Подвиг или боль

Это был последний из трех двухмильных интервалов, мне оставался один круг. Наступил тот момент, когда боль перестает обжигать мышцы ног и легкие и ты смотришь на все как будто очутился в густом облаке тумана.

Мой школьный тренер по бегу стоял у дорожки. «Какое время?» — спросил я на бегу. Он взглянул на секундомер, висевший у него на шее, и прокричал мне вслед: «Слишком медленно, если у тебя хватает дыхания на разговоры!» Я ускорился.

«Извините» — пробормотал я, отдышавшись. «Молодец, теперь можешь идти спать», — ответил он. Мне очень нравился этот удивительный человек. Он заботился о нас, как о будущих олимпийцах. Конечно, мне до этого было далеко. По правде говоря, у меня вообще не было способностей. («Так же старайся на учебе», — вот что еще часто говорил мне тренер.) Но именно тогда на беговой дорожке я усвоил, что надо преодолевать боль, и мне это пригодилось в жизни.

Я до сих пор бегаю, правда, медленно, и понимаю, почему многие руководители говорят мне, что их вдохновляют знаменитые спортсмены. У них действительно есть что-то общее: упрямство, одержимость результатами и склонность к нанесению себе боли.

Я задумался об этом сходстве, когда читал переписку обеспокоенной Арианны Хаффингтон и измотанного Илона Маска. Она предостерегла его о том, что он разогнался и движется слишком быстро. Маск ответил, что не может сбросить скорость, и рассказал The New York Times о годе «мучительной боли». Потерял ли он рассудок или просто решил говорить предельно откровенно?

Я не знаком с Маском лично и не могу ответить на этот вопрос. Но в одном я уверен. В знаменитых лидерах мы часто видим свое отражение, и, судя по отклику на откровения Маска, многие испытывают нечто похожее, хотя он и чувствует себя в этом одиноким.

Обеспокоенность Хаффингтон и упорство Маска — этот публичный диалог похож на тот, что происходит каждый день не только в офисах, но и у нас в голове. Многие испытывают смешанные чувства из-за того, что рабочий процесс порой бывает болезненным.

Грубо говоря, люди будто бы стоят перед выбором между своим физическим состоянием и работой. Особенно это заметно у художников, ученых, предпринимателей, то есть тех, кто что-то создает, а также руководителей высшего звена. Они чувствуют: результаты их труда могут спасти их и будут приносить пользу людям, даже когда их самих не станет, а потому работают до потери пульса ради этого бессмертия.

Постоянное напряжение, сверхурочная работа, частые перелеты, бесконечный поток писем — неотъемлемые составляющие их работы. «Стоит ли это того?» — задаются они вопросом. Ответ не всегда очевиден. Но сдаваться глупо. Можете ли вы это себе позволить? Что подумают люди? Что будет потом? А что, если проблема в вас, и дела, возможно, пойдут лучше, если вы будете больше стараться?

Чаще всего таким терзаниям подвержены люди, готовые полностью отдать себя работе. Такое отношение одобряется и зачастую бывает необходимо. Мы хотим полностью погрузиться в работу. Но потом не можем отключиться ни на секунду.

Мало сказать, что я замечал такое поведение за собой. Я полностью прочувствовал, каково это. В идее о том, что хорошая работа стоит ваших страданий и даже что без страданий не сделаешь хорошую работу, есть своя правда и привлекательность. Ее хорошо описывает слово «жертва».