«Для меня не проблема признать: я облажался, давайте
все поменяем»

Тони Фернандес признает: он любит рассказывать похожую на сказку историю AirAsia в надежде, что она вдохновит слушателей. В 2001 году Фернандес оставил руководящий пост в южноазиатском подразделении Warner Music, заложил дом и купил с партнером у госкомпании стоящую на пороге банкротства AirAsia Berhad, имевшую $10 млн долгов, два старых самолета, но зато 250 сотрудников. Авиакомпания стала первым лоукостером в Азии, модель оказалась востребованной: уже через год AirAsia рассчиталась с долгами, в 2003 году начала создавать дочерние авиакомпании с крупными местными партнерами в Индонезии и Таиланде и все время стремительно росла. Сейчас в AirAsia Group восемь авиакомпаний под одним брендом, в парке у них 181 самолет, в этом году группа планирует перевезти 60 млн пассажиров.

В 2007 году Фернандес с партнерами создали сеть отелей эконом-класса Tune Hotel – сейчас это 32 гостиницы, из них 18 в Малайзии, восемь в Великобритании, остальные в Индонезии, Индии и Кении. А в 2010 году он начал инвестировать для души: купил автогоночную команду Formula 1 (выступала в сезонах 2010–2014 годов – сначала под названием Lotus, с 2012 года – Caterham), в 2012 году купил английский футбольный клуб Queens Park Rangers.

Еще бизнесмен известен неформальным стилем одежды и общения, за что его часто сравнивают с эксцентричным миллиардером Ричардом Брэнсоном.

В марте Фернандес написал в Twitter, что AirAsia X, которая оперирует парком дальнемагистральных судов, хочет летать в Россию. В октябре он впервые посетил страну и рассказал, что укрепился в этом намерении.

В Россию с любовью

– Вы приняли окончательное решение – будете летать в Россию?

– Будем. Лично я – «за». Сегодня особенно: я впервые в России и получил наслаждение от прогулки по Красной площади, общения с людьми. Уже отправил сообщение своей команде, что надо начинать действовать, мы можем летать в Москву из Бангкока и Куала-Лумпура. Первым будет Бангкок, моя команда оценивает это направление. Правда, я очень демократичен, они могут меня просто игнорировать (смеется). Но большинство в команде восприняло тему позитивно. Я буду ее подталкивать.

– Когда думаете начать? С какой частотой?

– Ежедневно, это точно. Я хочу начать как можно скорее. Но это зависит от получения направлений, разрешений и т. д. Не могу точно сказать. Надеюсь, через шесть месяцев.

– В какой московской аэропорт полетите?

– Не имею понятия. Кто предложит лучшие условия – это решит моя команда. А вы бы в какой предпочли?

– В Москве три больших развитых аэропорта...

– Да-да, три.

– ...и недавно открылся четвертый – небольшой, позиционирующийся в том числе как аэропорт для лоукостеров.

– О! Тогда пойдем туда, если, конечно, предложат лучшие условия. Как он называется?

– «Жуковский».

– «Жу-ков-ский»? Я не знал об аэропорте для лоукостеров, это хорошая информация. А людям туда легко добраться? Он далеко от центра Москвы?

– Конкуренты [аэропорта] говорят, что добираться очень сложно. Сам аэропорт – что просто.

– Мы это проверим. Хотя я думаю, что отовсюду в России добраться тяжело (смеется), потому что пробки ужасные. Как в азиатском городе. В любом случае, если люди летят 9–10 часов и цены хорошие, не играет большой роли, в какой аэропорт они прибудут.

– Исследовали российский рынок?

– Моя команда исследовала. Но я думаю больше не о русских, посещающих Азию, а об азиатах – Россию. Хотя Азия тоже огромный рынок для русских туристов. В Москве 20 млн человек, в Азии 3 млрд человек, и многие хотят посетить Россию. Мое видео в Facebook* с Красной площади за два часа посмотрело 60 000 человек. Я получил 300 комментариев, и все спрашивают: когда вы полетите в Россию, когда вы полетите в Россию? Я встречаюсь сегодня с малазийскими студентами, а раньше даже не знал, что в России учатся малазийцы. У России такая история! Столько всего есть показать! Если мы не сможем раскрутить Россию, то мне тогда и CEO быть не стоит. Но, думаю, проблем не будет.

– Почему решили выходить в Россию именно сейчас? Наш рынок авиаперевозок в кризисе.

– Мы сильны в кризис. Я запустил авиакомпанию в 2001 году через три дня после 11 сентября. Мы росли во время всех кризисов, в такие периоды всегда были хорошие возможности. Гуляя по Красной площади, я никакого кризиса не почувствовал – люди выглядели счастливыми, охотно тратили.

– Так это иностранцы.

– Для приезжих все в России намного дешевле, так как рубль слаб. И для россиян, которые хотят посетить другую часть света, Азия скорее всего дешевле, чем большинство других мест. Я думаю поэтому, что наш выход будет win-win.

– Вы бизнес во время визита не обсуждали? С чиновниками не встречались?

– Нет, я приехал только выступить на форуме (самые интересные фрагменты выступления Фернандеса на форуме «Атланты» читайте в материале «Раз в месяц я работаю грузчиком» – прим. «HBR – Россия»). С чиновниками встречался в Малайзии в марте – со спикером вашего парламента [Валентиной Матвиенко], с послом [России в Малайзии Валерием Ермоловым]. Они приглашали нас летать, очень эмоционально пообщались. Но с авиационными чиновниками еще не встречался. Может, после вашего интервью (смеется).

– Вас так легко зазвать на мероприятие?

– Они [организаторы форума] мне заплатили.

– Шутите?

– Нет, правда (смеется). Где бы я ни выступал, я выставляю счет, а деньги идут в благотворительный фонд AirAsia. Даже за деньги мне предлагают очень-очень-очень много туров. Но в Россию я просто хотел приехать, это было win-win. Никогда не был здесь, еще ребенком хотел сходить на Красную площадь. А мне уже 52. Сколько фильмов сняли на Красной площади! С Джеймсом Бондом, другие.

– «Миссия невыполнима».

– Да, «Миссия невыполнима». Он мне не понравился. Россия романтична, для меня это было как увидеть Эйфелеву башню или мост «Золотые Ворота». Вы, ребята, этого не понимаете, так как видите ее каждый день. Но для гостей это реально круто.

И я люблю общаться, встречать новых людей, рассказывать нашу историю, может, она вдохновит кого-то. У России много общего с Азией: сильный контроль государства, много государственных предприятий, государственные бизнесы очень переплетены.

– Еще коррупция.

– Об этом лучше помолчу. Мне же надо получать назначения (смеется). Но мы это всё победили. И мы показали, что это можно сделать. До этого я продавал музыку, записи Мадонны, Фила Коллинза, а потом мы запустили авиакомпанию против государственного перевозчика (Malaysia Airlines) и перевезем [в этом году] 60 млн человек. Прекрасно, что в России есть предприниматели, которым хватает смелости конкурировать с «Аэрофлотом».

– Вас не обескураживает история с командой вашего бизнес-джета, нескольких человек из которой не пропустили через российскую границу в «Шереметьево» и они сутки остаются в самолете? Энтузиазма к России не убавляет?

– (Очень серьезно.) Это не буду комментировать. Как вы вообще узнали?

«Моя работа – превращать алмазы в бриллианты»

– В чем причины успеха AirAsia?

– Люди, моя команда – на 100%. У нас прекрасный персонал.

– Тогда другой вопрос: где вы их взяли?

– А-а! У меня дар находить нужных людей, которые, в свою очередь, находят людей. Лучшее в AirAsia – это то, что мы даем людям шанс стать лучшими. Моя работа – превращать алмазы в бриллианты. Я думаю, слишком многие компании не понимают, что их главный актив – это люди. Слишком многие считают, что главный актив – СЕО, или финансовый директор, или владелец. У нас другой подход, и это наша главная причина успеха. У нас есть молодые ребята, которые раньше были разносчиками и стали пилотами. Наш гендиректор – из скромных инвестбанкиров.

– А если вы ошибаетесь в людях?

– Это случается часто. Не все, кого я выбираю, становятся бриллиантами. Я совершаю ошибки. Это вторая главная причина успеха: большинство СЕО, совершая ошибки, не признают их тут же и продолжают ошибаться. Для меня не проблема признать: я облажался, давайте все поменяем, пока не стало слишком поздно.

На российском ТВ мне сказали, что в России с сервисом непросто. Спросили: вы, наверное, много инвестируете в сервис? Нет, просто забота о персонале – мой приоритет. Дело не в обучении, нельзя научить улыбаться и быть приветливым. Вы должны быть счастливы на работе и получать от нее удовольствие и тогда будете приветливым.

– А какие-нибудь «авиационные» причины успеха есть?

– Люди, только люди. Почему многие авиакомпании неэффективны? В основном из-за людей. Теряют из-за пилотов, теряют из-за техников. Одни никогда не разговаривают с другими, организация очень дисфункциональна. Например, вы можете просить пилота: «Экономь топливо». Но решать все равно ему. Дает ли он на взлете полную тягу [при этом расход топлива максимальный], что аж вжимается спиной в кресло? Как он сажает самолет? Как работает с инженерами? Мы очень эффективны в разрушении этих невидимых стен.

– Ваша головная малазийская AirAsia Berhad владеет в авиакомпаниях группы в других странах неконтрольными пакетами. Были конфликты с контролирующими партнерами?

– Никогда.

– Как такое возможно?

– Коммуникации. Общение друг с другом. Работа друг для друга. Быть друзьями, а не партнерами.

– Такая модель в России возможна.

– Да. Но я не знаю Россию достаточно хорошо. Это мой первый визит в страну, и сказать, что я собираюсь создать здесь авиакомпанию, было бы безумием. Да, страна огромная, население 150 млн – лоукостеры вам нужны. Но я не знаю, что думает правительство по этому поводу, что думает «Аэрофлот». Поэтому я в первую очередь сосредоточен на своей экспертизе в Азии.

– В какой форме группа зарабатывает на дочерних авиакомпаниях в других странах?

– Мы получаем плату за управление, роялти за использование бренда AirAsia, дивиденды.

– Каковы долгосрочные цели компании?

– Это любимый вопрос многих людей. Никогда не знаю, как на него ответить, потому что мы растем так быстро. 15 лет назад было два самолета, сегодня – под 200. Я хочу быть хорошо известным брендом во всем мире. Если будем так же известны, как Coca-Cola, будет здорово. Не хочу выражаться, как «Мисс Вселенная», но мы хотим связать как можно больше стран и помочь им лучше понять друг друга. Физические связи – это большая разница с e-mail, YouTube. Хочу зайти в как можно большее количество мест, особенно города поменьше. В больших городах всегда большой трафик. «Теперь летать могут все» – таков был мой девиз, когда мы открывали лавочку. Когда я запустил AirAsia, только 6% малазийцев летали. Теперь все могут. Если мы можем делать перелеты демократичными, это уже что-то... Знаю, что звучу, как «Мисс Вселенная».

– Почему AirAsia и Malaysia Airlines – такие злые конкуренты, по публикациям кажется – даже враги? Ведь лоукостер, по идее, не конкурирует с традиционным перевозчиком.

– Лучше всего описать ситуацию в мусульманском контексте, хотя я христианин. Мусульманин может иметь четыре жены, вторая жена никогда не будет любить первую, и наоборот. Malaysia Airlines – это первая жена, они были первыми в стране. Вы никогда не будете любить новичка, особенно такого, как мы: популярного, с низкими ценами и затратами. У меня нет никаких проблем с Malaysia Airlines. Я просто тружусь, сражаюсь, я никогда не скажу: берите что хотите. Вчера [5 октября] на моей странице в соцсетях СЕО Malaysia Airlines [Питер Беллью] оставил очень милое сообщение после полета на AirAsia. Когда я летаю другой авиакомпанией, я всегда делаю фото и пишу: «Экипаж прекрасен и т. д. и т. п.». Наоборот никогда не бывало. Но он это сделал, отдаю ему должное. Мы конкуренты, но нет необходимости пакостить друг другу. Сейчас я вам покажу, а то вы не поверите. Вот оно, можете сфотографировать. Он пишет: «Хочу поблагодарить за прекрасный полет на борту AirAsia. Сервис был превосходным, ваш экипаж – добрым и искренне дружелюбным».

– Вы известны смелыми небанальными заявлениями. Это маркетинг или вы любите шутить либо говорить правду в лицо?

– В нашей отрасли давление очень высокое. Если воспринимать все слишком серьезно, убьете себя. Надо шутить, веселиться. И я откровенен. Если хотите изменить мир, надо быть смелым, не бояться говорить вслух. Это не по-азиатски, я не всегда популярен у чиновников за прямоту. Не все могут это принять. Но люди уважают нас за это. И в целом я люблю шутить, как вы видите из этого интервью.

– Почему ваша японская «дочка», созданная еще в 2015 году, до сих пор не летает?

– Мы возвращаемся к политике: нас многие пытаются остановить. Япония – очень дотошная страна, все отнимает много времени. Но я уверен, что мы начнем полеты в январе и обязательно будем летать из Токио во Владивосток.

Музыка в крови

– Почему вы ушли из Warner Music? Со стороны музыкальная индустрия кажется очень интересной.

– Она фантастика, музыка у меня в крови. Но я занимался этим 12 лет и устал от того, что американцы говорят мне, что делать. Какой-нибудь парень в Нью-Йорке – мне в Малайзии. Устал от этого. И второе: музыкальная индустрия не хотела принимать интернет, мои боссы не хотели работать с Napster, Spotify. Я говорил, что это безумство, что невозможно игнорировать технологии. Как если в велосипедной промышленности сказать: мы будем игнорировать автомобили. Я чувствовал, что музыкальную индустрию ждет черная полоса. Вот почему ушел.

– Почему именно авиация?

– Я сидел в баре в Лондоне, думая, чем буду заниматься до конца жизни. Я увидел рекламу easyJet, съездил в аэропорт Люцерна (небольшой аэропорт недалеко от Цюриха – прим. ред.) и решил, что я могу сделать это. И не важно, если не получится. Оно и не получилось – по крайней мере так, как планировалось (смеется).

Самолеты связаны в основном со счастливыми местами. В основном. Вы летите к родителям, навестить родину, в отпуск. Я всегда любил самолеты. Когда меня послали в колледж в Англию еще очень молодым, я всегда думал о поездке домой. Часто шучу с друзьями, что, когда приехал в Лондон, все были белыми, я никогда не видел столько белых людей. А сейчас в Лондоне чувствуешь себя как дома (смеется).

Самолеты, путешествия всегда возбуждали меня. И в 2001 году я видел, что путешествия у нас были все еще для богатых. И я сказал: «Wow! Я могу сделать путешествия доступными для всех – как это сделали RyanAir, easyJet, Southwest».

– Это романтические причины. А бизнесовые какие?

– Бизнесовых нет. Если искать их, вы никогда не создадите авиакомпанию – вы откроете отель Metropol или «Макдоналдс». Наш бизнес полон мертвых авиакомпаний, недавно в России крупная авиакомпания исчезла.

Денег у меня тогда не было, я не был миллионером, который может разориться. Романтика – это делать то, что хочется. Я любил музыку и пошел в музыку. Я люблю футбол, потерял на нем кучу денег, но я его обожаю. Если завтра меня переедет автобус – что ж, я классно жил! И те многие люди, которые хотели бы быть за рулем этого автобуса, – тоже (смеется). Жизнь – это не постоянные вычисления. Надо делать то, что хочешь, и не бояться.

– Сколько вложили в AirAsia в самом начале?

– Вы не поверите. Я и партнер имели всего около $300 000. Мы купили AirAsia Berhad за 25 центов у связанной с государством компании (AirAsia Berhad – головная компания группы и ее крупнейший перевозчик. Компания Фернандеса Tune Air купила AirAsia Berhad за 1 малазийский ринггит, или 25 центов. – прим. ред.). Авиация – фантастический бизнес, потому что можно арендовать все. Покупать ничего не надо. И это один из немногих бизнесов в мире, где вам платят вперед. Авиакомпания продает будущие перевозки и может покупать на три месяца вперед. Вот как мы выжили: продавали места и росли-росли-росли. Премьер-министр Китая недавно сказал мне, что AirAsia – как сказка. И я подумал: так и есть, как мультфильм Диснея.

– Что полезного для авиабизнеса вам дала музыка?

– Маркетинг. Это самая сложная индустрия в мире. Раньше были артисты с длинными карьерами. Если выходил альбом Led Zeppelin или Майкла Джексона, люди покупали его, так как знают артиста. Эти времена давно прошли. Многие артисты имеют один хит и исчезают. И вы пытаетесь продать 4000–5000 песен. Музыка научила меня брендированию и маркетингу, вот почему AirAsia всегда была успешной.

Второе – скромность. Артисты – это примадонны с большим эго, пилоты – тоже. Вот что общего между индустриями. Музыка очень неформальна, и я принес это в авиакомпанию. Я не ношу костюмов, обычно я в майке, у нас нет кабинетов, у меня просто рабочий стол. Нет дресс-кода, очень плоская структура управления. Я люблю людей.

«Здравствуйте, Ричард, я из Малайзии»

– Вас часто сравнивают с владельцем авиакомпании Virgin Atlantic, даже называют азиатским Ричардом Брэнсоном. Это льстит или раздражает?

– О боже! Хороший вопрос. (Задумчиво.) Раздражает ли это меня? Первое – я не Ричард Брэнсон, потому что не собираюсь летать на воздушном шаре по небу на высоте 60 000 футов. Он даже просил меня слетать с ним на Луну. Я спросил: «На Луну? Я могу напиться на Красной площади. А что делать на Луне?» Я не Ричард Брэнсон, мы похожи тем, что оба из мира музыки, владеем авиакомпаниями, делаем громкие заявления, любим веселиться. Он дал мне мою первую работу. Нет, сравнение не раздражает, он выдающийся человек, сделал много хорошего. Знаете... отвечу, что это льстит.

– Как вы познакомились?

– Я был на собеседовании в Virgin. Я был бухгалтером, написал во все звукозаписывающие компании, все они сказали мне убираться к черту. За исключением Virgin, они пригласили на собеседование и только после него сказали убираться к черту. Это все происходило в том же здании, где я видел Ричарда за день до этого. Тогда Брэнсон как раз заходил внутрь, я подумал, быть ли мне стеснительным, азиатским и просто улыбнуться. Или сказать что-то и надеяться: а вдруг? Я выбрал второе, подошел, сказал: «Здравствуйте, Ричард, как у вас дела, я из Малайзии». Этим я его заинтересовал. Он ответил: «Да? Что вы здесь делаете?» – «Был на собеседовании и меня отвергли». – «На какой пост претендовали?» Я что-то пошутил, и он пригласил меня выпить кофе. После кофе сказал, что даст мне работу, потому что видит во мне что-то особенное. Так меня приняли в Virgin финансовым консультантом.

Я говорю людям: иногда вы сами создаете свою удачу. Безусловно, удача нужна. Но когда она проходит мимо, если видите возможность – хватайте ее!

– Вы еще заключали пари с Брэнсоном? Или того знаменитого спора, чья команда Formula 1 окажется быстрее, ему хватило?

– Наоборот, он предлагает еще, ему нравится наряжаться в женское платье (Брэнсон проиграл спор и обслуживал Фернандеса на борту AirAsia в костюме стюардессы. – прим. ред.). И моя мечта наконец сбылась: чтобы мой бывший босс обслужил меня. Но он хочет, чтобы в случае поражения я полетел с ним на Луну. Поэтому нет.

– Сервис от Брэнсона был хорош?

– Просто никакой. Он специально опрокинул на меня поднос, полный апельсинового сока, в самом начале полета. Я его тут же уволил.

Футбол и Formula 1

– Зачем вы в 2012 году купили клуб Queens Park Rangers (QPR)?

– Я люблю футбол. И я делаю вещи, которые люблю. Не делаю вещей только ради бизнеса. Недавно мы в своей второй лиге (английский Championship) обыграли на выезде Fulham 1:2. Никогда не обыгрывали их на их поле, а последний раз вообще проиграли там 6:0. Это потрясающее чувство, за деньги такое не купишь. А как мы поднялись в премьер-лигу! К сожалению, в следующем же сезоне опустились обратно.

Но тогда, в решающем матче (в мае 2014 года в матче за право выхода в премьер-лигу QPR обыграл Derby County – прим. ред.), соперник нас переигрывал, у нас удалили игрока, у нас один удар в створ за 89 минут – и мы забили! 45 000 наших фанатов на Wembley, я в тренерской яме, меня подняли на плечи – за деньги такое не купишь.

Я вообще люблю спорт, хотя по мне этого не скажешь. Вот почему купил. Раньше я следил за футболом по радио, в основном за лондонским West Ham, переворачивал приемник, чтобы было слышно. А теперь смотрю за игрой собственной команды.

– Какие команды любимые – помимо QPR, конечно?

– Только QPR. Я не мусульманин – только одна жена. Раньше смотрел за великими командами прошлого, Бразилией. Но сейчас теряю интерес, интересна только твоя собственная.

– Ходите на все матчи?

– Нет. Надо же зарабатывать, чтобы платить за футбол.

– Планируете подняться снова в премьер-лигу?

– Конечно. Но сделаем это по-другому. Мы поднимались – опускались, поднимались – опускались. Мы никогда не строили команду. Покупали много игроков, тратили много денег. В этот раз хотим построить команду из молодых игроков, развиваем футбольную академию.

– Так потребуется больше времени.

– Конечно. Но так же было с AirAsia. Мы начинали с создания собственной академии, вкладывали в нее всю прибыль, ведь можно купить металл, но если нет людей – забудьте! С QPR идем по этому же пути. В этом сезоне впервые в составе три человека из нашей академии, и еще трое в аренде в других клубах. За последние 15 лет не было ни одного. Только одного человека воспитали – Рахима Стерлинга, но он сразу ушел в Liverpool.

– Сколько тратите на футбол?

– Все меньше и меньше. А сейчас на самоокупаемость вышли, больше не тратим, в этом году не спонсируем.

– А сколько уже потратили?

– Не хочу говорить.

– Не думаете продать QPR? Достигли самоокупаемости, спрос на английские клубы высок.

– Нет. Слишком люблю их. Хотя на нас многие выходили с предложениями. Клуб лондонский, это еще один большой плюс. Но даже не знаю, во сколько он оценивается.

– QPR помогает продвигать AirAsia в Англии? У вас же не много рейсов в Англию.

– Однозначно помогает. Рейсов будет больше. И это не только для англичан, английский футбол весь мир смотрит. И AirAsia на футболках. Правда, в этом сезоне, пока мы в Championship, нас на футболках нет.

– Почему закрыли команду Caterham в Formula 1?

– Было очень тяжело заниматься всем. Всю жизнь я на чем-нибудь фокусировался. Такие бизнесы, как футбол и Formula 1, нуждаются в большом количестве внимания. Надо быть внутри или найти кого-то, кому можете доверять по-настоящему.

Formula 1 никогда не будет бизнесом сама по себе. Нужен параллельный бизнес – автомобильный, как MacLaren, Ferrari. И это требовало слишком много времени и денег, и я не мог разорваться между Caterham и AirAsia. Поэтому мы закрыли команду. Но я верю в автомобильный бизнес и рассматриваю опцию развивать его. И когда-нибудь, когда все сделаю в AirAsia, вернусь к гоночной команде. Тогда я потерпел неудачу и хотел бы попытаться снова.

– В других телешоу будете участвовать? Или вам хватило малазийской версии американского Apprentice?

– Моя компания просит меня сняться в Apprentice еще раз. В Британии мне предлагают участие в двух шоу, которые мне интересны. В Малайзии и других частях Азии зовут в ток-шоу. Но насчет ток-шоу не уверен – с моим ртом могу наговорить себе много проблем.

Оригинал интервью опубликован на сайте газеты "Ведомости"

* принадлежит Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена