Пространство свободы

«Вы выходите на следующей?» — спросите вы, если в вагоне кто-то стоит на вашем пути к выходу.

Какой реакции вы ждете и что на самом деле хотите узнать?

Объект, который закрывает вам проход, вас не интересует: вероятно, ваш мозг зафиксировал только цвет и размер препятствия: для вас совершенно не важно, стоит ли перед вами мужчина, женщина или большой чемодан. Знать «намерения» этого объекта вам нужно только с одной сугубо прагматической целью: сделать так, чтобы выход оказался свободен для вас, когда двери откроются и надо будет покинуть вагон до того, как они снова закроются.

Реакция на вопрос бывает разной, и, как правило, она смешанная — вербальная и невербальная: человек может подвинуться вперед и сказать «да», или отодвинуться и молча освободить вам проход, или сказать «я вас выпущу», хотя ему самому не надо выходить на этой станции и он намерен сразу же войти обратно.

Эта знакомая ситуация отлично иллюстрирует, что в языке, кроме семантики, есть и прагматика: значение фразы зависит от ситуации: важно не только то, что вы говорите, но и то, зачем вы это говорите здесь и сейчас. Ведь на самом деле «вы выходите?» — это и не вопрос вовсе, а завуалированный приказ: «подвиньтесь куда-нибудь, а то мне скоро выходить». Но не можем же мы приказывать незнакомому человеку! Поэтому мы и задаем вопрос: так получается вежливее.

Уважение к собеседнику проявляется в речи самыми разными способами: некоторые из них мы усваиваем в детстве и хорошо осознаем — например, обращение на «вы».

И еще нас с детства приучают не задавать бестактных вопросов, а в некоторых культурах вообще задавать вопросы вышестоящим считается недопустимым. Мы употребляем вводные конструкции, подчеркивающие, что наше мнение не является единственно возможным и вообще не столь важно: англичане говорят «in my humble opinion». Помните, в сериале «The Good Wife» начинающая адвокатесса Алиша Флорик выступает в суде. Она аргументирует свою позицию довольно бесспорными утверждениями. Тем не менее судья несколько раз прерывает ее и в конце концов заставляет заканчивать каждое предложение словами «in my opinion» — на русский это лучше всего перевести как «мне кажется» или «я думаю».

Без этих вводных конструкций вы покажетесь слишком категоричным: вы как будто изрекаете истины в последней инстанции, а значит, считаете, что знаете больше собеседников, и снижаете их статус. И разумеется, нельзя говорить слишком долго: надо стараться давать визави возможность включиться и тоже что-то сказать, то и дело перебрасывая речевые мостики на его поле.

Помимо «я думаю» или «мне кажется», в речи есть и другие маркеры, которые свидетельствует о том, что мы даем собеседнику право на собственное мнение и никоим образом не хотим на него давить. Лингвисты обнаруживают все новые и новые явления такого рода — порой они оказываются совершенно неожиданными. И вряд ли осознаются самим говорящим.

Сейчас вести лингвистический анализ стало относительно легко: ученые черпают данные из огромных массивов устной и письменной речи. Эти массивы называют корпусами. В нашей стране есть Национальный корпус русского языка с миллионами записей в самых разных жанрах: от литературных текстов до устных переговоров. А в Англии корпусов несколько: они разделены по жанрам и пластам. В частности, есть корпус CANBEC — это коллекция устных записей, относящихся к бизнесу: аудиозаписи совещаний и собраний, выступлений перед партнерами и тренингов и прочих деловых коммуникаций.

Ученые Елена Малига, профессор лингвистики в РУДН, и Майкл Маккарти, заслуженный профессор прикладной лингвистики Ноттингемского университета, провели совместное исследование. Они искали сходства и различия в том, как в речи русских и англичан проявляется еще один маркер вежливости — так называемые «размытые категории».

Почему мы вместо точных названий классов предметов или явлений называем какой-нибудь один или два наиболее известных примера, а потом добавляем «и так далее», «и всякие такие вещи», «и все такое»? Оказывается, неточность — это тоже маркер близости с собеседником. Возьмем категорию «принадлежности для ухода за полостью рта». Можно так ее и назвать, а можно сказать: «зубная паста и всякие прочие вещи». Оказалось, что такие «размытые» описания в устной бизнес-коммуникации служат сразу двум целям: во-первых, показать, что вы не давите на собеседника абсолютно точной информацией, а помогаете ему чувствовать себя более уверенно; а во-вторых, даете ему возможность задать вопрос: «зубная паста, а чем еще вы торгуете?».