Люди из реторты

«Изо дня в день я пишу о политике и вижу одно и то же: огромные начинания заканчиваются ничем. С 1983 года мы бесконечно реформируем систему образования, и все равно школу бросает каждый четвертый старшеклассник. Мы хотим, чтобы черные не отставали от белых в своих достижениях ... мы пытались экспортировать капитализм в Россию, а демократию — на Ближний Восток... и ничто из этого не сработало». Журналист и политический комментатор The New York Times Дэвид Брукс написал книгу «The Social Animal: The Hidden Sources of Love, Character, and Achievement», потому что разочаровался в рационализме. Нынешние политики, считает он, исходят из того, что разум и сознание играют доминирующую роль, и потому руководствуются выкладками своих консультантов. Но люди ориентируются в происходящем и действуют на основе мириадов бессознательных импульсов. 

«Человеческий мозг в состоянии одновременно проглотить 11 млн единиц информации, но из них в сферу внимания попадают от силы сорок единиц», — пишет Брукс, ссылаясь на исследователя Тимоти Вильсона. «Остальное обрабатывается бессознательно, а разум лишь пытается сплести сколько-нибудь осмысленную картину, из того, что бессознательное выдает в качестве результата». Нами движут простые инстинкты, которые сближают человека с животным, и навыки, привнесенные окружением и социумом, то есть — сфера социального бессознательного. Собственно, отсюда и название книги, которое можно перевести как «Социальное животное. Скрытые пружины любви, характера, свершений». Брукс пишет своего рода беллетризованное социально-психологическое исследование. Он сконструировал двух героев — мужчину и женщину — которые рождаются, взрослеют, учатся, женятся, работают — совсем как персонажи какого-нибудь сериала. Разница в том, что автор каждый поступок своих героев сопровождает психологическим объяснением. Но не как Толстой, который силой своего гения заставляет нас верить, что Наташа Ростова или Анна Каренина думала и поступала именно так, а не иначе. Герои Брукса действуют по моделям, подсказанным исследованиями социологов, нейрофизиологов и психологов. Выводы этих ученых вплетены прямо в текст «романа», как это бывает в научно-популярной литературе. У писателя-журналиста получился смешанный жанр: с одной стороны, сентиментальный роман, с другой — нон-фикшн. Все человеческие проявления героев: любовь, семейная жизнь, воспитание ребенка, детские игры, отношение к учителям, волевые навыки и самоконтроль, работа и карьера — анализируются с точки зрения сидящего в каждом из нас культурного кода на социальное поведение — один из важнейших моментов книги. Эрика, борец по натуре, разрывает традиции своего окружения. Она, в отличие от Гарольда, сама пробивает себе дорогу: проходит конкурс в хорошую школу, уезжает в другой штат, несмотря на недовольство родственников. Влияние диаспоры, по Бруксу, как правило, консервативно, попытки кого-нибудь из ее членов вторые (Дэвид Юм, Адам Смит, Эдмунд Бьерк), не отрицая важности разума, подчеркивали его зависимость от чувства, от страстей, а в государстве видели не машину, а организм. Брукс набрасывает историю развития общественной и философской мысли, в которой этапы культа разума сменялись романтическими периодами, когда восстанавливалось значение неосознанного. А сейчас политики и прочие вершители судеб чего-то науки. Каждый их поступок комментируется, причем со ссылками на того или иного социолога, психолога, антрополога или на данные статистики. Сами герои становятся порождением своеобразной научной реторты. Неосознанные мотивы этих людей обнаруживаются учеными: биологами, психологами, нейрофизиологами, экономистами и социологами, но не самими героями. Брукс по существу переворачивает каноническую ученую монографию, в которой теоретические рассуждения подтверждаются примерами. У него, наоборот, на первый план выходит развернутый пример, который затем сводится к определенному научному тезису. Можно сказать, что Брукс создает романный суррогат, персонажи которого «выведены» из научных изысканий.