Почему мы не умеем правильно спорить
Андрей Шаронов
Я помню, как в моем детстве ссорились мои родители, — не очень часто, но показательно: отец, предчувствуя неприятный разговор, надувался, суровел и показывал, что последнее, что он будет делать на этом свете, — пытаться договориться. И в знак протеста он отказывался от семейного ужина и уходил в другую комнату.
Я это перенял, даже не заметив, — не отказывался, конечно, демонстративно от ужина, но тоже в общем-то играл в молчанку. И достаточно долго из этого состояния выходил. То, что происходило в моей голове в такие минуты, показывает, как легко получить моральную индульгенцию на любое поведение: «Я не спорю не от слабости, а потому что обижен, договариваться — ниже моего достоинства». И это, конечно, была достаточно тупиковая ситуация, за которую мне стыдно до сих пор. Прошло много лет, прежде чем я понял, что молчание — это признак слабости, форма высказывания неуважения к партнеру и перекладывание ответственности за конфликт на него.
Спустя годы я тоже часто ловил себя на том, что в моменты, когда в переговорных комнатах накалялась атмосфера и невозможно было сблизить позиции, очень хотелось прекратить этот процесс: либо отказаться от дискуссии, либо сорваться, дать волю эмоции и скатиться в обычную ссору. К положительным результатам это не приводило, поэтому в какой-то момент я заставил себя проанализировать свое поведение и научился втаскивать себя в сложные разговоры, требующие большого расхода нервной энергии и тяжелые как психологически, так и физически.
Я понял несколько вещей: мы не умеем особо различать спор и ссору и не умеем правильно спорить — хотя бы потому, что нас этому никто специально не учит. Максимум, на что можно рассчитывать, — ролевые модели близких людей. В большинстве случаев, оказавшись внутри сложного разговора, мы хотим доказать свою правоту и переключаемся с объекта спора на субъект. Это проще всего, на это нас провоцируют эмоции, и, как правило, такое решение — самое простое.
Это хорошо видно по стилю риторики в общественном пространстве. На всех уровнях мы видим примеры «перехода на личности» и поиска виноватых. Обсуждается и осуждается не то, что человек сказал или сделал, а он сам, на него сразу навешивается ярлык «врага». Отдельные личности либо шельмуются, либо используются как угроза и повод для мобилизации.
Получается такой большевизм: кто не с нами, тот против нас. Черное или белое, друг или враг. Если нам не нравится твоя позиция, значит, ты не нравишься нам сам. Со стороны, наблюдая за особо агрессивными выпадами в публичной дискуссии, кажется, что нападающий так выступает, потому что присутствие в его жизни другого мнения угрожает его личной безопасности.
Почему эмпатия выгодна
Мир давно уже неоднозначный и точно не бинарный. То, что нам проще дискуссии сводить к понятиям победил/проиграл, — наша плохая привычка, ведущая как к скверным отношениям, так и сужающая наш выбор.
Это все не абстрактная реальность, это поведение окружающих, коллег и даже нас самих — и я здесь, к сожалению, далеко не исключение. Для того, чтобы понять, как это относится к вам лично, ответьте на несколько вопросов.
