Выплыть из пустоты: как операционный директор Facebook* нашла смысл в трагедии

От редакции. Как просыпаться каждое утро, когда твой мир рушится? Почему люди отстраняются от чужого горя? Как пережить личную трагедию и стать сильнее? Как помочь человеку, который испытал эмоциональное потрясение? Одна из самых влиятельных женщин США, операционный директор Facebook* Шерил Сэндберг испытала такое потрясение после смерти мужа. В книге «План Б: как пережить несчастье, собраться с силами и снова ощутить радость жизни», написанной вместе с психологом и профессором Уортонской школы бизнеса Адамом Грантом (подробнее об этом см. интервью Шерил и Адама главному редактору Harvard Business Review), она рассказала о том, как поэтапно преодолеть жизненный кризис и вновь поверить в себя. Русский перевод книги вышел этой зимой в издательстве «Альпина Паблишер». Мы публикуем несколько интересных фрагментов из нее.

После смерти Дэйва я от многих слышала одну и ту же фразу: «Просто не могу себе представить!» Они имели в виду, что не могут представить, чтобы это произошло с ними, не могут представить, как я могу разговаривать вместо того, чтобы заползти куда-нибудь в угол. Я помню, что чувствовала то же самое, когда видела, как коллега приходит на работу после смерти ребенка или как товарищ покупает себе кофе, узнав, что у него рак. Оказавшись по другую сторону, я могла лишь ответить: «Я тоже не могу себе представить, но у меня нет выбора»…

Как бы ни был тяжел тот опыт, через который прошла моя семья, я прекрасно сознаю, что в чем-то нам повезло больше, чем другим: нас поддерживали родные, друзья и коллеги, а кроме того, мы располагали финансовыми ресурсами, которые есть далеко не у всех.

Я также сознаю, что разговоры о том, как не сломаться перед лицом трудностей, не отменяют необходимости работать в первую очередь над тем, чтобы по возможности предотвращать их. То, что мы делаем в наших сообществах и компаниях, — общественная политика, которую мы проводим, то, как мы помогаем друг другу, — может способствовать тому, чтобы меньше людей испытывали страдания...

Чтобы добиться перемен завтра, нужно вырабатывать стойкость сегодня…

Эта книга — о способности человеческого духа не ломаться. Мы рассмотрим шаги, которые можно предпринять, чтобы помочь себе или другим…

Сейчас я знаю, что посттравматический рост действительно возможен. Перенеся самые страшные удары судьбы, люди могут стать сильнее и обрести более глубокий смысл существования.

И я верю, что рост может быть претравматическим — необязательно пережить трагедию, чтобы взрастить в себе стойкость перед тем, что может ждать впереди…

Жизнь никогда не бывает идеальной. Все мы проживаем некий вариант «Плана Б». Эта книга о том, как выжать из него максимум…

Снова дышать

Осмысляя негативный опыт, мы сеем семена стойкости. Психолог Мартин Селигман несколько десятилетий изучал, как люди справляются с трудностями, и установил, что больше всего восстановлению после травматических событий мешают так называемые три «П» : 1) персонализация — убежденность в том, что виноваты мы сами; 2) повсеместность — убежденность в том, что событие будет влиять на все области нашей жизни, и 3) постоянство — убежденность в том, что последствия события будут ощущаться всегда.

Три «П» — это что-то вроде популярной песенки наоборот: вместо «Все прекрасно» — «Все ужасно». Словно закольцованная запись, в вашей голове звучит: «Это я виноват, что все так ужасно. Вся моя жизнь ужасна. И она всегда будет такой». Сотни исследований демонстрируют, что как дети, так и взрослые восстанавливаются быстрее, если понимают, что в произошедшем нет их вины, что оно не может повлиять на все аспекты их жизни и не будет преследовать их везде и всегда. Осознание этого снижает вероятность возникновения депрессии и помогает пережить трудности. Больше того: эксперименты показали, что учителя городских и сельских школ, которым рассказали о ловушке трех «П», избегая ее, смогли более эффективно работать в классе, а их ученики стали добиваться лучших результатов.

Полезно это оказалось и для спортсменов, которые проигрывали, к примеру, в заплывах: когда они научились иначе относиться к прошлым неудачам, ритм сердечных сокращений стал возрастать у них не так резко, и со временем они улучшили свои показатели. То же верно и для страховых агентов: те из них, кто умеет не принимать отказы слишком близко к сердцу и всегда помнит о том, что завтра будут новые клиенты, продают вдвое больше контрактов и удерживаются на работе вдвое дольше своих коллег с иным отношением…

В иудейской традиции существует семидневный период интенсивного оплакивания, называемый «шива», после которого человек должен вернуться к привычным обязанностям. Психологи советовали мне как можно быстрее вернуть жизнь сына и дочери в обычное русло. Поэтому через десять дней после того, как Дэйв покинул нас, они пошли в школу, а я начала ходить во время их уроков на работу.

Мой первый день в офисе прошел как в тумане. Я проработала операционным директором Facebook* уже больше семи лет, но сейчас все казалось мне незнакомым. На первом совещании единственной моей мыслью было: «О чем они все говорят и почему вообще это важно?» Потом, в какой-то момент, меня втянули в дискуссию, и на секунду — может быть, полсекунды — я забыла. Я забыла о смерти. Я забыла, как Дэйв лежал на полу в спортзале.

Я забыла, как смотрела на его гроб, опускающийся в землю. На третьем совещании в тот день я на несколько минут заснула. Конечно, я была смущена, обнаружив, что клюю носом, но помимо этого я ощутила благодарность — и не просто потому, что заснула за столом. Впервые я расслабилась. Дни превращались в недели и месяцы, и я постепенно могла концентрироваться все дольше. На работе я могла чувствовать себя собой, а доброе отношение коллег показало мне, что не все в моей жизни ужасно.

Все мы переживаем потери: теряем работу, отношения, любимых. Вопрос не в том, будет ли такое случаться. Неизбежно будет, и нам придется как-то с этим жить.

Стойкость рождается глубоко внутри нас и приходит извне благодаря поддержке окружающих. Она порождается благодарностью за все хорошее в жизни и настроем на худшее. Она приходит, когда мы анализируем свое отношение к боли и когда просто принимаем эту боль. Иногда мы плохо контролируем то, что происходит у нас в голове. Иногда это удается нам лучше. Но теперь я знаю, что, когда жизнь подминает вас под себя, можно оттолкнуться от самого дна, вырваться на поверхность и снова начать дышать.

Гоните слона из комнаты

Избегание печальных и тревожных тем встречается настолько часто, что получило свое название. Психологи уже давно придумали термин «эффект мумии», описывающий людей, которые не желают делиться плохими новостями. Доктора не хотят говорить пациентам, что их прогнозы не радужны. Менеджеры всячески оттягивают момент, когда нужно сообщить людям об увольнении. Моя коллега Максин Уильямс, отвечающая в Facebook* за политику мультикультурализма и недискриминации, сказала мне, что, по ее мнению, у многих людей «эффект мумии» проявляется в отношении расы. «Даже если полицейский убивает безоружного черного, когда тот лезет в карман, чтобы показать ему права, белые, видевшие эту новость, живущие по соседству, сидящие рядом с нами на работе, зачастую ничего об этом не говорят. Для жертв расизма так же, как для жертв личных трагедий, молчание мучительно. Когда нам больно, нам нужно знать две вещи: что чувства, которые мы испытываем, нормальны и что нас есть кому поддержать. Ведя себя по отношению к страдающим людям так, будто ничего не случилось, мы лишаем их этого».

Храня молчание, мы часто оставляем в изоляции родных, друзей и коллег. Даже в обычных обстоятельствах остаться наедине со своими мыслями бывает не очень приятно. В одном эксперименте людям предложили на выбор болезненный удар током или сидение в одиночестве в течение пятнадцати минут. Четверть женщин и две трети мужчин выбрали первое. Молчание может усилить страдания. Сначала я могла говорить о Дэйве только с узким кругом родных и друзей. Некоторые из прочих моих знакомых и коллег помогли мне раскрыться; психологи так и называют их — «вскрыватели».

В отличие от «никогда-не-задающих-вопросы» друзей вскрыватели задают много вопросов и выслушивают вас, не судя. Они с удовольствием узнают что-то о людях и чувствуют связь с ними. Они могут быть очень важны и нужны в критические моменты, особенно тем, кому в обычной жизни свойственна скрытность…

Вначале возвращение на работу дало мне некое ощущение нормальности. Но вскоре я обнаружила, что дела идут не так, как обычно. Я всегда поощряла своих сотрудников к тому, чтобы быть на работе самими собой, раскрывать свою личность полностью, но теперь моя собственная «личность» была чертовски безрадостна. Мне было сложно говорить о Дэйве с друзьями, а на работе с коллегами это представлялось еще менее вероятным.

Поэтому я молчала. И они молчали. Большинство моих взаимодействий с людьми на работе стали холодными, отстраненными и скованными. Бродя по штаб-квартире Facebook*, я начинала чувствовать себя призраком, одновременно пугающим и невидимым. В моменты, когда я больше не могла этого выносить, я искала убежища в переговорной у Марка. Я говорила ему, что боюсь утратить личные связи с коллегами. Он понимал мои страхи, но утверждал, что я неправильно интерпретирую их реакцию.

Он сказал, что они хотят быть ближе ко мне, но не знают, что нужно говорить…

Традиционно у иудеев период траура по супругу длится месяц. Ближе к концу этого срока я стала задумываться о том, чтобы написать о своих чувствах в Facebook*. Я излила душу в посте, но сначала не собиралась им делиться — это было слишком лично, слишком сыро, слишком откровенно. Но в конце концов решила, что от этого едва ли может стать еще хуже, а может, наоборот, станет чуточку лучше. Рано утром, пока не передумала, я нажала «Опубликовать».

Мое послание начиналось с описания пустоты и того, как легко ты можешь утонуть в ней. Я говорила о том, что впервые в жизни поняла смысл молитвы «Не дай мне умереть, пока я еще жива».

Хватаясь за спасательный трос, я писала о том, как мне хочется найти смысл и выплыть из этой пустоты. Я благодарила родных и друзей, которые помогали мне в эти невозможные первые недели. Потом я сделала то, что было так сложно сделать лицом к лицу с друзьями и коллегами: рассказала о том, как ранят обычные приветствия типа «Как дела?», потому что люди, произносящие их, словно бы не признают, что случилось что-то значительное. Я подчеркнула, что, если бы вместо этого люди спрашивали «Как ты себя чувствуешь сегодня?», это показывало бы, что они понимают, как трудно мне дается каждый день.

Эффект от моего поста был моментальным…

* деятельность на территории РФ запрещена