Почему не следует
романтизировать неудачи

В ходе семи исследований профессор Лорен Эскрайс-Уинклер из Kellogg и ее коллеги обнаружили: вероятность того, что человек, уже потерпевший неудачу, позднее добьется успеха, неизменно преувеличивается. Это относится как к традиционным неудачам и достижениям — например, к успешной сдаче экзамена после первой неудачной попытки, так и, скажем, к лечению от наркозависимости. Слишком оптимистичное отношение к неудачам объясняется неоправданно твердой уверенностью в том, что люди будут учиться на собственных ошибках. Последствия этого заблуждения влияют и на жизнь отдельных людей, и на общество. Подробнее о выводах исследователей — в материале главного редактора Kellogg Insight Джессики Лав.

...

Неудачи неприятны, в этом нет сомнений. Но они хотя бы дают нам возможность извлекать уроки из своих ошибок и двигаться дальше, к светлому будущему. Правда ведь?

Что и говорить, в наши дни преимущества неудачи у всех на устах. Предприниматели Кремниевой долины открыто стремятся «проваливаться быстро, проваливаться часто», и целое поколение спортсменов выросло с мантрой Майкла Джордана: «Я терпел поражения снова, и снова, и снова в своей жизни. И именно поэтому я добиваюсь успеха».

Но смотреть на неудачу сквозь призму ожидания успеха опасно.

«Учителя, тренеры и ораторы, выступающие на церемониях вручения дипломов, стараются говорить что-то вдохновляющее, когда речь заходит о неудачах, — говорит Лорен Эскрайс-Уинклер, доцент кафедры менеджмента и организаций в Kellogg. — Но мы считаем, что слишком вдохновляющие речи о неудачах, преувеличивающие их преимущества, вообще-то вредны для мотивации. Из этого следует, что, говоря о неудачах, мы должны быть максимально честными».

В ходе семи исследований Эскрайс-Уинклер и ее коллеги обнаружили: вероятность того, что человек, потерпевший неудачу, потом добьется успеха, преувеличена. Это явление отчасти объясняется неспособностью людей обращать внимание на собственные ошибки. В конце концов, кому захочется слишком глубоко разбираться в своих неудачах?

Этот пробел в понимании своих неудач может вредить людям, мешая им должным образом готовиться к следующим попыткам или принимать другие меры, необходимые, чтобы учиться на своих ошибках. Более того: его последствия могут быть разрушительными для целых сообществ, говорит Эскрайс-Уинклер.

«Те, кто переоценивает степень стойкости людей, оказывают им медвежью услугу», — говорит она. Реабилитационные центры для бывших заключенных, программы лечения от наркозависимости и предотвращения рецидивной преступности — все это недолго продержится, если мы будем считать, что людям, пытающимся снова встать на ноги, не нужна дополнительная поддержка.

На этот раз у нас точно все получится?

Безусловно, неудача может стать шагом на пути к успеху. Например, исследователи из Kellogg Ян Ван, Бен Джонс и Дашун Ван обнаружили, что ученые, которым совсем немного не хватило, чтобы получить важный грант, в итоге добились большего профессионального успеха, чем те, кто с трудом этот грант все же получил. Совершая ошибочные действия и анализируя их, мы можем превратиться в улучшенные версии самих себя.

Но ключевое слово здесь — «можем». Эскрайс-Уинклер и ее коллеги Кейтлин Вулли (из Корнелльского университета), Эда Эренсой (из Йельского) и Минхи Ким (из Колумбийского) заподозрили, что такие факторы, как оптимистическая предвзятость — склонность переоценивать вероятность положительных результатов и недооценивать вероятность отрицательных, — могут привести к тому, что мы будем преувеличивать вероятность успеха после неудачи.

Исследователи проверили свою гипотезу в ходе нескольких онлайн-исследований.

300 участников первого из них рассматривали опыт выпускников юридических, медицинских и педагогических вузов, не сдавших экзамены на получение лицензии с первой попытки. Какой процент из них сдаст его со второго раза? Участники сильно переоценили количество учащихся всех трех профилей, сдавших экзамен со второй попытки. Например, они предположили, что сдали экзамен со второго раза 58% студентов-юристов. На самом деле это удалось всего 35%. В ходе контрольного исследования такие же результаты были получены для школьников, которые не смогли с первого раза получить аттестат о среднем общем образовании.

(Слишком) преувеличенные преимущества неудачи

Откуда берется этот нереалистичный оптимизм по поводу неудачи? Похоже, отчасти он объясняется нашими представлениями о ней.

В другом исследовании участникам сообщили, что студент набрал 219 баллов из 300 на экзамене на лицензию учителя. Что важно: только некоторым из них сообщили, что 219 баллов — неудовлетворительная оценка. Те, кто знал об этом, переоценили вероятность того, что студент получит более высокий балл при следующей попытке сдать экзамен. Участники, знавшие только количество баллов (но не имевшие представления, что это неудовлетворительная оценка), такой ошибки не допустили.

Наши представления о преимуществах неудач распространяются не только на традиционные сферы достижений. Все участники без исключения переоценили вероятность того, что человек, страдающий наркозависимостью, начнет лечение от нее. Их оценки были еще более завышенными для людей, которые только что пережили несмертельную передозировку наркотиков. На самом деле для зависимых людей, недавно перенесших передозировку, вероятность обращения к наркологу ниже.

После этого, конечно, напрашивается вопрос, почему мы так уверены, что неудача порождает успех. Согласно рассматриваемому исследованию, это объясняется, по-видимому, неоправданно твердой уверенностью в том, что люди будут активно учиться на собственных ошибках.

Например, в ходе одного исследования группа онкологических медсестер отвечала на вопрос: «Какой процент американцев считает, что пациенты, участвующие в клинических испытаниях, не получают наилучшего возможного ухода?», выбирая один из двух вариантов. Тем, кто ответил неправильно, сказали об этом, давая им шанс извлечь уроки из своей ошибки, а позже опросили повторно. Только около половины прошедших повторное тестирование ответили правильно. Но когда другую группу онкологических медсестер попросили предсказать, сколько их коллег извлекут уроки из неправильного первоначального ответа, они ответили: 86%. (Контрольное исследование показало, что люди не переоценивали вероятность извлечения уроков из успеха — только из неудачи.)

«Мы переоцениваем стойкость людей, — отмечает Эскрайс-Уинклер. — На самом деле они учатся на неудачах и растут благодаря им реже, чем мы думаем».

Здесь не на что смотреть...

Так в чем же дело? Почему мы слишком оптимистично оцениваем неудачу как источник знаний?

Исследователи предположили, что во многом это обусловлено особенностями человеческого внимания, а именно тем, как неприятно обращать внимание на собственные неудачи. Если смотреть со стороны, неудача предоставляет прекрасную возможность переосмыслить ситуацию и вырасти. Но для самих людей, действия которых заканчиваются неудачами, эта возможность гораздо менее привлекательна.

Неслучайно участники еще одного исследования переоценили количество людей, желающих получить подробную обратную связь о своих ошибках. Это, в свою очередь, предопределило их неоправданно оптимистичные предположения по поводу того, сколько человек добьется успеха при следующей попытке.

Тем не менее, когда нам напоминают, как редко люди обращают внимание на свои ошибки, мы начинаем более точно оценивать вероятность их будущего успеха. Когда участников попросили оценить вероятность того, что у человека, пережившего сердечный приступ, появится мотивация изменить образ жизни, они предсказуемо переоценили ее. Однако прогнозы тех, кому сказали, что только «незначительное меньшинство» выживших после сердечного приступа активно думает о своем здоровье, были менее завышенными.

Каковы социальные последствия преувеличения вероятности успеха?

Наша коллективная склонность переоценивать уроки, которые люди могут извлечь из своих ошибок, может привести к последствиям, имеющим общественное значение. Ее влияние на государственную политику может уменьшить вероятность успеха.

Таков вывод из последнего исследования Эскрайс-Уинклер и ее коллег. У 200 его участников без обиняков спросили, какое количество денег из налоговых отчислений следует тратить на программы, которые помогают людям, лечащимся от зависимости, избегать рецидивов. Половине из них сообщили отрезвляющую правду — что только 9% людей, впервые прошедших курс лечения, избежали рецидива в течение первого года. Остальным опрошенным дали возможность самостоятельно предположить, какой процент пациентов с первого раза избавился от наркозависимости. Участники, получившие информацию о высокой вероятности рецидивов, предлагали выделять больше средств на поддержку программ. Аналогичные результаты с использованием немного других методов были получены для программ реабилитации бывших заключенных.

Зная все это, как же нам относиться к неудачам? «Непредвзято, — говорит Эскрайс-Уинклер. — Наша статья позволяет предположить, что слишком сильная вера в преимущества неудач имеет те же негативные последствия, что и страх неудач: люди отстраняются от этого опыта».

Вместо этого, утверждает она, нам нужно «более трезво смотреть на правду», так как «это мотивирует настраиваться на неудачу, учиться на опыте поражений и расти благодаря ему».

По словам Эскрайс-Уинклер, это верно не только для отдельных людей (которым, вероятно, полезно уделить пристальное внимание причинам своих неудач, хотя это и неприятно), но и для сообществ. «Это заблуждение подрывает мотивацию вкладывать деньги налогоплательщиков в самые разные программы», — указывает исследователь.