Как уговорить старушку

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ РУВИНСКИМ ВЛАДИМИРОМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА РУВИНСКОГО ВЛАДИМИРА ВЛАДИМИРОВИЧА.

Дверь подъезда скрипнула, и Анатолий Ефимов, 43-летний порученец небольшой, но преуспевающей строительной фирмы, вошел внутрь. Лифта в этом дореволюционном доме в центре Москвы не было, и мужчина, вздохнув, зашагал на третий этаж. «Осталось договориться с тремя жильцами, — внутренне ликовал он, рассматривая по пути потрепанные временем узорные перила из чугуна. — Одна коммунальная квартира, и дело в шляпе!» От предвкушения скорого и удачного окончания дела Анатолий Михайлович остановился на лестничном пролете и, переведя дух, направился к 11-й квартире. Ефимов наведывался в этот дом не в первый раз. Колобовский пере­улок, где он располагался, был лакомым куском для любого, кто зарабатывал на недвижимости. Банк «Заря Москвы», обслуживающий столичную мэрию, давно положил на него глаз. Дом не ремонтировался капитально уже лет сорок и за это время сильно обветшал. Межэтажные перекрытия, казалось, держались на честном слове и добросовестности дореволюционных строителей. После недолгих обхаживаний властей Москвы банк получил разрешение на его снос. Градостроительный департамент выдал справку, что дом не представляет исторической ценности, и потому на его месте можно построить не очень большой, но весьма прибыльный новодел с двухуровневыми квартирами. Половина из них отходила мэрии Москвы, остальное — банку, выделившему 150 млн долларов на расселение жильцов, снос и стройку. Заниматься всем этим была привлечена строительная компания «Седьмое небо», в которой и трудился Ефимов. Архитектурный проект нового дома, выполненный в эклектичном московском стиле, был готов. Под парами стояли строительная техника и рабочие. Оставалось только расселить жильцов, чем с согласия банкиров Ефимов усердно занимался уже год. Обладая от природы легким нравом и обходительными манерами, он умел убеждать людей. Особое впечатление он производил на женщин: его вкрадчивый голос и немного брутальная внешность вкупе с мягкой настойчивостью нередко служили ему хорошую службу. На этот раз сложностей было немного, так как условия расселения банкиры предлагали божеские: квартиры за пределами Садового кольца, но с увеличением жилой площади. Цены на жилье после кризиса росли медленно, и банк прикинул, что тянуть со стройкой невыгодно. К тому же состоятельные россияне стали разборчивее, предпочитая вложить несколько миллионов долларов в домик у моря в Европе, чем в квартиру в Москве. Таким образом, семья Минчуков — муж с женой и дочь — смогли разъ­ехаться: дочь получила отдельное жилье. Супруги Чибисовы, жившие в двух комнатах, переехали в трехкомнатную квартиру. Мало-помалу расселили почти весь дом. А чтобы поторопить колеблющихся, дом был признан аварийным, в связи с чем от него отключили газ и горячую воду. Зигзаг удачи

Оставались особо настойчивые жильцы, хотевшие, как считал Ефимов, просто набить себе цену и получить несоразмерную их жилью компенсацию. Но и к таким у него был подход. «Добрым словом и револьвером можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом», — напомнил себе Ефимов, стоя перед обшарпанной двухметровой дверью. Латунная табличка возле звонка, который давно не работал, гласила: Горбаневским — 1 звонок; Бережным — 2 звонка; Марии Федоровне Иванницкой  — 3 звонка. Собравшись с мыслями, он настойчиво постучал. Щеколда замка щелкнула, и перед риелтором предстала дама в летах. Цепким взглядом она бегло окинула незваного гостя с ног до головы. Ее взгляд ненадолго задержался на кожаном портфеле, черном шерстяном пальто, обручальном кольце, скользнул по гладко выбритому лицу и выжидательно остановился на его глазах. — А, это вы? Здравствуйте. Чем обязана? Мы, кажется, не договаривались о визите? — Добрый день, Мария Федоровна. Я к Горбаневским и Бережным — они дома? — Пожалуйте, проходите. — Дама жестом пригласила его войти в прихожую. — Валечка, Сергей, это к вам! — крикнула она и проследовала в свою комнату. В это время Валя Горбаневская и ее муж Сергей, 31 и 35 лет, ожидая риелтора, оживленно обсуждали у себя варианты переезда. Комната им досталась от отца Вали — физика, перебравшегося в Москву в 1950-х и работавшего в Курчатовском институте. Выйдя на пенсию, он проявил склонность к спокойной жизни и переехал вместе с женой жить в Великие Луки — поближе к ее родным местам, природе и рыбалке. Горбаневские очень хотели переехать в свою квартиру и были рады представившемуся шансу. Но боялись прогадать. Ефимов знал это и потому решил свести длившийся уже полтора года торг к финалу. — Наша компания готова купить для вас двухкомнатную квартиру на Шаболовской. Это не центр, но рядом с мет­ро. Кирпичный дом. Все коммуникации. Девятый этаж, балкон, отличный вид из окна. — Мы хотели остаться в этом же районе, — начала было Валя. Но риелтор ее прервал: — Понимаете, квартиры здесь стоят дороже, и намного. Условия, что мы предлагаем, лучшие. Двушку вам за эту комнату никто не даст. Так что подумайте, — рассуждал Ефимов. — Но у нас самый центр Москвы — рядом с Цветным бульваром. Земля здесь дорогая, — вступил в разговор Виктор. — Конечно. Но сколько вы будете еще здесь жить? А переехать в свое, отдельное жилье вы сможете уже через пару недель. И потом, — выдвинул Ефимов последний аргумент. — Никто не гарантирует, что мы найдем вам что-то лучше. Посоветовавшись, супруги вернулись к нему: — Хорошо, по рукам. Мы переезжаем! — Ну вот и отлично, — не скрывал радости Ефимов. — Сделку мы оформим в течение двух недель. К концу марта вы будете справлять новоселье! «И я тоже», — добавил он про себя: сделка сулила ему хороший куш, которого как раз не хватало на покупку виллы в Греции. Риелтор передал супругам пакет документов, которые нужно было заполнить Валентине как собственнице комнаты для переезда. С Бережными — матерью с 12-летним сыном — Ефимов тоже закончил скоро. Ольга Бережная, 39-летняя вдова промышленного водолаза, утонувшего по несчастию в Балтийском море, давно подумывала поменять жилье: сын подрастал, вопрос о комнате для него становился все насущнее. Но поскольку ей с зарплатой врача-окулиста квартира казалась недостижимой, то размен комнаты оставался единственным шансом улучшить жилищные условия. Переезжать на окраину, как вначале предлагал риелтор, не хотелось. Руководство компании, поторапливая Ефимова, согласилось купить Бережным двушку поближе к Садовому кольцу. Ольга, внутренне ликуя, что наконец-то все определилось, дрожащей рукой подписала договор о намерениях. «Шах и мат!» — подумал Ефимов. — Вы не волнуйтесь, — подбодрил он ее вслух, вставая из-за старого круглого стола. — Поздравляю вас с выгодной сделкой! Теперь все ваши проблемы позади! На всякий случай, чтобы они не передумали, он прибавил: «Вы не прогадали, если вас это интересует. Горбаневские получают аналогичные апартаменты — и то только потому, что компания решила пойти оставшимся жильцам навстречу. Остальные, как вы знаете, переехали в более отдаленные места». Ольга внутренне расслабилась и кивнула. Ефимов почти ликовал. Но оставалась еще Мария Федоровна Иванницкая. Что он знал о ней? Одинокая женщина на пенсии, в прошлом ведущий инженер мясомолочного комбината в Москве. Строптива, капризна, как многие старики. Муж умер, детей у них не было. Пожалуй, все. Ефимов прикинул, что старушка посопротивляется, но в итоге согласится: компания приготовила для нее предложение, от которого было сложно отказаться. С этими мыслями Ефимов попрощался с Ольгой и направился в комнату Иванницкой. Крепкий орешек