придет и будет есть. Потребители найдутся — летающие, бегающие, ползающие. Это закон природы.

Как выглядит Москва на фоне других мировых столиц по уровню озеленения?

Существует формальный показатель — количество квадратных метров зелени на душу населения. Департамент природопользования Москвы публикует отчеты, и, судя по этим данным, наша столица чуть ли не впереди планеты всей. Однако когда мы выходим в свой двор, видим запущенные почвы, голую землю. В то время как в Европе каждый квадратный метр засеян и цветет.

Выходит, статистика лукавит?

Правильнее сказать, что к зелени у нас относят все пространство, которое не запечатано асфальтом, не закрыто домами, дорогами, водоемами. Летом на аэрофотоснимках город выглядит довольно зелено, но под деревьями часто оказывается голая истоптанная земля. Словом, зелени у нас много, но ее реальное состояние очень скверное.

С чем это связано?

Не умеем за ней ухаживать. Это просто беда. Даже в Санкт-Петербурге, где растений гораздо меньше, ухаживают за ними более профессионально. В Москве не умеют работать во дворах, по-любительски подходят к озеленению районных скверов. Есть лишь единичные объекты, за которыми хорошо смотрят — Поклонная гора, Нескучный сад, участок около памятника князю Владимиру, отчасти парк «Зарядье». Московский парадокс: за зелеными насаждениями ухаживает структура под названием ГБУ «Автомобильные дороги». А мы знаем, как корабль назовешь, так он и поплывет.

То есть за парком «Зарядье» ухаживают не идеально?

Концепция «Зарядья» — представить в одном месте основные природно-ландшафтные зоны России. Я участвовал в создании этого парка и знаю, сколько мучений его сотрудникам доставляют «Автомобильные дороги» со своим казенным подходом. Они умеют обращаться с газонами, знают, что их надо поливать, косить, иногда прокалывать. Но проблема в том, что ухаживать за природными зонами парка они пытаются точно так же, как и за газонами.

Какие виды растений преобладают в Москве?

Растения распределены в городе неравномерно, основная их масса произрастает на особо охраняемых природных территориях. В повседневной жизни мы с этим разнообразием практически не сталкиваемся. То, что видят каждый день 90% москвичей, — это, наверное, 5 видов деревьев, 5 кустарников и 10—15 травянистых растений. Почти 50% деревьев — это липа. Она довольно устойчива в городских условиях, неприхотлива, быстро растет, выдерживает засуху и загазованность. Много кленов, остролистных и американских.

Американский клен часто ругают — мол, сорное растение, к тому же часто ломается.

Все клены ломкие. А американский клен ругают, потому что деревья вырастают кривые и косые. Но если бы за ними следили так, как 100 лет назад, когда они считались экзотическими растениями, эти деревья вырастали бы ровными и аккуратными. Сорными их считают, потому что они очень живучие и готовы вырасти на любом клочке. Такими же сорными мы будем со временем называть манчжурский орех и дуб красный, которые много где высаживают сегодня. Они тоже дико устойчивы, забивают местную флору. Через какое-то время это станет проблемой.

А что происходит в мегаполисе с хвойными деревьями?

Хвойным породам в городе сложно. Лиственные деревья обычно накапливают какое-то количество тяжелых металлов (сейчас оно совсем небольшое), пыль, но вся грязь опадает вместе с листвой. А хвоя в хороших условиях держится три года, в плохих — два, и за это время устьица на хвоинках сильно забиваются. Это как если бы люди жили в домах с грязными стеклами, сквозь которые проходит мало света. Лиственница чувствует себя лучше, потому что каждый год сбрасывает хвою, поэтому этот вид сажают чаще. А также голубую ель — она имеет мощный восковой налет, устойчива к загазованности. Породам, у которых тонкий защитный восковой слой, выжить сложнее. Кроме того, не у всех хвойных устойчивая корневая система. У елки, например, она поверхностная, любое вытаптывание для нее губительно. Сосны более живучие — часть корней у них идет по поверхности, часть уходит вниз.