Статья, опубликованная в журнале «Гарвард Бизнес Ревью Россия»
«Что я на самом деле тут делаю?!»: зачем авторитарным режимам консультанты
Калверт Джонс
Несколько лет назад я проводила исследование в ОАЭ (Объединенных Арабских Эмиратах) и услышала интересную историю из уст молодого правительственного консультанта. Он был гражданином ОАЭ, получил степень Ph.D. в университете США, и у него были здравые идеи о реформах. Но донести эти идеи до чиновников, принимающих решения, было крайне затруднительно из-за чрезмерного присутствия высокооплачиваемых зарубежных экспертов на всех уровнях власти. Он дружил с одним из таких экспертов — консультантом из США, входившим в команду советников министра. Однажды за чашкой кофе этот консультант задал интересный вопрос, затрагивающий самую суть проблемы.
Американец произнес: «Да что я на самом деле тут делаю?!»
Он рассказал, что, по его мнению, многие его коллеги просто говорят министру «то, что он, как им кажется, хочет услышать». Его беспокоило, что по этой причине они вряд ли смогут принести много пользы. Поскольку этот американец составлял итоговый доклад с рекомендациями экспертов, он сказал своему другу: «Ты разбираешься в местной ситуации лучше и знаешь, что нужно делать. Почему бы тебе не написать то, что, по твоему мнению, должно быть в докладе, а я потом включу эту информацию?» Молодой консультант подумал над этим предложением и пришел к выводу, что министр отнесется к инициативам по проведению реформ с большей серьезностью, если они будут исходить от крупных западных консалтинговых фирм. Так они начали работать вместе, но держали сотрудничество в тайне. Позднее стало известно, что министр остался очень доволен итоговым докладом.
Эта история поднимает целый ряд провокационных вопросов помимо того, который американский консультант задал изначально. Зачем авторитарным режимам консультанты и прочие эксперты, особенно зарубежные? Приведу пример. Рынок консалтинговых услуг в странах Персидского залива вырос в 2017 году на 7% — до $2,8 млрд. «Будущее благосостояние и сложность амбициозных государственных преобразований привлекает консультантов в этот регион, генерируется огромный поток работы, из которого почти каждая консалтинговая фирма извлекает выгоду, иногда значительную», — отмечает Source Global Research. Следующий вопрос: как экспертов воспринимают в таких странах? Они и правда улучшают принятие решений на государственном уровне? Нет ли тут подводных камней, в том числе и этического характера
Чтобы помочь найти ответы на эти вопросы, я на протяжении 19 месяцев между 2009 и 2017 годами проводила исследовательскую работу на Ближнем Востоке. Основное внимание я сосредоточила на ОАЭ и других монархиях Персидского залива, где эксперты из крупнейших консалтинговых фирм и университетов, особенно западных, играют роль главных консультантов. Исследование включало в себя интервью с экспертами-советниками и правящими элитами (включая одного действующего монарха), а также наблюдения за их непосредственной коммуникацией в резиденциях высших лиц. Также я собрала качественные и экспериментальные данные о том, как население оценивает роль экспертов в работе правительства. Полученные результаты выявили как ряд возможностей, так и ряд сложностей для обеих сторон: и для экспертов, работающих на авторитарные режимы, и для правящей элиты, настроенной на проведение реформ и нанимающей себе в помощь консультантов.
Эксперты могут сыграть важную роль в рационализации процесса принятия решений на ранней стадии проекта — стадии разведки и сбора данных. Представители правящей элиты стран Персидского залива считают, что зарубежные эксперты открывают новые перспективы и вдыхают новую жизнь в проекты проведения реформ. Такое мнение отражает устоявшееся общепринятое представление о пользе экспертов: своими знаниями и подготовкой они могут помочь обосновать процесс принятия решений в государстве.
Чтобы лучше понять, в чем заключается роль экспертов, полезно рассмотреть три стадии процесса принятия решений: разведку, разработку и выбор. На стадии разведки консультанты пускают в ход свои знания, данные и опыт, чтобы идентифицировать и изучить проблемы. На стадии разработки они применяют свои знания для формирования, анализа и оценки альтернативных планов действий, в идеале действуя непредвзято (как писал Фрэнсис Бэкон, «под сухим и чистым светом»). На стадии выбора эксперты должны оградить лидера от сиюминутного порыва, импульса или любой прихоти и убедиться, что решения принимаются в результате надлежащего тщательного размышления, после взвешивания всех «за» и «против» альтернативных вариантов.
В своей работе я пришла к выводу, что ценность экспертов максимальна в самом начале работы над проектом — на стадии разведки. На этом этапе они только прибыли на место и без всякого стеснения говорят правду руководству. Они способны заметить что-то неочевидное для правящей элиты, например, скрытые барьеры, которые необходимо преодолеть, или возможности, которые нужно использовать, и подходы, которые сработали в других странах и помогли усовершенствовать какие-либо аспекты государственного управления и сферы услуг. Слова консультанта по вопросам образования в Кувейте иллюстрируют этот вывод: «[В правящих кругах] бытует нереалистичное представление, что если в школах изменить учебный план, то ученики автоматически станут лучше учиться. Сейчас [руководители] понимают, что этого недостаточно, но это осознание не снизошло на них само по себе. К нему их подвели эксперты, они постепенно доказали это данными и примерами».
Но по мере того, как эксперты привыкают к поощрениям, свойственным авторитарным политическим системам, они начинают избегать открытого высказывания свои мнения, что делает их менее эффективными на стадиях разработки и выбора в процессе принятия решений. В моем исследовании наметилась общая тенденция: чем дольше консультант работал с правящими элитами над проектом, тем более вероятным становилось его вовлечение в сомнительную систему поощрений, свойственную авторитарным режимам. Привлеченные специалисты также узнают, что их могут легко и безосновательно уволить с минимальной вероятностью восстановления в должности. Особенно уязвимы зарубежные специалисты: их могут депортировать из страны вместе с семьей. Многие обнаруживают, что конкурируют в политически непрозрачной среде, характеризующейся острой конкуренцией и высокой текучестью кадров. Соперничают также и представители правящей элиты, причем каждый располагает своей командой экспертов, бросающихся на решение похожих проблем. По этой причине эксперты часто опасаются, что могут стать козлами отпущения, когда дела пойдут не так, как было запланировано.
Столкнувшись с неопределенностью и страхом потерять работу, многие консультанты беспокоятся о сохранении собственного статуса (например, о продлении контракта) больше, чем об объективном представлении неудобной правды своему руководству. «В первый день [эксперты] излагают свое мнение, а потом им говорят: „Нет, мы хотим сделать по-другому», и они замолкают и делают, что им говорят. Они знают, что если ослушаются, то их место займет другой», — объясняет консультант по развитию бизнеса из Саудовской Аравии.
Когда специалисты уклоняются от правдивого высказывания своего мнения и не могут умерить амбиции правящей элиты, последние остаются с нереалистичными, а порой и вовсе фантастическими представлениями о том, сколько всего можно сделать за короткое время, что, разумеется, не приближает ее к рациональному решению. Показательным примером такой модели отношений служат переговоры о временных рамках проектов. Эксперты предлагают разумные сроки для проведения реформы, но лидеры требуют ускорить процесс. Консультанты несмело протестуют, но в конечном счете уступают несмотря на личные опасения. Как заметил эксперт из Катара: «Я считаю, что, находясь наедине с Ее Высочеством, я даю Ее Высочеству адекватную оценку положения дел и пытаюсь сохранить намеченные сроки. Но в какой-то момент понимаешь, кто здесь работодатель, а кто работник, и что можно ответить, когда тебе говорят: ''Нет-нет, я хочу этим летом''». В результате сроки могут стать нереалистичными, а реформы — остаться нереализованными.
Эксперты могут также непреднамеренно влиять на легитимность предлагаемых изменений. Принято считать, что консультанты не только рационализируют принятие решений в государстве, но и добавляют им легитимности. Общество с большей вероятностью поддержит государственные инициативы, в разработке которых принимали участие эксперты с релевантными знаниями, подготовкой и опытом. В странах Персидского залива обе стороны (и консультанты, и правящие элиты) склонны придерживаться такой логики. Некоторые эксперты даже выражают опасение, что способность влиять на правомерность реформ и таким образом оказывать поддержку существующему режиму могла стать единственной причиной их найма.
Как именно привлечение экспертов влияет на общественное мнение в различных политических контекстах, остается не до конца понятным. Я провела три эксперимента в университетах Кувейта с участием 648 студентов. Результаты показали, что привлечение консультантов может иметь прямо противоположный приданию легитимности эффект.
