«Вы не решите проблем бедности, поделив зарплаты всех топ-менеджеров»

Газета The New York Times назвала Джейми Даймона «наименее ненавидимым банкиром Америки» — для представителя Уолл-стрит это крайне лестная характеристика.

Даймон руководит JPMorgan Chase уже более 12 лет. В свои 62 года он сохраняет мальчишеские повадки и остается прямолинейным парнем из Квинса — пролетарского района Нью-Йорка (правда, парнем с миллиардным состоянием и степенью MBA Гарвардской школы бизнеса, управляющим крупнейшим в США банком).

Финансовый кризис 2008 года ударил по JPMorgan не столь сильно, как по конкурентам. Похоже, в то время это был самый здоровый из крупных банков США — но его присоединили к прочим, заставив принять миллиарды ­госпомощи, чтобы скрыть банки, которым такая помощь требовалась на самом деле. Даймон по сей день негодует, что его банк поставили в один ряд с теми, кто втянул себя в серьезные финансовые проблемы.

В 2012 году репутации JPMorgan был нанесен удар: трейдер из британского подразделения, получивший прозвище «Лондонский кит», провел сделки с деривативами, в результате которых компания потеряла $6,2 млрд. В письме к акционерам Даймон назвал этот эпизод «самой дурацкой и неловкой ситуацией, в которой он ­когда-либо оказывался».

JPMorgan рос, несмотря на это. Под руководством Даймона банк успешно присоединил две проблемных компании: Bear Stearns и Washington Mutual и расширил бизнес практически во всех сферах. В 2016 году прибыль составила $24,7 млрд (при доходе в $95,7 млрд). Это самый крупный показатель американского банка в истории.

Даймон как лидер особенно изменился после того, как вылечился от рака горла четыре года назад. Он чаще и откровеннее высказывается по политическим и общественным вопросам, далеко выходящим за рамки финансового регулирования. И он — один из наиболее горячих сторонников активной помощи в восстановлении экономически неблагополучного Детройта со стороны JPMorgan.

Даймон рассказал HBR о социальной ответственности, активизме и секретах выдающихся руководителей. Вот отредактированная версия беседы.

HBR: Образ Уолл-стрит в глазах общественности остается в целом негативным. Считаете ли вы попытки улучшить его частью своей работы?

Даймон: Изменить это восприятие трудно, потому что банки отличаются от прочих компаний. Придя в Walmart, вы знаете, что вам обязательно продадут товар. А банк порой вынужден отказывать людям. Мы можем не выдать кредит или же выставить грабительские условия. У каждого есть ужасная история [о банке]. Но мы просто делаем свою работу в интересах клиентов — пусть это и будет нашей репутацией.

Влияет ли это на бизнес?

Да, это важно. Отрицательный образ стал одной из причин финансового кризиса. Не все банки были ответственны за спад в экономике, но все получили ярлык толстосумов, которых выручило государство. Репутация отрасли восстановится лишь со сменой поколений.

Сейчас гораздо больше американских активов отошло к небольшому числу банков. Это нормально?

Думаю, да. Давайте мыслить рационально. Банковская индустрия США гораздо менее концентрирована, чем во многих других странах: Японии, Франции, Великобритании. Если вы работаете во всем мире и вкладываете во множество разных отраслей, вам приходится быть большим. Трудно конкурировать, если нет экономии на масштабе.

Означает ли это, что концепция «слишком большой, чтобы рухнуть» — бессмысленная?

Банки не должны достигать такого размера, чтобы в случае провала платить за них пришлось из бюджета. Нужно строить дело так, чтобы крах компании не угрожал экономике и не требовал привлечения средств налогоплательщиков.

Законы, принятые после кризиса 2008 года, помогут избежать повторения ситуации?

Новые правила регулирования капитала хороши. Сегодня Lehman Brothers [банк, который одним из первых рухнул в 2008 году] должен был бы иметь в три раза больше капитала и в четыре раза больше ликвидности — и, вероятно, столкнувшись с теми же сложностями, не обанкротился бы. Теперь у регуляторов есть механизм, упорядочивающий действия при банкротстве банка. Кроме того, компенсировать потери теперь будут сами банки, а не налогоплательщики.

В целом вы довольны текущим уровнем регулирования?

Сразу хочу пояснить: ни один крупный банк не хотел бы взять и отменить закон Додда — Франка, введенного в 2010 году ради снижения рисков финансовой системы, и переписать все заново. Некоторые из новых правил прекрасно работают: стресс-тестирование, схемы подготовки к банкротству, требования по ликвидности и капиталу, прозрачность. Но другие аспекты проработаны слишком мелочно и не согласуются друг с другом. Если мы сможем изменить их — путем калибровки и устранения дублирующих норм — мы получим систему, более безопасную и более отвечающую потребностям роста.

JPMORGAN CHASE ПРИ ДЖЕЙМИ ДАЙМОНЕ

Банк справился с выпавшими ему проблемами и сейчас процветает.

Пожалуй, самый большой риск для банков сейчас — это кибератаки. Насколько хорошо подготовлен JPMorgan Chase?

Мы тратим $700 млн в год на разработки в этой области. Но как бы мы ни старались, противник не отстает. Это гонка вооружений. Мы тесно сотрудничаем с правительством, но нам нужно делать больше и быстрее.

Какие еще потенциальные угрозы вас беспокоят?

Мы проводим более 100 стресс-тестов в неделю. Они касаются геополитики, сокращения капитала, рецессии, войн. Для каждого из этих событий мы не просто пытаемся угадать вероятность: мы готовимся к худшему исходу. В результате у нас есть капитал, доходы и навыки, чтобы противостоять любой из этих угроз — нам же ­удалось уцелеть во время финансового кризиса.

Что вы считаете главной угрозой со стороны конкурентов?

Главный потенциальный фактор дестабилизации нашего бизнеса — новые формы оплаты. PayPal, Venmo, Alipay и другие отлично справляются с задачей по внедрению базовых банковских услуг в свои чаты, социальные сети, ­приложения для покупок.

Считаете ли вы угрозой китайские банки?

Я думаю, что банки из Китая могут стать серьезными конкурентами. Их поддерживает государство. Они зарабатывают больше денег, чем мы. У них огромный внутренний рынок — а это важное конкурентное преимущество. И они ­придерживаются стратегии выхода за рубеж вслед за китайскими компаниями из других сфер, предоставляя им основные банковские сервисы, а затем переходят к более сложным услугам. Они наступают. И они амбициозны.

Что вы думаете о криптовалютах? Несколько месяцев назад вы сказали, что считаете биткоин «мошенничеством» и что вы уволите любого трейдера, который с ним работает.

Пожалуй, мне не стоит больше высказываться о криптовалюте. Но это не то же самое, что золото или бумажные деньги, которые обеспечиваются законом, полицией, судами и на которые наложено много ограничений. С другой стороны, блокчейн абсолютно реален. Мы тестируем эту технологию и будем использовать ее во многих задачах.

Многие из ваших коллег-руководителей жалуются, что краткосрочное давление мешает им делать что-то для долгосрочного блага компании. Согласны ли вы с ними?

Мы инвестируем значительные суммы в проекты, которые дадут прибыль в долгосрочной перспективе. Некоторые из них — ставки на будущее развитие: инвестиции в обучение сотрудников, в создание подразделений, в новые технологии. Вы не можете остановить их вскоре после запуска. Не стоит ждать, что через 12 месяцев случится чудо и они принесут плоды.