Статья, опубликованная в журнале «Гарвард Бизнес Ревью Россия»
Найти смысл в трагедии
Ади ИгнейшесЖизнь Шерил Сэндберг казалась сказкой: отличная работа, любящая семья, она — автор мирового бестселлера. Но весной 2015 года во время семейного отпуска в Мексике у ее супруга, Дэйва Голдберга, случился сердечный приступ. Неожиданно Шерил пришлось справляться с новой для себя ролью — безутешной вдовы.
Сначала она пыталась вернуть себе точку опоры дома и на работе, а затем начала писать о своей боли. В Facebook*, операционным директором которой она работает, Шерил опубликовала длинный пост о своих переживаниях и о чувстве изолированности. Этот пост (у Шерил почти два миллиона читателей со всего мира) вызвал горячую дискуссию на тему «как пережить трагедию».
Сэндберг делала все возможное, чтобы вернуться к обычной жизни. Она обратилась к своему другу Адаму Гранту, профессору Уортонской школы бизнеса и автору нескольких книг, чтобы узнать, что говорит наука о восстановлении после серьезных психологических потрясений. В результате они подготовили книгу «Option B: Facing Adversity, Building Resilience, and Finding Joy». Недавно они встретились с Ади Игнейшесом в штаб-квартире Facebook* в Менло-Парке (Калифорния), чтобы обсудить тему стрессоустойчивости — личной, командной и организационной — и способности к восстановлению.
HBR: Почему вы решили написать о боли, которую пережили, потеряв мужа?
Шерил Сэндберг: Смерть Дэйва — одна из самых тяжелых утрат в моей жизни. Сначала я думала, что не смогу прожить больше ни минуты, ни дня, ни недели, ни месяца. На меня смотрели, как на привидение, и боялись что-либо сказать. Проходили дни, затем недели, и мне все больше казалось, что я окружена невидимой стеной. Близилось завершение шлошима [в иудаизме — тридцатидневный траур], и я начала писать этот пост. Я не знала, стоит ли размещать его в Facebook*, но потом подумала: хуже уже не будет, зато, может, станет немного легче. Так что я его опубликовала.
Какую реакцию вызвала эта публикация?
Сэндберг: Мои друзья и коллеги, наконец, перестали делать вид, что ничего не происходит, и начали говорить на тему, которую раньше боялись затронуть. Мне это очень помогло. Одна из подруг призналась мне, что почти каждый день проезжала мимо моего дома, но не решалась зайти. Теперь она зашла. Другие говорили, что им не хватало духа спросить, как я все это переживаю, — они стали задавать мне вопросы. Пост комментировали не только знакомые. Один мужчина поделился своей историей: его жена умерла накануне третьей годовщины свадьбы, и в память о ней он теперь помогает женщинам добиваться успеха в его мужской профессии. Друзья и незнакомцы писали друг другу слова поддержки. Думаю, именно эта реакция побудила меня взяться за книгу.
Почему вы назвали книгу «Option B» — «План Б»?
Сэндберг: Название возникло, когда я думала, кто бы мог заниматься с моим сыном «мужскими делами» — теми, которыми мальчишки занимаются с отцом. Мой друг Фил предложил план, но у меня вырвалось: «Это должен быть Дэйв». Фил ответил: «План А невозможен. Перейдем к плану Б и сделаем все, что можно».
Как Адам стал вашим соавтором?
Сэндберг: Адам — мой друг и отличный психолог и ученый. Я спросила его, как помочь детям пережить этот удар: больше всего я боялась, что они никогда уже не будут счастливы. Работая вместе, мы пришли к выводу, что стрессоустойчивость и способность восстанавливаться после серьезных потрясений — качества не врожденные, их можно развивать в себе, в детях, в компании, в своем окружении. Книга — наша попытка поделиться этими открытиями.
Изменился ли ваш подход к управлению после того, как вы публично проявили чувства и продемонстрировали уязвимость?
Сэндберг: Когда я вернулась в офис, то с трудом могла работать; даже совещания были для меня пыткой. Но когда меня жалели: «Неудивительно, что ты не можешь включиться, ведь тебе такое пришлось пережить», — это еще сильнее било по моей самооценке. Меня очень подбадривало, если кто-нибудь — чаще всего это был [глава Facebook*] Марк Цукерберг — говорил мне после совещания, что я не выглядела полной дурой и даже выступала по делу. Так что теперь я стараюсь помочь коллегам, которые пережили несчастье, вновь почувствовать уверенность в себе. Когда у человека случается трагедия, он полностью в нее погружается. Очень важно, чтобы компания дала ему время справиться с горем и залечить раны. А когда сотрудник возвращается, не менее важно помочь ему осознать, что он способен хорошо работать, и не списывать его со счетов из-за того, что он болен или в трауре.
Вы бы рекомендовали человеку, переживающему горе, как можно скорее вернуться к работе?
Сэндберг: Ни в коем случае. Каждый по-своему справляется с душевной болью — универсальных сроков или способов не существует. В книге мы рассказываем о женщине, которая вышла на работу на следующий день после похорон мужа и столкнулась с осуждением коллег. Но она просто не могла находиться в одиночестве, ей нужно было куда-то пойти. Другим на возвращение в привычный ритм может понадобиться месяц или больше. Все индивидуально. Это же касается и того, насколько человек готов делиться своими переживаниями. Я в итоге открылась гораздо больше, чем ожидала, чтобы пробить стену изоляции. Не все к такому готовы. Нужно с уважением относиться к чувствам каждого.
КОГДА КОЛЛЕГА ПЕРЕЖИВАЕТ УТРАТУ
Как должна действовать компания, когда кто-то из сотрудников оказывается в кризисной ситуации?
Адам Грант: Как показывают исследования, компании только выигрывают от того, что помогают сотрудникам, попавшим в беду, — например, дают деньги или временное освобождение от работы тем, кому надо ухаживать за тяжелобольным членом семьи или восстанавливать дом после торнадо. Люди чувствуют, что о них заботятся. Они считают свою компанию «человечной», гордятся ею и не хотят из нее уходить. Это стоит взять на заметку организациям, стремящимся к росту и развитию.
Многие зачастую не знают, что сказать коллеге, пережившему утрату, — поэтому молчат или говорят что-то не то. Что бы вы им посоветовали?
Сэндберг: Прежде всего, признайте его боль. Поймите, что у него беда и этого не изменить. До того как я потеряла Дэйва, я всегда говорила слова поддержки или соболезнования коллегам, у которых выявили онкологическое заболевание или умер супруг, но больше я не возвращалась к этой теме, чтобы «не напоминать». После смерти Дэйва я поняла, насколько это абсурдно. Вы не можете напомнить мне, что я потеряла мужа, — я и так об этом помню. Так что просто скажите: «Я знаю, что у тебя и у твоих детей сейчас сложный период, как вы там?». Это будет поддержкой. Люди, которые говорят: «Ты с этим справишься», — очень добры. Но еще добрее те, кто говорит: «Мы с этим справимся».
Когда люди спрашивают, могут ли они что-то сделать для вас, — это помогает?
Сэндберг: Это очень мило, но это взваливает на человека, переживающего боль, дополнительный груз: он должен попросить о помощи и подумать, чем ему можно помочь. О чем вы будете просить, когда вас переполняет горе? У моего коллеги по Facebook* Дэна Леви тяжело заболел и скончался сын. Когда Дэн был в больнице, его друг прислал ему смс: «Какой бургер тебе привезти?». Это был не вопрос: «Тебе чем-то помочь?». Если вы сделаете что-то конкретное, вы окажете неоценимую помощь.
«ПОСТТРАВМАТИЧЕСКИЙ РОСТ»
Сомневались ли вы, стоит ли писать эту книгу, и волновались ли о том, как ее примут?
Сэндберг: Думаю, любой, кто так откровенно делится своими переживаниями, испытывает волнение. Но я не теряю надежды найти хоть крупицу смысла в этой ужасной трагедии. Дэйв всегда очень много давал людям. На церемонии прощания наш друг Зандер Лури, ставший гендиректором SurveyMonkey (компании, которой руководил Дэйв), спросил, кто из присутствующих считает, что Дэйв изменил его жизнь. Поднялось море рук. В память о Дэйве я хочу помогать окружающим. Поэтому я решила поделиться собственным опытом и результатами исследований, на которые мы с Адамом опирались, а также рассказать невероятные истории других людей, переживших личную трагедию.
Адам, какую цель преследовали вы?
Грант: Мы не специалисты по горю. Я изучаю мотивацию и смысл. Шерил говорит с позиции личного опыта. Так что речь не только о том, как справиться с горем. Мы рассуждаем о сложных ситуациях, с которыми сталкивается каждый из нас. Как найти силы преодолеть их или хотя бы просто проявить упорство и не сдаться?
«Восстановиться» — значит «вернуться в привычное состояние». Однако вы также пишете о «посттравматическом росте». Какой смысл вы в это вкладываете?
Грант: Этот термин предложили психологи Ричард Тедески и Лоуренс Кэлхун. Они работали с родителями, потерявшими ребенка. Родители рассказывали им, что, хотя они испытывали невыносимую боль, им казалось: что-то в их жизни меняется к лучшему. После этого целый ряд исследователей пытался понять, в чем заключается феномен роста после травмы. Многие люди признавались, что в результате несчастья стали сильнее. У них появлялась уверенность: «Раз я справился с этим, то справлюсь с чем угодно». Одни чувствовали благодарность за то, что у них осталось. У других укреплялись отношения с близкими. Третьи обретали цель в жизни — они начинали к чему-то стремиться и жить осмысленно.
Шерил, вам это знакомо? Вы испытывали нечто подобное?
Сэндберг: Благодарность — однозначно. В самом начале Адам заметил, что все могло быть значительно хуже. Я не поверила своим ушам: «Ты издеваешься? Куда хуже?». Адам ответил: «У Дэйва мог случиться сердечный приступ, когда он был за рулем, а в машине находились дети». После этих слов мне стало легче хотя бы потому, что дети были живы, здоровы и счастливы. Предположение о том, что мысль о еще более жуткой трагедии может облегчить страдания, кажется абсурдным. Но она помогает ощутить благодарность за то хорошее, что по-прежнему остается в нашей жизни. Кому нужен рост такой ценой? Я, не раздумывая, отдала бы все, чтобы вернуть Дэйва. Но когда трагедия происходит, она может подтолкнуть нас к развитию.
* деятельность на территории РФ запрещена