Пять вопросов
для Фрейда

От редакции. Как научиться творчески мыслить и выступать на публике? Почему вы постоянно отвлекаетесь и откладываете дела на потом? Как перестать бояться свирепого начальника? На эти и другие вопросы, ссылаясь на труды известных психологов, психоаналитиков и психотерапевтов, отвечает Сара Томли в книге «Что бы сказал Фрейд?». Мы публикуем несколько самых интересных фрагментов из этой книги, перевод которой на русский язык выходит этим летом в издательстве «Альпина Паблишер».

ПОЧЕМУ Я ОТКЛАДЫВАЮ ДЕЛА ДО ПОСЛЕДНЕЙ МИНУТЫ?

Зигмунд Фрейд, Тим Урбан, Дэн Ариели, Клаус Вертенброх

Во время учебы в университете я временами слегка завидовала прокрастинаторам: они слонялись без дела и развлекались, пока остальные зубрили учебники в библиотеке. Обидно, но им все равно удавалось сдавать сочинения в нужный день. Так является ли прокрастинация проблемой?

Несмотря на все развлечения, которыми забавляются прокрастинаторы, в душе им совсем невесело. Исследования прокрастинации среди студентов показывают, что, хотя откладывающие дела в долгий ящик изначально испытывают меньше стресса, чем их сверстники, уже к концу семестра они сообщают о высоком накопленном стрессе и болезнях, а также о снижении успеваемости.

Что происходит?

Когда прокрастинатор сталкивается с заданием — которое выбрал сам или которое требуют от него, он либо откладывает его выполнение, либо начинает, но быстро бросает и прячется в кусты. Например, вы садитесь писать сочинение, но решаете, что сначала только заглянете в Facebook на пять минуток, а затем обнаруживаете, что прошло три часа и «уже нет смысла приступать». Или цель может быть крупнее, например подкачать мышцы, но затем вы понимаете, что «штаны слишком изношены и нужно купить новые, прежде чем начинать бегать».

Фрейд назвал бы эти сентенции защитами или, проще говоря, стратегиями, которые мы используем, чтобы увести свои мысли (и тела) от чего-то, что вызывает у нас внутренний укол совести, эдакое «Ой!». Если это происходит, одна из защит вступает автоматически и бессознательно в попытке улучшить наше самочувствие. Столкнувшись с неприятной задачей написания сочинения, например, прокрастинаторы часто (бессознательно) используют защиту «отрицание», то есть блокируют свое осознание внешних событий. Вы можете сказать себе, что есть еще целая неделя, так что не нужно делать это прямо сейчас. Раз! И сочинение убрано со стола. Или вы используете «рационализацию» — когнитивное искажение фактов, которое выводит вас из трудного положения. Возможно, вы говорите себе, что сейчас не в том настроении или вам нужно еще поискать материал, прежде чем приступить к делу. И вот вы включаете интернет с намерением разузнать про кварки, а обнаруживаете себя за просмотром смешных роликов на YouTube три часа спустя.

Внутренний конфликт

Прокрастинацию можно рассматривать как состояние умственного паралича, вызванного конфликтом между сознательным желанием (подкачать мышцы или написать сочинение) и бессознательным желанием (избежать этого). И тут возникает трудность: по своей природе бессознательное желание не осознается. Мы не знаем, почему продолжаем избегать задания, хотя где-то в душе хотим его выполнить. Судя по исповеди писателя-прокрастинатора Тима Урбана, это не вполне так: он говорит, что мы не хотим выполнять задание, а хотим, чтобы оно уже было выполнено и оставлено в прошлом. Поэтому его выполнение кажется невозможным.

Если проблема в выполнении, говорят психологи, решения существуют. Дэн Ариели и Клаус Вертенброх полагают, что прокрастинаторам поможет «самоограничение», создание дополнительных сроков в промежутке до конечной сдачи проекта. Они утверждают, что в основе прокрастинации лежит проблема самоконтроля, когда люди выбирают краткосрочные удовольствия вместо долгосрочных целей, и все происходит так же, как и при других решениях, в которые вовлечен самоконтроль. Например, я решаю, что сажусь на диету. Но, увидев восхитительный карамельный пудинг в меню ресторана, поддаюсь соблазну. После еды я могу пожалеть, что съела пудинг, меня обуяет чувство вины и даже ненависти к себе («Я никчемный человек, раз сдаюсь так легко, о чем я думала? Я никогда не похудею»).

Если это действительно вопрос всего лишь изменения стратегии и укрепления самоконтроля, психология полнится идеями, как это изменить: от постановки частных целей внутри глобальных, определения задач и ограничения времени на каждом этапе до вознаграждений и визуализации будущего с завершенной задачей. Профессор Кэтрин Милкман предлагает объединять задание, которое вы не хотите делать, с тем, что вы любите. Если любите бегать, например, а вам нужно одолеть толстую книжку для работы, загрузите ее аудиоверсию и слушайте на пробежке.

Порой рациональный подход срабатывает, но чаще этого не происходит. Все потому, что наше рациональное «Я» и так хочет написать сочинение: дело в бессознательном, иррациональном, менее подконтрольном «Я», которое нас останавливает. Фрейд полагал, что психика состоит из трех частей, которые должны работать сообща, чтобы позволить нам действовать в повседневности: Ид (иррациональная часть, движимая импульсами), Эго (рациональная часть, которая должна договориться с Ид о внешней реальности) и Супер-Эго (нравственная часть, родительская «совесть»). По теории Фрейда, этот бессознательный уход от задачи написания сочинения предполагает, что Эго проигрывает битву с Ид, которое ищет удовольствий и быстрого вознаграждения. Это принцип удовольствия — инстинктивное стремление к наслаждению, прочь от того, что нам неприятно.

Обезьяний ум

Прокрастинатор Тим Урбан использует метафору, чтобы помочь вернуться на путь рационального поведения. Он рассматривает отвлекающееся «Я» как озорную обезьянку, которая живет исключительно настоящим, не имеет воспоминаний и не заботится о будущем. Обезьянка говорит: «Эй! Ничего не случится, если полазать по сети пару минут», — и тем самым увлекает нас в зону «темной игровой площадки», где мы проводим досуг (смотрим телевизор, играем в компьютерные игры, ходим по магазинам), прячась от реальных дел. Однако, даже когда мы делаем это, мы переполнены виной, тревогой, ненавистью к себе и страхом. Только «паникующий монстр», который появляется с напоминанием о сроках, вынуждает обезьянку убежать и дает нам выполнить задание прямо перед дедлайном.

Решение, полагает Урбан, — не забывать во время работы об обезьянке и ее проделках. Первая задача — начать несмотря ни на что, и тут обезьянка окажет самое жестокое сопротивление. Вы обнаружите, что работаете в «темном лесу» (жуткое, опасное место), а обезьянка будет отчаянно пытаться утащить вас на «темную игровую площадку», где легко и весело. «Пойдем!» — зовет обезьянка. Но игнорируйте ее и оставайтесь в темноте, говорит Урбан, и будьте готовы к неизбежным трудностям, которые возникнут, когда вы столкнетесь с особенно заковыристой частью задания — в этот момент обезьянка скажет: «Давай сбежим отсюда!» Если сможете продолжать, убеждает Урбан, вы преуспеете и ощутите удовлетворение, которому обезьянка порадуется как «бананчику для самооценки». Это отвлечет ее на какое-то время — при хорошем раскладе до финального этапа задания, когда даже обезьянка увидит, что легче перейти на благодатную игровую площадку «выполненной задачи», чем вернуться на «темную площадку».

Но ведь это всего лишь метафора?

Психологи и психотерапевты давно признали силу, которой обладает метафора над человеческим мозгом. Так что, если версия Урбана — «всего лишь метафора», она полезна для представления прокрастинации на метауровне, даже когда мы избегаем задания. Это искусство метапознания, мышления о мышлении, которое, как обнаружилось, очень эффективно при достижении контроля над бессознательным поведением. Это одно из наиболее полезных преимуществ практик внимательности.

Как фрейдовское Ид, обезьянка Урбана полна желаний, страстей и влечений, не понимает слова «нет» и живет в постоянном конфликте с Эго. Она ищет удовольствий и немедленных вознаграждений и не хочет знать об ограничениях реальности. Фрейд, однако, был бы весьма заинтригован: почему обезьянка так старается вас отвлечь? Что вы боитесь обнаружить в темном лесу? Что вы не столь умны, как хотелось бы? Или как хотелось бы кому-то еще, например вашим родителям? Или, может, вы боитесь последнего срока, финала своей жизни? Тогда пройдемте к кушетке, дорогой читатель…

Ключевые теории

• Ид и принцип удовольствия — Зигмунд Фрейд
• Темная игровая площадка — Тим Урбан

ПОЧЕМУ У МЕНЯ ТАКОЙ МЕРЗКИЙ НАЧАЛЬНИК?

Карл Юнг, Уилфрид Бион, Гарольд Ливитт, Рене Жирар

Травля на работе цветет пышным цветом — исследования в Великобритании и США устойчиво свидетельствуют, что около 33% работников становились ее жертвами. Международная организация труда (МОТ) полагает, что риск физического и эмоционального насилия — одна из наиболее серьезных проблем, с которыми столкнутся организации в следующем тысячелетии. Это громкое заявление, и оно означает, что, если начальник издевается над вами, вы не просто не одиноки, но являетесь частью тревожной тенденции, которая прослеживается в компаниях по всему миру. Психоаналитик Карл Юнг увидел бы в глобальных масштабах проблемы проявление «коллективного бессознательного» и предположил бы, что тут действует Тень.

Юнг считал, что в каждом из нас присутствуют сознательная и бессознательная части личности, и верил, что бессознательное состоит из различных персонифицированных структур, которые взаимодействуют друг с другом в нашем внутреннем мире. Эти структуры стали известны как архетипы, и они определяют наше взаимодействие с внешним миром. Проще говоря, архетип — это первый слепок или модель чего-то, к чему обращаются поздние версии, и Юнг использует эти слова как синонимы. Он считал, что человеческий разум имеет доступ к образам персонажей, таких как Герой или Злая мачеха, которые помогают нам интерпретировать и понимать мир и указывают, какие действия предпринять. Эти персонажи, или архетипы, появляются в сказках, мифах и даже религиях по всему миру, утверждал он, потому что они содержатся в коллективном бессознательном, это «залежи постоянно повторяющихся опытов человечества».

Это предполагает, что определенные типы людей и способы существования в мире были всегда и они запечатлелись в коллективном бессознательном. Представления о них (архетипы) передаются из поколения в поколение, что позволяет распознавать их в других людях, а также в себе. Два главных архетипа — Персона и ее противоположность Тень. Персона — это маска, которую мы надеваем, чтобы представить себя миру, образ, который мы хотим показать другим людям и самим себе. Фрейд и Юнг соглашались в том, что все мы только рады признать свои «хорошие качества», но гораздо меньше готовы видеть у себя те, которые считаем «плохими» или постыдными.

Входит Тень

Юнг полагал, что все эти «плохие» качества объединяются во внутренний архе тип Тени: это темная сторона нашей личности, в которой есть все черты, которые мы отвергли. Тень неизбежно спрятана и вытеснена, и, поскольку она состоит из качеств, которые мы считаем непростительными, с ней связаны сильные чувства вины, стыда и неполноцен ности. К сожалению, хотя мы отчаянно пытаемся держать ее в тайне, словно бы ее нет вовсе, она выходит наружу, особенно в стрессовых ситуациях. Тень — это часть нас, которая вырывается вовне спонтанно и неожиданно, когда мы совершаем что-то причиняющее вред нам самим или другим, а потом говорим: «Не могу поверить, что я это только что сделал!» Если сомневаетесь, вы распознаете ее по визитной карточке — чувствам вины, унижения и стыда, которые следуют за появлением Тени.

Прыгающие Тени

Очень часто Тень проявляется в ком-то другом — или по крайней мере так кажется. Защитный механизм, известный в психоанализе как проекция, это способ нашего отрицания неприятных чувств, которые мы испытываем: вместо этого мы «распознаем» их в ком-то еще — то есть проецируем на других. Тень часто появляется в проекциях. Например, если некий начальник ругает сотрудника за никчемность и отсутствие навыков, весьма вероятно, что он сам чувствует себя никчемным, не может вынести это чувство и потому обрушивает его на другого. Так ему становится легче, хотя он и не распознает свою бессознательную мотивацию.

Не исключено, что озлобленность вашего начальника вызвана его чувством несостоятельности, с которым он не в силах смириться. Тень может прорываться наружу лишь изредка («Сегодня он не в себе») или же угрожать свергнуть Эго и поменяться с ним местами, так что Тень станет заправлять повседневно.

Почему я?

Одно из наиболее распространенных представлений о травле — жертва сама провоцирует насилие, и есть данные, что люди, которых воспитывали в крайне авторитарных семьях, склонны к отношениям, повторяющим такое неравное распределение власти.

Однако есть и совсем другой тип потенциальной «жертвы» — такой человек чувствует гораздо большую потребность в независимости, чем в принадлежности к группе. Иными словами, он не подчиняется групповым ценностям, идеалам и целям лишь потому, что сейчас им следуют все, но вместо этого стремится мыслить и существовать независимо.

Независимость, как полагает психоаналитик Уилфрид Бион, переживается как угроза другими членами группы. Ценности были назначены группе авторитарным лидером (примерно так же, как и авторитарной главой семьи), который «знает, как лучше» для компании и всеми силами старается донести свои идеи до сотрудников и навязать им их. Организационный психолог Гарольд Ливитт полагает, что у каждой группы есть стремление к конформизму и принятию того, как группа должна думать, вести себя, действовать и что ценить. Это «центробежные силы», которые порождают общую идентичность и чувство единения. Все известно и понятно. Все безопасно и предсказуемо, пока не приходит тот, кто начинает сомневаться во всем. Зачем мы пользуемся этим устаревшим программным обеспечением и не устанавливаем новое, которое лучше? Почему бы нам не применить систему незакрепленных рабочих мест для пущей эффективности? Давайте немного встряхнемся!

«Давайте не будем» — инстинктивный ответ группы. И словно заслышав сирену на круизном лайнере, все начинают метаться в панике (их должностям и само определению угрожают, их рабочие обязанности внезапно перестают быть четкими). Что-то нужно делать! И решение… выкинуть этого новичка за борт! Избавимся от проблемы, и быстро!

Этот феномен стал известен как «поиск козла отпущения», и его досконально изучил французский культуролог Рене Жирар, который предположил, что весь процесс протекает бессознательно, даже когда происходит само действо. Чрезмерные обвинения перекладываются на некоего человека в период кризиса (реального или лишь воображаемого), так что он становится мишенью и средоточием нарастающей враждебности. Цель поиска козла отпущения — окончательное изгнание объекта («Давайте избавимся от этого человека — и все станет отлично»).

Другой взгляд на процесс поиска козла отпущения — через архетип Тени, которая может действовать на индивидуальном или коллективном уровне. В коллективной форме она возникает в образе группы: малой группировки, всей компании или даже политической партии или правительства. Группа проецирует коллективную Тень, например экономическую неудачу, на удобного козла отпущения — который может быть отдельным человеком или еще какой-то группой (иммигранты или религиозное меньшинство). Жертвы попробуют воззвать к реальности, донести о правонарушениях или спровоцировать утечки информации в СМИ, но это не поможет, утверждал Юнг, так как от Тени не сбежишь. Кто-то должен взвалить на себя эту тяжелую ношу, которую не желает видеть некий человек или группа, и это будете… вы.

Так что, если вы независимая личность, которая идет не в ногу с организацией, и замечаете, что становитесь мишенью для любимцев начальника или даже всего отдела, возможно, стоит воспользоваться спасательной шлюпкой, пока они не сбросили вас с палубы. Если вас это утешит, облегчение от изгнания козла отпущения кратковременное, и вскоре они найдут другого. В то же время не исключено, что собственная Тень требует от вас вечно оставаться в стороне и не принадлежать ни к одной группе. И если вам кажется, что это совершенно невозможно, весьма вероятно, что это так.

Ключевые теории

• Архетип Тени — Карл Юнг
• Групповая динамика — Уилфрид Бион
• Поиск козла отпущения — Рене Жирар

РАБОТАТЬ РАДИ УДОВОЛЬСТВИЯ ИЛИ РАДИ ДЕНЕГ?

Абрахам Маслоу, Стив Джекс, Дэвид Макклелланд, Роберт Франк

В эти экономически нестабильные времена, когда денег не хватает, кажется логичным искать работу с большей зарплатой. Однако, поскольку мы проводим большую часть времени на рабочем месте, нам нужно чувствовать удовлетворение от того, что мы делаем, иначе станет все труднее и труднее приходить туда утром, что в итоге губительно скажется на нашем благополучии. Так что важнее при выборе работы: зарплата или сам труд? И есть ли возможность сочетать их?

Психологи предложили бы нам взглянуть на эту непростую проблему сквозь линзы мотивационных теорий: что побуждает нас продолжать действовать? В 1943 году психолог Абрахам Маслоу опубликовал труд, названный «Теория человеческой мотивации», в котором заявил, что нас мотивирует пять типов потребностей, имеющих иерархическую природу. Это значит, что, когда удовлетворены потребности низшего уровня, мы мотивированы искать удовлетворения на следующем уровне.

Для начала, говорил он, нам нужно удовлетворить физиологические нужды: в еде, воде и сексе. Позаботившись о них, мы стремимся удовлетворить потребность в безопасности: защищаем себя от физических угроз. После этого мы ищем принятия и принадлежности к группе. Затем хотим удовлетворить потребность в самооценке: самоуважении, независимости, статусе и признании. Наконец, когда все прочие нужды удовлетворены, мы стремимся к самоактуализации — раскрытию своего потенциала.

Если следовать логике Маслоу, можно сказать, что деньги важны, поскольку они помогают удовлетворить физиологические потребности и потребность в безопасности. Из этого следует, что нам нужен лишь определенный уровень дохода — а все, что сверх, будет, как считал Маслоу, лишним. Это утверждение подкреплено многочисленными исследованиями, включая то, что было проведено в 2010 году экономистом Ричардом Истерлином, в котором он показал, что уровень счастья в 37 странах не повышается вместе с увеличением доходов.

Сравнения

В то же время наши представления о деньгах сложнее, чем может показаться из чтения Маслоу. Мы особенно склонны беспокоиться, сравнивая себя с другими и думая о несправедливости. Организационный психолог Стив Джекс обнаружил, что люди оценивают удовлетворенность работой, сравнивая свою зарплату с представлениями о том, сколько они должны зарабатывать. Он также обнаружил, что на большинство наших суждений влияют окружающие, потому что мы обращаемся к коллегам, чтобы те помогли нам понять наше окружение и даже сформировать отношение к нему. Если коллеги довольны и им все нравится, скорее всего, мы тоже займем такую позицию.

Когда мы начинаем сравнивать себя с другими людьми в компании, в действие вступают различные факторы. Все потому, что, помимо непосредственной разницы в оплате труда, есть еще уйма мелочей: работа в более безопасной, тихой зоне или наличие парковочного места и медицинской страховки. Рабочие условия можно рассматривать как потребности третьего и четвертого уровней: в общении и оценке — потому что они способствуют ощущению, что нас ценят как членов команды, дают уважение и чувство принадлежности. С другой стороны, если рабочая среда не удовлетворяет эти потребности, люди ощущают себя в изоляции: они чувствуют, что их усилия не признают, их самих недооценивают. Похоже, нам нужно ощущать свою принадлежность к группе, и это предполагает не только включение в команду, но и признание нас ее ценным участником.

Контроль и независимость

Потребность в уважении и принадлежности важна для многих людей, но что насчет тех, у кого высока тяга к власти и низка потребность в дружбе? Организационный психолог Дэвид Макклелланд предположил, что на рабочем месте у нас только три потребности: во власти, достижении и дружбе. Это верно для людей любого возраста, пола, расы и культуры, утверждал он, но выраженность этих нужд может варьировать в зависимости от жизненного опыта. Теория Маслоу предполагает, что деньги влияют на нас лишь до определенного уровня, а затем важными оказываются другие факторы, но Макклелланд считал, что важнее сама личность. Те, кто стремится к большей власти и достижениям, могут получить больше финансовых вознаграждений, но деньги — не главный стимул и никогда не был главной целью. Людям, которые стремятся к большей сплоченности, нравится быть частью гармоничной группы, и их взгляды тоже прикованы не к деньгам. Похоже, Макклелланд также отвергал предлагаемую зарплату как главный вопрос в принятии решения о работе.

Вообще, все исследования удовлетворенности работой показывают, что важнее всего независимость. Контроль своей деятельности и рабочего дня вновь и вновь указывается респондентами как непременное условие удовлетворенности работой. Маслоу помещает эту потребность на четвертый уровень, на границе с пятым — самоактуализацией. Именно это люди имеют в виду, когда говорят, что хотят «проявить свои способности», и в этом есть собственная активность, это не просто вопрос: «Что компания может мне предложить?». Когда это становится главным, сравнения с другими людьми оказываются бессмысленными и лишь отвлекают, и, возможно, это и есть ключ к поиску работы, которую вы полюбите. Рабочие условия могут быть превосходными, так что работать станет даже весело, — но это не главное для чувства удовлетворенности. Его нужно искать в другом месте.

Поток

Экономист Роберт Франк предлагает начать с размышления о том, что нам нравится. Какая деятельность поглощает вас целиком? Какая тема заставляет терять счет времени, потому что вас так поглощает задание, что вы уделяете ему 100% внимания? Это опыт «потока». Найдите его и не беспокойтесь о деньгах, потому что в конце концов деньги потекут к вам рекой. Франк считает так. Если вы отыщете деятельность, в которой переживаете поток, вы естественным образом, с легкостью станете в ней экспертом, как Билл Гейтс, который влюбился в информатику в возрасте 13 лет. Ему приходилось платить, чтобы пользоваться школьным компьютером, и, когда у него закончились деньги, он взломал его, чтобы продолжать работать. Это не единственный пример естественной увлеченности, которая привела к успеху, утверждает Франк; с зарождением глобализации и наступлением эры технологий стать экспертом — единственный разумный способ существования.

Если, как и Гейтс, вы нашли любимую деятельность, вы закономерно начнете тратить на нее все свободное время и вскоре станете в ней экспертом. Существование интернета означает, что уже не важно, ценятся ли ваши знания там, где вы живете, ведь люди найдут эксперта (вас!) вне зависимости от его физического местоположения. Вы станете крайне ценным кадром. Таким образом, занимаясь любимым делом, вы получите независимость, будете наслаждаться рабочим днем и пожнете лучшие плоды своей деятельности. А это значит, в смысле поиска работы, что вам нужно перевернуть пирамиду Маслоу с ног на голову: достичь самоактуализации в первую очередь, и все остальное последует за ней — включая высокую зарплату, вкусную еду (потребности первого уровня), хороший дом (уровень 2) и множество потенциальных партнеров (уровень 3).

Ключевые теории

• Теория человеческой мотивации — Дэвид Макклелланд
• Иерархия потребностей — Абрахам Маслоу

КАК НАЧАТЬ МЫСЛИТЬ ТВОРЧЕСКИ?

Зигмунд Фрейд, Карл Дункер, Влодзислав Дух, Роберт Стернберг, Тодд Лубарт, Эллис Пол Торренс

Это замечательный вопрос, потому что он верно подразумевает: творчество доступно каждому, а не избранному меньшинству. Психологи говорят о большом и малом творчестве; большое входит в мир в виде «Моны Лизы» или теории относительности, а малое проявляется в том, как мы одеваемся, меняем формат бизнес-отчета или рецепт пирога. Иными словами, в мелочах, которые мы не замечаем, но которыми полнится повседневная жизнь. Требуется ли для большого творчества что-то особенное или каждый способен так творить?

Если вы обнаруживаете, что часто избегаете творческих заданий, приводя длинный список отговорок, возможно, вы отрицаете свое творческое начало и не замечаете оригинальность этих списков, как и веру в себя, уверенно отказываясь от своих способностей, что является одной из ключевых личностных черт, связанных с творчеством. Вера в себя крайне важна, так как творческое мышление часто приводит к идеям, которые рушат парадигмы и бросают вызов существующим взглядам. И другие находят это опасным, будь то идея пылесоса, не требующего мешка для пыли, или утверждение, что Земля вращается вокруг Солнца (Галилей из-за этого попал под домашний арест на всю оставшуюся жизнь, а автор идеи Николай Коперник благоразумно умер вскоре после публикации своей теории).

Итак, творчество может быть опасным занятием, и это одна из причин, по которой вы, возможно, его избегаете. Если вас отчитывали в детстве за великолепные изобретения, которые вы создавали из содержимого холодильника, сада или сарая, вы могли приучиться держать увлекательные идеи при себе так долго, что забыли, как отстаивать их, когда они вырываются наружу. Кроме того, память играет ключевую роль в творчестве, по мнению всех психологов, от Фрейда до современных авторов и нейроученых, поскольку, похоже, все дело в ассоциациях. Фрейд, как известно, поощрял своих пациентов использовать «свободные ассоциации», процесс, который включает отслеживание мыслей и произнесение их вслух. Уделяя внимание всем этим «непроизвольным идеям», которые возникли по ассоциации, Фрейд анализировал затруднения своих пациентов. Творческие идеи, по большому счету, то же самое: они возникают, как говорит Фрейд, когда люди заставляют замолчать свое рациональное Эго и позволяют иррациональным, бессознательным связям сформироваться и выйти на поверхность. Отсюда получается, что в творчестве важны не попытки что-то сделать, а нужно «перестать пытаться», и это как раз тот тип гибкого мышления, который так интересен Дункеру.

Каков процесс?

Когнитивист и нейроученый Влодзислав Дух утверждает, что во время творческого мышления в мозге протекает хорошо различимый процесс. Он начинается с периода подготовки, во время которого мы сознательно предлагаем (своему мозгу) всю важную информацию. Она активирует соответствующие нервные цепочки в речевой области мозга и также в некоторых других зонах, которые отвечают за обработку визуальной, слуховой, соматосенсорной и моторной информации. Эти цепочки теперь оказываются заряжены и становятся крайне активны, взаимно возбуждая друг друга (повышая активность) и формируя разные типы связей, подавляя при этом другие.

Дух утверждает, что для поистине трудных задач нужно время, так как необходим «инкубационный период», при котором поддерживаемая активность мозговых цепочек создает множество временных ассоциаций; некоторые из них возникнут на короткий срок и быстро умрут, а другие запомнятся. Дух указывает, что мы обычно называем инкубационную фазу «воображением», и, похоже, это по большому счету бессознательный процесс. За ней могут следовать несколько дней ощущения тупика и даже отчаяния, поскольку на время ее сменяет процесс ингибиции (подавления).

Парадоксально, но это к лучшему: значит, мы снизили активность заряженных цепочек, чтобы вовлечь новые сети, которые помогут решить задачу. Пока все это происходит, самые интересные ассоциации попадают в фокус внимания «центральных исполнительных» функций мозга и усиливаются эмоциональными фильтрами, что приводит к новым ассоциациям и гениальным идеям. Вуаля!

Как мне научиться делать это лучше?

Психологи Роберт Стернберг и Тодд Лубарт считают, что есть конкретные способы помочь процессам воображения и фильтрации, описанным Духом. Для начала, говорят ученые, нужно получить как можно больше знаний о предмете, потому что мы не можем выйти за пределы поля знания, если не знаем, в чем оно заключается. Во-вторых, следует упражнять определенные интеллектуальные навыки, например изучать предмет с разных сторон и распознавать, какие идеи стоит развивать. В-третьих, нужно избрать «законотворческое» мышление, то есть мыслить ново и хорошо, а не ново и глупо. В-четвертых, следует развивать в себе определенные черты: быть упрямым и верить в себя, с готовностью преодолевать препятствия. В-пятых, необходимо найти поддерживающую среду, если это возможно. И в-шестых, нужно иметь сильное желание делать это — то есть быть крайне мотивированным.

Один из первых исследователей творчества Эллис Пол Торренс сказал, что эта мотивация в действительности наиболее важна. В исследовании творчества он изучил жизни 211 человек на протяжении 22 лет — от детства до взрослости. Одним из важных источников творчества, говорил Торренс, «похоже, является влюбленность — в мечту, в образ будущего». Некоторые люди имеют мечту и ясный образ будущего, но не влюблены в них — они чувствуют, что «это не они». Так что, утверждал Торренс, для настоящего большого творчества мы сначала должны найти свое подлинное «Я», а затем понять, что мы действительно любим — и следовать за этим. Таким образом мы автоматически совершаем все, что предлагают Стернберг и Лубарт, безо всяких усилий. Это будет ощущаться как забава.

Конечно, говорил Фрейд, творчество связано с игрой; все дети играют и дают волю воображению, но, повзрослев, мы понимаем, что нужно «перерасти это», и фантазии, которые еще приходят в мечтах или дреме, мы оставляем при себе. «Непроизвольные мысли» встречают жесткое сопротивление, утверждал он, и в первую очередь со стороны нас самих, а не кого-то еще. Он описал творческого человека как «мечтателя при свете дня», отметив опасную ранимость творческого состояния. Так что, возможно, вопрос не в том, как начать мыслить творчески, но как осмелиться на это.

Ключевые теории

• Творческое мышление — Карл Дункер
• Творческий процесс — Влодзислав Дух

Я БОЮСЬ ПУБЛИЧНЫХ ВЫСТУПЛЕНИЙ

Альфред Адлер

Публичные выступления вызывают страх в сердцах многих из нас — столь многих, что в 2015 году этот повод вышел на первое место среди страхов в Великобритании и США, обогнав боязнь пауков, глубины, замкнутых пространств, высоты, полетов и других потенциальных ужасов. Многие из нас просто избегают выступлений, не понимая, возможно, что, хотя избегание кажется хорошей стратегией совладания с тревогой, в действительности оно только усиливает беспокойство. Итак, если вы хотите побороть страх, а не избегать его, что вам поможет?

Быстрый поиск в интернете выдает наиболее распространенные советы для преодоления страха публичных выступлений. «Знайте свой предмет досконально» — довольно частый: если вы потеряете нить разговора и запнетесь, вы быстро сможете исправиться. (Но мысль «Я никогда не узнаю достаточно!» способна лишь усилить панику.) Другой совет — «Тренируйтесь, тренируйтесь, тренируйтесь!» — подразумевает, что публичные выступления столь сложны, что вместо этого вам стоит выбрать бодисерфинг. «Игнорируйте публику» — еще один, будто это волшебным образом снизит ваш страх перед лицами в зале. (Отрицание — полезная защита в некоторых обстоятельствах, но отрицание существования всей аудитории — то еще искусство.)

На деле следование этим советам приводит к еще большему погружению в собственные мысли, что способствует крайне негативной самокритике много численных способов, которыми мы «все портим». Из-за этого мы порой хотим как можно быстрее закончить речь или презентацию и начинаем говорить быстрее, что, в свою очередь, вынуждает нас дышать поверхностно, а это еще больше усиливает тревогу. И вот мы уже на пути к полноценной панической атаке, пока слушатели, не зная об этом, думают о том, какое это интересное выступление, — но мы этого не замечаем.

Естественная неполноценность

Тревога усиливает сама себя, взмывая вверх, если мы не найдем способ прервать процесс или блокировать его в самом начале. Психоаналитик Альфред Адлер обнаружил это в очень раннем возрасте. Он был болезненным ребенком, страдал рахитом и чуть не умер от пневмонии в 5 лет, и это чувство беспомощности оказалось критическим для развития его идей о жизненном пути человека. Адлер утверждал, что все дети испытывают чувство неполно ценности, так как в какой-то момент понимают свою беспомощность, и потому борьба за состоятельность и власть определяет всю нашу жизнь. «Мы все стремимся достичь цели: ощутить себя сильными, лучше других, состоявшимися», — говорил он, и, пока нам не удается достичь этого перфекционистского образа себя, мы развиваем «комплекс неполноценности».

Адлер также предположил, что наша психика имеет присваивающую природу (вбирая всю информацию вокруг, включая то, что о нас говорится) и конструктивную. Мы собираем факты и конструируем из них смыслы: жизнь не имела бы смысла, если бы мы постоянно не ткали из нее смысл. Однако очень часто мы делаем выводы из событий, которые влекут своего рода самоосуждение, и затем оно становится частью нашего представления о себе. Например, ребенок, которого постоянно осуждают, так как он не соответствует требованиям, решает, что он неполноценен в каком-то смысле; каждое событие, в котором на него кричат за несостоятельность, подтверждает его взгляд, что вывод «Я никуда не гожусь» и «Я глупый» — верен. Это становится частью того, что Адлер называл «личным знанием», или личной логикой о том, «кто я есть». Это знание полно искажений, но мы их не замечаем. Оно кажется аналитическим и продуманным, но в действительности это набор допущений, а не истин. Оно основано на детском незрелом способе понимания событий, понимания эгоцентричного и неспособного проследить все другие возможные объяснения, например, что критикующий взрослый был уставшим или в плохом настроении. Когда вывод сделан («Я никуда не гожусь»), мы пристально изучаем другие ситуации, которые вроде бы подтверждают его, и говорим себе: «Я был прав — я действительно никуда не гожусь»).

Склонность к подтверждению своей точки зрения означает, что с этого момента мы замечаем только те события и реакции других людей, которые подтверждают наше мнение о себе. Мы так усердно доказываем себе, что правы, что не можем изменить принятый взгляд о себе. Если этот взгляд включает убеждение: «Я не могу выступать перед группой людей», — его будет трудно изменить, потому что это часть нашего представления о себе. Странным образом именно так мы пытаемся преодолеть изначальные ощущения неполноценности, считал Адлер, потому что доказываем, как мы «правы». Это позволяет нам ощутить превосходство, даже когда то, как мы пытаемся его доказать (тревогой перед публичными выступлениями), вроде бы противоречит этой цели.

Действуя «как если бы»

Адлерианская терапия использует несколько способов изменения закоренелых и ошибочных убеждений о себе. Одна из таких техник — действие «как если бы» — очень проста. В любой ситуации, в которой мы хотели бы вести себя иначе, Адлер предлагал использовать те старые навыки, которые у нас были в детстве, когда мы наряжались врачами и медсестрами или ведьмами и волшебниками и играли в ролевые игры так увлеченно, что моментально забывали о себе. Действуя «как если бы», вы были тем человеком, которым хотите стать, говорил он, потому что «когда люди начинают вести себя иначе и чувствовать себя иначе, они меняются». Вместо того чтобы пытаться запомнить, что нужно делать, чтобы выступить идеально, просто притворитесь, что вы человек, который говорит легко и спокойно, например Барак Обама. Пусть ваше тело примет его позу, а голос станет его голосом, и посмотрим, что произойдет. Адлер утверждал, что, если вы будете вести себя так, словно уверены в себе, общительны и дерзки (вставьте любую характеристику, которой вам недостает), так и будет.

Привилегии неудачи

Есть альтернативный подход, который предлагает рассматривать всю ситуацию иначе. Учитель техники осознанности Гил Фронсдел из Центра проницательной медитации в Калифорнии рассказывает историю об одном из первых учителей — крайне уважаемой учительнице медитации, которую однажды постиг полный «крах» во время выступления на крупном престижном событии. Она была уже в возрасте и очень устала, ухаживала за больным партнером много месяцев, к тому же вела машину ночью, чтобы добраться до места. На сцене она начала пересказывать одну и ту же историю. Слушатели зашумели, а один даже встал, чтобы уйти. «Постойте… — сказала она. — Вы наблюдаете нечто особенное — вы наблюдаете крах одного из старейших американских буддистских учителей». Ее легкое признание было удивительным, говорит Фронсдел, она не защищалась и не отрицала происходящего, но просто приняла его с легкостью. Такое отношение к неудаче показало нечто более мощное, чем содержание ее речи.

«Каков наш ответ на неудачу?» — задается вопросом Фронсдел. Он полагает, что мы можем узнать это в медитации. Потому что, к примеру, пытаясь медитировать, следя за своим дыханием, мы вновь и вновь обнаружим, что стараемся сосредоточиться, а мысли ускользают. Что происходит, когда мы замечаем эти мелкие неудачи? Мы злимся, пытаемся с еще большим упорством или сдаемся? Медитация дает шанс переживать неудачу и осознать наш ответ на нее. Мы можем заметить, что у нас сами собой, автоматически возникают такие мысли, как «Я совершенно ни на что не годен — я не способен даже на это», но теперь мы находимся в той позиции, когда замечаем эту мысль, отчетливо и, возможно, даже впервые, вскрывая базовые установки, которые, как считал Адлер, мы формируем сами. В дополнение, если мы делаем это во время медитации, мы также предоставляем себе безопасную возможность практиковать неудачу, чтобы увидеть: это действительно нормально, когда нам что-то не удается, ведь мы можем просто вернуться к тому, что делали. Мы способны привыкнуть к неудаче. И тогда нам станет нечего бояться.

* деятельность на территории РФ запрещена