Работа как болезнь. Интервью c
Владимиром Файнзильбергом

Они трудолюбивые и целеустремленные, преуспевающие и обеспеченные. Они занимают хорошие должности в крупных компаниях. Им бы наслаждаться жизнью и радоваться каждому дню. Но есть ли у них для этого время и силы? О синдроме менеджера, сражающем управленцев, «HBR —Россия» рассказал врач психиатр—психотерапевт доцент кафедры Института психоанализа, член Российского и Европейского психотерапевтического общества Владимир Файнзильберг.

Что такое синдром менеджера и чем он вызван?

Это комплекс заболеваний невротического плана, которые чаще всего поражают жителей мегаполисов; побочный эффект цивилизации, развития общества. Конечно, это не официальный диагноз — в международной классификации болезней его пока нет. Это некий обобщающий термин «внутреннего пользования», им уже лет десять оперируют психологи и психотерапевты. И называется он так потому, что этими специфическими неврозами страдают в основном управленцы среднего звена. То есть люди, у которых есть и начальники, и подчиненные и которые, следовательно, подвергаются как бы двойному давлению: и сверху, и снизу. Как правило, это молодые люди 25—35 лет с хорошим образованием и достаточно высокой зарплатой. Чтобы не выпасть из обоймы, чтобы не лишиться работы, им приходится много трудиться, задерживаться допоздна в офисе, прихватывать свое личное время — и все равно они хронически что-то не успевают и даже дома не могут отключиться от работы; и все равно их не оставляет страх потерять место. Ну и конечно, они в значительной степени зависят от ситуации на финансовом рынке. Из-за этого они пребывают в постоянном напряжении — физическом, психическом, психологическом.

Каковы симптомы заболевания?

Все начинается с неврастении, то есть ослабления нервных процессов. Потом подключается психастения — слабость психических процессов, которая выражается в резкой смене настроения, депрессиях, в том числе со склонностью к апатии и абулии (безразличию и отсутствию желания что-либо делать), повышенной раздражительности, вспыльчивости, бурной реакции на малосущественные раздражители. Например, я видел, как руководитель на совещании бросил в возразившего ему подчиненного хрустальную пепельницу. Потом он объяснил, что это была вспышка внезапной неуправляемой ярости. Следующий этап развития синдрома — невроз навязчивых состояний, у которого множество проявлений. Самые распространенные — клаустрофобия (включая страх перед наземным и подземным транспортом), боязнь грязных рук, страх высоты, публичных выступлений и т.д. И как результат всех этих страданий — психосоматические проявления: повышение артериального давления, нарушение сна, аппетита, ритма сердца, болезни желудка, поджелудочной железы, кишечника. Характерно, что многие, наблюдая у себя те или иные симптомы, не связывают свое состояние с психическими нарушениями. Например, однажды ко мне обратился очень успешный менеджер, который долго и безуспешно ходил по разным врачам. Он жаловался на учащенное сердцебиение, ощущение кома в горле, навязчивые страхи, в том числе за свою жизнь. Терапевты не нашли у него никаких патологий, потому что оказалось, что все дело в его работе.

Можно ли сказать, что этому синдрому в большей степени подвержены представители тех или иных профессий или жители тех или иных стран?

Особенно ярко он проявляется у представителей банковской сферы — да и вообще всех сфер, связанных с экономикой и финансами. Там бывают очень тяжелые случаи. Один мой пациент — он четыре года занимался кредитованием физических лиц — был вынужден оставить работу в банке и подыскать себе более спокойное место. Только тогда его состояние нормализировалось — ни медикаментозное лечение, ни психотерапия ему не помогали. Как ни парадоксально, этот синдром часто поражает и сотрудников компаний, специализирующихся на разработке программного обеспечения. Однако дело не только в отрасли, но и в том, по каким правилам живет организация. Например, я знаю несколько фирм, где ввели ежеквартальную аттестацию сотрудников. Поскольку от ее результатов стала зависеть зарплата, люди начали нервничать, впадать в панику. У меня был пациент, которому каждый раз во время аттестации требовалась серьезная психологическая помощь. Если говорить о национальных особенностях, то синдром менеджера чаще всего встречается у жителей развитых стран, где много крупных компаний. Например, в Японии — там велика конкуренция, а права служащих, особенно государственных, сильно ограничены, или в США. А вот в Израиле он проявляется куда реже. Израильтяне ежедневно сталкиваются с угрозой терроризма и вооруженных конфликтов и потому, наверное, пытаются прожить жизнь как можно полнее, реагируют на все гораздо эмоциональнее, не держат ничего в себе и таким образом снимают внутреннее напряжение.

А если говорить о гендерных различиях: мужчины и женщины в равной мере оказываются жертвами синдрома?

Мужчины — гораздо чаще. Мне кажется, женщины обладают врожденной устойчивостью, гибкостью и большим эмоциональным спокойствием, они легче адаптируются. Особенности психики позволяют женщинам сопротивляться внешнему и внутреннему давлению — хотя бы с помощью слез. Мужчины себе такого не позволяют, они копят в себе психологическое напряжение, так называемые неотреагированные эмоции — и срываются.

Борьба с синдромом менеджера — дело сугубо индивидуальное или все—таки корпоративное?

Я считаю, что корпоративное: как показывает опыт, легче сохранить здоровье сотрудника, чем найти и подготовить нового человека на его место. Заботиться о здоровье людей можно по-разному. Самый банальный и при этом очень важный способ — регулярные медосмотры с участием психиатра-психотерапевта. Кроме того, компании должны думать об организации отдыха сотрудников. Для этого вовсе не обязательно строить санатории или предоставлять людям путевки на курорт (хотя это было бы прекрасным продолжением советских традиций). Нужно всего лишь пресекать трудоголизм (в долгосрочной перспективе он невыгоден: люди, которые очень много работают, быстро приходят в профессиональную негодность, перегорают), не поощрять работу по выходным, несколько раз в год (желательно каждые 4—6 месяцев) отправлять сотрудников в отпуска — пусть даже короткие. Полезно создавать в компаниях комнаты психологической разгрузки, где можно было бы минут пять-десять посидеть в полутьме, в удобном кресле, послушать негромкую музыку, выпить чашечку кофе. Лет тридцать назад на наших предприятиях пытались это делать, но очень быстро все сошло на нет. А между тем минимальные вложения в устройство такой комнаты очень быстро дают существенную финансовую отдачу. Важно также правильно обустраивать рабочие места. Огромные залы с низкими перегородками, так называемые open space, очень угнетают. Чтобы человек чувствовал себя хорошо, ему нужно личное пространство — на это есть санитарные нормы, которые пока никто не отменял.И несколько слов о графике. Хотя наблюдения показывают, что производительность труда достигает пика в среду и четверг и в 11—12 часов дня, у каждого свои особенности: одни работают с наибольшей отдачей по утрам, другие — по вечерам. Поэтому идеальный график труда — гибкий, он позволяет работать с максимальной производительностью.

Что делать самим менеджерам, чтобы не подхватить эту болезнь века?

Главное — вести полноценную жизнь, наладить режим сна, питания и чередовать виды труда, например физический и умственный, ведь,по сути, это и есть отдых. В век гиподинамии вообще надо уделять больше внимания физической активности: если вы не занимаетесь спортом, хотя бы просто гуляйте. Как утверждают физиологи, чтобы поддерживать себя в рабочем состоянии, необходимо проходить пешком по пять километров в день. А если человек все-таки займется спортом, скажем, будет посещать спортклуб или найдет себе какое-нибудь хобби, он обязательно встретит единомышленников, что тоже очень важно. Чем шире круг общения, тем устойчивее к стрессам человек.

Как долго продлится эта эпидемия?

Я думаю, у нас она только начинается, дальше будет хуже. Темпы развития общества и глобализации компаний нарастают — соответственно, увеличиваются нагрузки на каждого из нас. Поэтому о конце говорить не приходится.