В каких компаниях воруют меньше?

Для борьбы с корпоративными злоупотреблениями придумывают разные методы, но в итоге уровень мошенничества определяется институциональной средой.

Люди не всегда ведут себя честно, так уж они устроены. Владелец обманывает клиентов, партнеров и госорганы, менеджеры надувают владельца, работники уносят то, что плохо лежит, а если украсть нечего, крадут рабочее время. Разумеется, всегда есть и будут праведники, которые никогда не станут злоупотреблять доверием, есть и отпетые мошенники, с которыми ничего не поделаешь. Что касается третьей, самой многочисленной группы людей, то ее поведение зависит от обстоятельств — от того, как прописаны бизнес-процессы, как налажен контроль и как выстроены отношения между начальством и подчиненными.

В прошлом году мошенники в компаниях присвоили примерно $3,7 трлн — к такому выводу пришла Всемирная Ассоциация сертифицированных экспертов по злоупотреблениям (Association of Certiified Fraud Examiners — ACFE). Исследователи опросили сотни финансовых директоров и выяснили, что вследствие воровства, приписок и внутренней коррупции компании в среднем недосчитываются 5% доходов. С кражами сталкивались 85% опрошенных. Более чем треть лишилась части доходов из-за -в-нутренней -коррупции, 9% — из-за манипуляций в отчетности. Последний вид нарушений, кстати, обходится компаниям дороже всего: средняя потеря на один случай составляет $1 млн.

Среди отраслей по распространенности мошенничества вполне ожидаемо лидирует банковский сектор, за ним идут госкомпании, далее — производство. А по объему наносимого каждым злоупотреблением ущерба на первом месте добыча полезных ископаемых. Здесь воруют по-крупному, примерно на миллион долларов, второе и третье места занимают отрасли недвижимости и нефтегазовая, в среднем теряющие по полмиллиона от каждого случая.

По России отдельной статистики нет, но можно предположить, что распределение мошенничества по видам злоупотреблений и отраслям примерно такое же. А поскольку управление, регламенты и контроль у нас отлажены слабо, очевидно, что в среднем по России потери компаний еще выше. Долгосрочные наблюдения показывают, что количество нарушений растет во время экономического спада. Люди особенно часто идут на подлоги, мошенничество и воровство, если предполагают, что их сократят либо фирма обанкротится. Так что можно предположить, что в ближайшие годы проблема злоупотреблений в частных компаниях у нас обострится.

Кнут, пряник и контроль

Воровство и коррупцию полностью изжить невозможно. С определенного порога издержки на борьбу с ними становятся выше, чем потери от самих злоупотреблений. «Как правило, хозяин терпит нечистого на руку приказчика, потому что альтернатива обойдется ему еще дороже. Многие компании никогда не увольняют по фактам воровства, предпочитая иметь дело с известным злом, нежели с неизвестным, — говорит профессор факультета менеджмента НИУ ВШЭ Игорь Гурков. — Хозяин должен иметь диапазон контроля издержек и смотреть, сколько стоит сам контроль и сколько при нем можно украсть. Он настраивает систему так, чтобы украсть можно было все меньше и меньше».

Есть сферы бизнеса, в которых воровство и обман стали истинным правилом жизни. Люди приходят туда не ради зарплаты, а ради доступа к «возможностям». Складываются целые экосис-темы с устоявшимися отношениями заинтересованных сторон. В таких случаях переломить ситуацию на предприятиях особенно трудно.

Когда АВТОВАЗ начал борьбу с мошенничеством, он столкнулся с целой экосистемой воровства. Активно работал черный рынок запчастей, на котором их закупали дилеры, был налажен постоянный приток товара. Такая схема может существовать долгие годы, прежде чем производитель очнется и обнаружит, что недополучает значительный доход не только потому, что у него воруют, но и потому, что он не может конкурировать по ценам, сложившимся в альтернативной экосистеме.

Чтобы справиться с проблемой, на АВТО- ВАЗе пришлось провести аудит всех внутренних процессов, по-иному выстроить контроль, а также принять нетривиальные меры вроде соревнования «кто больше сэкономит», то есть меньше украдет (подробно об этом см. в статье Владислава Бутенко, Павла Жукалина и Стефана Мауэрера «Российский автопром против воровства», HBR — Россия, январь — февраль 2014).

О продаже левой вазовской продукции знали все, однако информации о пропажах на производстве руководству не поступало. Логично было предположить, что нормы расхода материалов завышены и что неиспользованный прокат идет для теневого производства либо просто утекает под видом металлолома. Для начала задачу определения норм расходуемого проката передали от производственников к технологам, и те их довольно существенно снизили, в результате чего левых деталей на черном рынке стало меньше. Кроме того, весь «брак» в цехах стали приводить в полную непригодность, чтобы ни у кого не было соблазна им торговать.

Еще одной проблемой на АВТОВАЗе был несанкционированный доступ к ИТ-системе. Стоит отнять одну единицу в каком-то поле базы данных, и соответствующая материальная ценность исчезает, хотя бы на время. То, что цифры не сходятся, нередко обнаруживается только при подведении баланса в конце года. Поэтому было важно предельно ограничить круг тех, кто может вносить и изменять информацию, и сделать так, чтобы каждая запись в базе данных хранила информацию о том, кто и когда ее внес или модифицировал. Систему защитили правилами, требующими электронной подписи и ввода логина и пароля с определенного рабочего места.

Контроль необходим, но не менее важно отладить бизнес-процессы. Крадут в основном там, где «плохо лежит», и поэтому на АВТО-ВАЗе-- резко уменьшили количество перевалочных пунктов — мест промежуточного складирования ценностей. Грузовой транспорт стали проверять не только на проходной, но и на территории комбината. «В результате в 2012 году уровень хищений снизился на 15%, материальные затраты сократились на 850 млн рублей, а общий уровень запасов — на 26%», — пишут авторы статьи.

Но мало наказать виновного, нужно еще разрушить круговую поруку, систему, потворствующую воровству, создать культуру, которая пресекает мошенничество. «Люди должны знать, что необъяснимые потери материалов, запчастей или изделий скажутся, например, на размере их премий… Поэтому было решено ввести не индивидуальные, а групповые показатели пропаж для всей бригады или смены. Когда воровство или расточительство одного бьет по карману всех, люди начинают сами бороться с этим злом» — говорится в статье Владислава Бутенко, Павла Жукалина и Стефана Мауэрера.

Политику «нулевой толерантности» к злоупотреблениям провозглашают многие компании. Вот что рассказал, например, генеральный директор сетевого ритейлера «Дикси» Илья Якубсон: «Если подобная ситуация фиксируется и подтверждается, сотрудник, каковы бы ни были его заслуги, покинет компанию. Более того, в зависимости от серьезности нарушения дело передается в правоохранительные органы». Увы, на практике добиться стопроцентной раскрываемости не удавалось, пожалуй, никому.

По данным исследования ACFE, в 42% случаев компании узнают о злоупотреблениях по сигналу, дальше с большим отрывом идут расследования руководства (16%), внутренний аудит (14%), случайность (7%), сверка счетов (7%), анализ отчетов (4%), внешний аудит, данные видеокамер, информация от правоохранительных органов, контроль с помощью ИТ и, наконец, собственное признание мошенника.

Иногда хорошие результаты дают нетривиальные меры. Владелец большого логистического бизнеса московского региона рассказал нам, что он перепробовал в борьбе с потерями на складах все: видеокамеры и полную замену персонала, премии охранникам и работникам складов за уменьшение потерь. Его особенно огорчало, что выносят отдельные компоненты, которые не имеют особой ценности вне комплекта, например микросхемы от сложного оборудования. Выгода от их продажи на черном рынке ничтожна, а ущерб для клиента огромен. Логистической компании это воровство грозит потерей не только клиента, но и репутации на рынке. Чтобы работники это наконец поняли, пригласили консультанта, который провел на складах семинары на тему: «Клиент — это наше все». Консультант описывал угрозу бегства клиентов настолько красочно, что у самого владельца бизнеса слезы наворачивались на глаза, но, поскольку кражи продолжились и после семинаров, ему стало очевидно, что складских работников растрогать не удалось.

Тогда владелец придумал хитрый ход. Теперь время от времени кому-нибудь из сотрудников склада на проходной выдают карточку «Игра». Смысл игры в том, чтобы украсть, а потом вернуть и получить за это премию, рассказав, как удалось обмануть охрану, видеокамеры или систему 1С (например, вывезти с территории товар, спрятав его среди пустых паллет). Это сработало, говорит владелец, потому что работники складов — как дети, с которыми нужно играть.

Правила игры

Наверное, никого не нужно убеждать в том, что воровать нехорошо, однако далеко не все нарушения так очевидны. Скажем, откаты тоже брать нельзя, но, если все это делают, может быть, все-таки можно? А если речь не о взятке в денежном выражении, а о дорогих подарках? Как быть с конфликтом интересов? Можно или нельзя отдавать заказ компании, которая принадлежит твоей жене?

Собственно поэтому правила поведения должны быть прописаны и объяснены. Это одна из причин, по которой в западных компаниях распространены документы, регулирующие внут-ренние правила жизни, — этические кодексы. Основная их цель: предотвратить безобразия, невыгодные компании, и в первую очередь воровство, приписки и злоупотребления. Американские публичные компании должны это делать также по требованию знаменитого закона Сарбейнса — Оксли (он появился в 2003 году после скандальных разоблачений в публичных компаниях США — например, в Enron). «Этическое движение» охватило все компании, котирующиеся на мировых биржах, а позже их примеру последовали и некоторые частные компании — они написали свои кодексы, дабы снизить уровень внутренней коррупции, кодифицировать систему разрешения конфликтов и, наконец, просто продемонстрировать партнерам, что ведут бизнес цивилизованно.

В России многие компании также взяли за основу западный канон. Компании обязывают всех сотрудников изучить корпоративный кодекс, нередко даже подписать его при заключении трудового договора. Но, увы, уважение к закону не относится к разряду основных ценностей россиян, часто люди, подписывая документ, не особо задумываются над тем, чего он от них требует. Обычно он к тому же перегружен непонятными запретами. Например, в РУСАЛе из 67 тысяч персонала более 85% заняты физическим трудом. В кодексе же описаны такие понятия, как «конфиденциальность», «конфликт интересов» и «манипуляции с отчетностью», имеющие отношения к верхушке, а не к низовому персоналу.

Как рассказал директор службы персонала РУСАЛа Олег Василевский, в основном к этическим уполномоченным приходят жалобы на то, что кто-то кому-то нагрубил или что не выдали вовремя спецодежду — к злоупотреблениям это имеет мало отношения. А по словам Андрея Митюкова, вице-президента «Северстали» по персоналу, приблизительно в 80% случаев обращения в этический комитет связаны с девиантным поведением в отношении самого обратившегося, а в оставшихся 20% — в отношении компании. Получается, что механизм, созданный для предотвращения злоупотреблений, в основном работает на урегулирование межличностных конфликтов.