Как изменить культуру Уолл-стрит

Уильям Дадли, президент Федерального резервного банка Нью-Йорка, произнес недавно речь, в которой слово «культура» повторялось 45 раз. Вот какое он дал определение:

«Культура — это внутренние нормы, на которые ориентируется поведение при отсутствии инструкций или правил, а порой даже вопреки этим официальным документам… Культура отражает господствующие в компании формы поведения. Так люди реагируют не только на черное и белое, но и на все оттенки серого. Культура — словно легкий ветерок: ты ее не видишь, но почувствуешь непременно. Культура указывает мне, не что я могу, а что должен делать».

Дадли написал диссертацию по экономике и десять лет занимал должность ведущего экономиста Goldman Sachs, но эти его рассуждения звучат скорее как социология. Эти частые упоминания слова «культура», безусловно, не случайны. Надеюсь, с этого начнутся изменения в подходе законодателей к сложнейшей проблеме: как обуздать излишний банковский риск и правонарушения. Надеюсь также, что и я поучаствую в этих изменениях.

Я тоже изучал в университете экономику. Потом работал в Goldman Sachs, сначала в отделе слияний и поглощений, затем в отделе внутренних финансовых операций. 12 лет пребывания в этой компании отчасти перекрываются с периодом, когда там же работал и Дадли. Затем я служил еще в нескольких организациях, а после финансового кризиса решил вернуться в университет. Теперь я доктор социологии Колумбийского университета и преподаю в бизнес-школе.

Читайте материал по теме: Как неэтичное поведение становится привычкой

Многие считают странным, что бывший специалист по внутренним финансовым операциям с экономический образованием вернулся в университет изучать социологию. Но я, вспоминая свою карьеру в Goldman Sachs, в первую очередь отмечал, насколько важна оргструктура этой компании. Структурой занимаются социологи, а экономисты редко углубляются в этот аспект.

Итак, я изучал социологию и в докторской диссертации анализировал организационную культуру Goldman Sachs. Диссертация превратилась в книгу «What Happened to Goldman Sachs: An Insider’s Story of Organizational Drift and Its Unintended Consequences». Одно из отмеченных мною изменений — это переход от оглядки на этику к манере сверяться с законами: от «что мы должны» к «что мы можем».

После публикации книги Дадли связался со мной и пригласил на встречу со своей командой. Мы обсудили то, что я понял, изучая социологию и в особенности историю Goldman. Я посоветовал, как улучшить законодательное регулирование и переслал Дадли две статьи, написанные для HBR.org — одна о том, как важно организационное, а не только индивидуальное поведение, другая о том, что финансовый кризис в большей степени обусловлен культурой, чем коэффициентами капитализации.

Один из основных выводов, к которому я пришел в этой работе: ради устойчивого успеха, во избежание гибельных рисков такие компании, как Goldman, должны культивировать финансовую взаимозависимость топ-менеджеров. Я писал:

«Финансовая взаимозависимость — ключевой саморегулятор… руководители должны совместно и пропорционально своим заслугам выплачивать штрафы, компенсации и другие убытки за счет своих акций или индивидуального пенсионного фонда… следует разумно ограничить право топ-менеджеров продавать или хеджировать акции. Подобная мера обеспечит разумную саморегуляцию и более внимательное обдумывание каждого шага».

Вспомните, что произошло в JP Morgan Chase после гигантских трейдинговых убытков «Лондонского кита». Совет директоров сократил выплаты гендиректору Джеймсу Даймону более чем вдвое, с $23 млн до $11,5. Банк также отнял бонусы у всех причастных к этому провалу лиц. Уже неплохо, и все же главным образом потери понесли акционеры. А как же насчет заработков исполнительных директоров JP Morgan? Насколько я понял из разговора, они ничего не потеряли (только акции банка немного подешевели, но такие снижения, как правило, выражаются в доле процента). А причина, как мне объяснили, в том, что если банк все-таки сделает это, то лишится самых талантливых сотрудников — к тому же большинство из них никоим образом не были виноваты в понесенных убытках.